Я кивнула.
— Провод обнажился?
Он несколько секунд рассматривал детектор.
— Да.
— Насколько?
— Почти полностью.
Гаррисон тяжело вдохнул, а потом резко выдохнул, сплюнув кровью.
— В машине есть набор инструментов. Вы должны найти какую-нибудь липкую ленту и заклеить трещину.
— Я не вижу.
Он не отвечал несколько секунд.
— Я ослепла. Не смогу дойти до машины.
Гаррисон тяжело вдохнул, а потом еще раз.
— Тогда пойдем другим путем.
Я дотронулась до детектора и почувствовала еще одну каплю.
— Каким?
Казалось, на то, чтобы сформулировать план, ушли все его силы.
— Мне нужно, чтобы ты подошла ко мне вплотную, как будто мы обнимаемся…
У Гаррисона перехватило дыхание, и он несколько секунд помолчал, приходя в себя.
— Провод от детектора уходит куда-то под жилет, мне нужно добраться до него снизу.
Я подошла к нему, запачкалась об окровавленную щеку. От его головы пахло опаленными волосами.
— Теперь подними руки… — Гаррисон снова запнулся. — Обними меня за шею, чтобы я мог залезть под…
Его голос становился все тише и тише.
— Давай, — прошептал он.
Я подняла руки, но остановилась и покачала головой.
— Я не могу просить тебя об этом.
Я оторвалась от него, но Гаррисон удержал меня, собравшись с последними силами.
— А ты и не просишь… Я прошу. Мне нужно сделать это немедленно, иначе мы оба погибнем.
Я снова покачала головой, но Гаррисон протянул руку и нежно дотронулся до моей щеки.
— Пожалуйста, позволь мне.
Я подняла руки и обвила его шею. Гаррисон сунул руку под жилет и повозился под карманчиком со взрывчаткой, пока не нашел то, что искал.
— Господи, — прошептал он.
— Что?
На мгновение он повесил голову, словно признал свое поражение.
— Здесь целых пять проводов, но я не понимаю, куда они идут. Должно быть, есть еще один детонатор, который я не нашел.
— Я так не думаю.
— Почему?
— Он снова играет с нами.
— В моем деле нужна уверенность.
— Перережь их все, — прошептала я.
Гаррисон покачал головой.
— Не могу. Возможно, к ним подсоединен так называемый контроллер последовательности, и я перережу не тот провод или нарушу порядок…
— Дай мне кусачки, я сама.
Гаррисон сделал вдох, и я почувствовала, как напряглись его плечи.
— Нет, я не могу тебе позволить.
Я прижалась к его щеке:
— У меня нет времени. Это не твоя вина… Дай мне попробовать.
Он слегка приподнял голову и прошептал мне на ухо:
— Ухватись за меня как можно крепче.
— Нет.
Я почувствовала, как пальцы Гаррисона нашли пять проводов и заправили их между лезвиями кусачек.
— Все будет хорошо, — тихо сказал он.
— Не делай этого, — взмолилась я.
— Держись!
Я обвила его за шею и приблизила свое лицо вплотную к его. Я почувствовала колючую щетину на своей щеке и привкус крови на губах, а потом положила ему руку на затылок и закрыла глаза.
— Давай, — прошептала я.
Гаррисон молча кивнул, потом тихонько выдохнул, и я ощутила, как его ладонь сжалась, а затем лезвия с характерным щелчком перекусили провода.
Это напоминало конец повторяющегося кошмара. Прошла одна секунда, за ней вторая, а я все ждала, когда кошмар вернется, но этого не произошло.
Гаррисон вытащил руку из-под жилета, и я услышала, как кусачки выскользнули и упали на пол. Он обнял меня, и мы дышали в унисон.
— Спасибо, — прошептала я в его поврежденное ухо, но он меня не слышал.
Руки Гаррисона начали слабеть, и он свалился в обморок прямо в моих объятиях. Я услышала сирены первой полицейской машины, выскочившей из-за угла и несущейся к моему дому. Открыла глаза и посмотрела на размытый свет, пробивавшийся сквозь окна на кухне, где лежали раненый Чавес и погибший при исполнении молоденький офицер.
Все кончено. Моя дочь спасена. А в нескольких милях к югу, в самом центре Пасадены, по бульвару Колорадо неспешно двигались колонны парада, как все эти сто пятнадцать лет. Двести миллионов зрителей по всему миру смотрят на удивительное зрелище по теле- визору, счастливые и защищенные, и удивляются, какой же фантазией надо обладать, чтобы создавать такую красоту.
— Они и не знают, — прошептала я.
27
— Скажите мне, что вы видите, — ворковал доктор, снимая повязку с моих глаз.
Прошла неделя с тех пор, как Габриель погрузил меня во тьму. Доктор заверил, что глаза — самый быстро заживающий орган в нашем теле. «Чудо природы», — сказал он. Но он не мог вылечить мои глаза от того, что им довелось видеть. Будет ли мой мир когда-нибудь таким, как раньше, после того, как по нему прошелся Габриель? Он украл мою дочь. Играл со мной, как кошка играет с мышкой, катая ее по гостиной. Убил семь человек. Чуть было не отправил на тот свет Трэйвера, Гаррисона и Чавеса. А потом я его упустила. Освободила его, чтобы вернуть Лэйси. Дала ему уйти. Самый страшный кошмар любого копа.
«Ты же приставила пистолет к его голове».
Этот голос нашептывал мне на ухо по ночам, когда я лежала, слепая, в своей постели. Я могла бы положить конец его злодеяниям, но не сделала этого. Возможно, я недостаточно сильная, а может, я просто недостаточно хороший коп. А может, та часть меня, которая отказалась нажать на курок, когда Габриель дал мне шанс, — единственная, которую он не тронул. Это укромный уголок души, где любовь живет вне повседневности и вне боли, которой награждает нас жизнь. И эта часть меня так любит Лэйси, что отдала бы что угодно за ее жизнь. Даже свободу Габриеля.
Это его подарок мне. Я увижу, как моя девочка превратится в женщину. У меня будет возможность
