— Все будет в порядке, я сниму с тебя эту штуку.
Я провела по ее щеке, пока не нашла липкую ленту, закрывавшую рот. Слеза прокатилась по личику Лэйси и по моим пальцам. Я изучила край ленты, чтобы убедиться, что к ней не подсоединены провода, потом поддела кончик ногтем и, когда смогла нормально подцепить его, оторвала ее целиком. Лэйси заговорила, но ее душили рыдания.
— Мамочка.
Мне хотелось схватить дочку и прижать к себе, но я не могла. Я убрала волосы с ее лба и погладила по голове.
— Сними это с меня… сними! — умоляла Лэйси, как будто речь шла о паразите, присосавшемся к ней.
— Мы это снимем. Я ничего не вижу, поэтому тебе придется помочь мне… хорошо?
Я почувствовала, как ее тело сотряслось от рыданий, затем она успокоилась и слабо кивнула.
— К-к-козел.
— Да, козел гребаный.
Лэйси снова задрожала от плача, а потом несколько раз судорожно вздохнула. Я положила ей руку на грудь, как часто делала, когда она была маленькой и страдала от астмы.
— Ты должна успокоиться. Давай, вдох, еще один… еще… раз… раз…
Ритм приходил в норму, и Лэйси начала дышать нормально.
— Так лучше. А теперь я хочу посмотреть на эти провода, а ты мне будешь говорить, что там.
— Хорошо, — с трудом выдавила Лэйси.
Я нащупала взрывное устройство. Большая его часть была скрыта липкой лентой, но я все-таки обнаружила какой-то квадратный предмет, должно быть, таймер. От него в одну сторону отходили два провода, и еще один в другую.
— Видишь?
Ее дыхание снова участилось.
— Тихо, девочка. Попытайся сказать, что у меня в руках.
— Мне не видно… — Она попыталась сказать что-то еще, но не смогла.
— Ничего, все в порядке. Я нашла провода, а остальное не важно.
— А что это?
Я почувствовала, что ее взгляд прикован ко мне, вернее, к бомбе на моей груди.
— Да так, пустяки, не о чем беспокоиться.
— Это еще одна бомба… о господи.
Лэйси задрожала, и мне пришлось соврать.
— Она уже обезврежена. Нам нужно сейчас заняться тобой. Ладно?
И тут в дочкиной комнате зазвонил телефон.
— О господи, боже мой. Беги быстрее…
Дочкин голос балансировал на грани паники. Я пошла так быстро, насколько позволяло зрение. Габриель сказал, что позвонит, когда останется тридцать секунд. Я вела рукой вдоль шкафа, пока не добралась наконец до двери, ведущей в коридор. Вспышки света по краям изображения, которое я видела, затрудняли мою задачу, поэтому я закрыла глаза и держалась рукой за стену, пока не нашла дверь в комнату Лэйси.
Телефон стоял в дальнем конце комнаты по ту сторону кровати. Я обогнула телевизор, располагавшийся в центре. Запуталась ногой в дочкином платье, валявшемся на полу, и тащила его за собой, пока оно не зацепилось за ножку кровати.
Нет, нет, только не это.
Я резко дернула ногой, услышала треск разрываемой ткани и высвободилась.
Сколько секунд прошло? Слишком много, они ускользали как песок сквозь пальцы, и я ничего не могла с этим поделать.
Я кинулась к кровати, где надрывался телефон. Резко стукнула по нему рукой, и он свалился с тумбочки на пол. Я хотела было наклониться, но тут поняла, что при этом обнажится провод в детекторе движений. Тогда я упала на колени и пошарила по полу, пока не нащупала провод и трубку.
— Который?
— Осталось чуть больше двадцати секунд, — сказал Габриель.
— Который, я спрашиваю?
— Синий.
— Синий — я же ничего не вижу!
— Знаю… До свидания, лейтенант. Пятнадцать секунд.
Я швырнула телефон и бросилась к комоду. На нем лежало зеркальце, купленное во время превращения в участницу конкурса красоты. Если оно все еще там…
Я шарила рукой, скидывая другие атрибуты красавицы, купленные Лэйси перед конкурсом, так сказать, чтобы войти в роль, пока не нашла гладкую поверхность зеркала. Я выскочила из комнаты и побежала по коридору в спальню. На ощупь.
В голове тикал секундомер. Пятнадцать секунд, четырнадцать, тринадцать.
Я двигалась в кромешной тьме, и у меня возникло ощущение, что я приближаюсь к краю бездны.
Я сильно ударилась об кровать коленом, а потом нащупала дочкину ногу. Ничего не видя, я попыталась расположить зеркальце так, чтобы Лэйси видно было взрывное устройство.
— Какой из проводов синий?
— Я не… — закричала Лэйси, как человек, находящийся в свободном падении и пытающийся перекричать шум ветра.
— Просто скажи мне. Все в порядке, милая.
— Я не вижу. Ты не той стороной зеркало повернула!
Я покрутила зеркало в руке.
— Наклони.
Наклонила.
Она вздрогнула и зарыдала.
— Лэйси, какой из них синий?
Десять, девять…
— Господи!
— Лэйси!
В ее голосе слышалось отчаяние:
— Блин, да они все синие!
Я почувствовала, как ее тело приподнимается, когда ее обуял ужас. Я отшвырнула бесполезное зеркало и пошарила рукой в темноте, пока не взяла в руки все три провода.
Какой из них?
Я попыталась представить, как Гаррисон расшифровывает функцию каждого провода. Этот заземленный, второй пусковой, а третий… Но я-то в этом ни хрена не понимаю.
Восемь… семь…
Я слышала, как тяжело и часто дышит Лэйси.
Думай. Решай. Здесь есть какая-то зацепка. Он сказал «синий», что это значит.
Шесть… пять…
— Мама! — закричала Лэйси. — Нет! Нет!
Я попыталась мысленно проиграть решения. Как бы это сделал Габриель? Что это за игра? Его величайшая роль не террорист, а жертва — Филипп, сидящий с бомбой на коленях и с мольбой смотрящий на меня, пока Гаррисон обезвреживает устройство. В его глазах смех. Он игрок. В его мире нет ничего настоящего. Он был у нас в руках, но мы этого не знали. Это для него игра. Просто смертельный трюк. Три провода, и все синие… Выбирай.
Четыре… три…
Я услышала, как в нашу сторону движется пронзительный вой сирен, и сжала провода в руке.
— Я не хочу умирать! — плакала Лэйси.
