Рыцарь в ржавых доспехах

– Ты сможешь ясно мыслить, когда восстановишь свои силы, – сказал Мерлин.

При этом волшебник хлопнул в ладоши, и перед рыцарем выстроились белки; каждая из них держала в зубах орех. Они по очереди влезали рыцарю на плечо, раскусывали орех и, перемолов его зубами в кашицу, пропихивали сквозь забрало. Кролики точно так же кормили его морковью, а олень измельчал для него корни и ягоды. Такой способ кормления вызвал бы отвращение у брезгливого человека, но что мог поделать рыцарь, пленник собственных доспехов, живущий в глухом лесу?

Животные постоянно кормили рыцаря, а Мерлин давал ему большой кубок, наполненный Жизнью, и тростинку, чтобы пить. Постепенно у рыцаря прибывали силы и появлялась надежда.

Каждый день он задавал Мерлину один и тот же вопрос:

– Когда я избавлюсь от доспехов? И каждый раз Мерлин отвечал:

– Терпение! Ты видишь сам, как долго это длится. От них так просто не избавишься.

Однажды ночью животные и рыцарь слушали, как волшебник играл на лютне последний хит трубадуров: «Внемли рассказу о забытых днях, о неприступных дамах и лысых королях».

Как только Мерлин закончил играть, рыцарь задал вопрос, давно не дававший ему покоя:

– Правда ли, что ты учил короля Артура? Лицо волшебника оживилось.

– Да, я был его учителем, – ответил он.

– Но как ты прожил столько лет? Ведь прошли столетия с тех пор, как Артур умер! – воскликнул рыцарь.

– Прошлое, настоящее и будущее – это одно целое, если ты стоишь у Источника, – ответил Мерлин.

– Что это за источник? – спросил рыцарь.

– Это невидимая магическая сила, начало всего.

– Мне это непонятно, – сказал рыцарь.

– Это потому, что ты пытаешься все постичь разумом, а разум ограничен.

– Но я достаточно умен, – возразил рыцарь.

– Да, – подхватил волшебник, – и твой ум заковал тебя в доспехи.

Рыцарь не смог возразить. Он вдруг вспомнил, что сказал ему Мерлин при первой встрече.

– Ты говорил, что я надел доспехи, потому что боюсь.

– А разве это не так? – спросил Мерлин.

– Нет, я надевал их, чтобы защитить себя в бою.

– Ты боялся, что тебя могут серьезно ранить или убьют, – добавил Мерлин.

– Это может случиться с каждым. Мерлин отрицательно покачал головой:

– А для чего тебе воевать?

– Чтобы доказать, какой я хороший, добрый и любящий рыцарь.

– Если ты действительно хороший, добрый и любящий, зачем тебе понадобилось доказывать это? – спросил Мерлин.

Со свойственной ему привычкой рыцарь не стал обдумывать сказанное – он безмятежно уснул.

Однако наутро его преследовала только одна мысль: разве я не хороший, добрый и любящий? С этим он снова обратился к Мерлину.

– А что об этом думаешь ты сам? – спросил его Мерлин.

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– А ты всегда ищешь ответ, задавая вопросы другим?

Рыцарь сердито зашагал прочь, еле слышно ворча на Мерлина.

– Ох уж этот Мерлин! – бормотал он. – Иногда он просто действует мне на нервы!

С глухим ударом он бухнулся своим окованным телом, садясь под дерево, чтобы поразмыслить над словами волшебника.

И о чем же он думал?

– Может ли такое быть, – произнес он громко, разговаривая сам с собой, – что я не хороший, не добрый и не любящий?

– Возможно, – пропищал тоненький голосок, – иначе ты не сел бы на мой хвост!

– Что?

Рыцарь внимательно посмотрел в сторону и совсем рядом заметил маленькую белку. Ее хвоста не было видно.

– Ах, прости! – сказал рыцарь, отодвигая ногу, чтобы белка смогла высвободить хвост. – Надеюсь, тебе не слишком больно. Я плохо вижу – мне мешает забрало.

– Это очевидно, – ответила белка, как ни в чем не бывало. – Поэтому тебе часто приходится просить прощения за нанесенные обиды.