— Как везде. Но если знаешь людей, то счастлив твой бог! Я там знаю один дешевый отель и потом у меня там друзья, вот мне и обходится все дешевле.
— Похоже — вы там частый гость.
— Почти каждый месяц.
— По делу?
— Да, я модельер. Новые модели белья.
— Это хороший бизнес? — удивился я.
— Очень. Я не хуже других художниц. У меня связи с лучшими конторами.
— Я думал возить белье в Париж — пустое дело.
— Да, покупательницы там заелись, но у меня неплохой вкус.
— Пожалуй, вы слишком молоды, чтобы вести дело самостоятельно.
— Вам тоже не сто лет, — рассмеялась она, откидываясь назад.
— Вот не думал, что в тридцать два года выгляжу щенком. Совершенно не ожидал.
— Вы женаты?
— Да, а вы?
— Да зачем мне это? У меня есть работа, а мужчина — это так просто устроить.
Я стал притормаживать, поворачивая направо. Похоже, что она не врет. У нее в самом деле могла быть квартира на Бонд-стрит. Она могла ездить в Париж и куда угодно. Я вдруг разозлился на себя. Если у меня плохи дела, то почему так должно быть со всеми? Я сделал ошибку, потратив все деньги на гараж. Если бы у меня осталось немного денег, я бы выкарабкался. Я бы мог заключить контракт на покупку оборудования, мог заниматься покупкой станков, мог… Мне не стоило покупать новые бензозаправочные установки, новые машины для мойки, а следовало оставить что-то на черный день. Но тогда, в первые месяцы, меня радовала суета с покупками, и мне не верилось, что я, именно я, могу потерпеть крах. Эта девица рядом со мной могла иметь квартиру, ездить каждый месяц в Париж, покупать последние модели «ягуаров». Все эти вещи, недоступные для таких, как я, были для меня сказкой и только. Я работал, учился, приобретал квалификацию, но моя работа не приносила мне ничего, кроме неприятностей и головной боли. Эта же женщина имела хороший вкус, за который ей платили деньги. Она имела все, что нужно, и даже больше.
Она вдруг встревожилась:
— У вас часы правильно идут? Не может же быть, чтобы было уже так поздно.
— Они спешат, сейчас двадцать минут двенадцатого. А вы спешите?
— Да ладно, мне все равно не надо рано вставать. А вы любите рано вставать? Я — нет.
— Люблю я или нет, мне все равно надо рано вставать, — в моем голосе прозвучало неприкрытое раздражение, — я открываю гараж в половине шестого. И это единственное время, когда я могу продать бензин. Если я встану позже, то прощай моя торговля. Вот такие дела…
— Ваши дела действительно плохи.
— Я просто устал сейчас, но дела и вправду неважные.
— Возможно, вы не знаете нужных людей.
— Что вы имеете в виду?
— У меня есть знакомый владелец гаража, так у него куча денег. — Я уже сказал, что неправильно выбрал место.
— Он продает и покупает подержанные машины. Это отличный бизнес.
— Теперь уже нет. Сейчас кризис.
— Я этому не верю. Кризис — это еще не все. Часто это просто оправдание для бездельников. Если деньги не достались одним путем, надо их добыть другим. Вам не кажется, что я права?
Я подумал про себя, что эта девица, чего доброго, начнет давать мне деловые советы.
— Присматривайте лучше за своим бельем.
— Ну, вам виднее, — усмехнулась она. Я, наконец, подъехал к Нью-Бонд-стрит и затормозил. Она сказала:
— Просто не знаю, как вас благодарить..;
Я открыл дверцу автобуса, и она выпорхнула.
— Я скоро к вам подъеду. Пока, Гарри!
— Пока, — я поколебался и добавил, — Глория… Она прошла мимо автобуса, и мне захотелось увидеть ее лицо. Если я встречу ее завтра, то ни за что не узнаю. Дойдя до угла, она оглянулась, помахала мне рукой и исчезла. По дороге домой я поймал себя на том, что думаю о ней и что мне хотелось бы увидеть ее лицо. Я вспомнил ее чудесные сильные ноги и круглые красивые колени. До сих пор я ни об одной женщине так не думал, я имею в виду с тех пор, как женился на Анни. Но тут было о чем помечтать… Я услышал голос жены и возвратился с небес на землю.
— Это ты, Гарри?
— Да, дорогая, это я. А ты кого еще ждала? Поднявшись наверх, я очутился в маленькой комнате. Жена ждала меня в дверях, завернувшись в старый потрепанный халатик. Она носила его давно, еще в наш медовый месяц. С тех пор я не мог позволить себе роскошь — купить ей новый. Не те сейчас времена, чтобы тратить деньги на дорогие пеньюары.
— Как ты долго, дорогой.
— Я думал, что эта штука никогда не заведется.
Анни было двадцать шесть лет, но выглядела она как девочка. Кожа у нее была свежей, а глаза большими и серьезными и большой, слегка неправильный рот. Красавицей ее не назовешь. Но стройная фигурка и милые ребяческие движения подкупали. Я ей часто говорил, что никакой мужчина не отказался бы от такого лакомого кусочка. Она же считала, что у нее отсутствует вкус и что шикарной женщиной ей никогда не быть. Зато она научилась отлично готовить — пальчики оближешь! Возможно, она не была шикарной девушкой, но она была доброй, а мне требовалась в моем теперешнем положении доброта, а не внешний лоск.
— Пойди прими душ, дорогой. Чай готов. Ты голоден?
— Готов съесть зажаренный топор!
— Сейчас, сейчас…
Когда я вошел в маленькую спальню, она уже легла. Чай и несколько устричных бутербродов лежали на столе. Раздеваясь и одновременно откусывая сандвич, я рассказал о том, как встретил на дороге «бьюик». Затем рассказал о Глории и ее «ягуаре». Анни не проявила особого интереса. Только, когда я заговорил о Париже, ей тоже туда захотелось. И потом, когда я ей сказал, что мне надоело вечно сидеть без денег, а у этой Глори их куча, моя старушка вдруг разворчалась.
— У нее, вероятно, тоже хватает проблем, как и у всех людей. Не надо думать, что только ты один страдалец.
— Давай спать. Мне завтра рано вставать для продажи бензина.
— Завтра пойду я, ладно? Я знаю, как включать насосы. Почему всегда ты встаешь так рано?
— Это моя работа. Что бы ты мне сказала, если бы я приперся к тебе на кухню со своими советами.
— Я думаю, что на кухне тебе тоже не понравилось бы. Чего уж там…
— Ладно, спи, дорогая…
Она привычно засопела и отвернулась, а я еще долго продолжал лежать и рассматривать потолок. Я раздумывал о гараже, о долгах, и мне все слышался голос этой девушки: «Кризис — это оправдание для лодырей. Вы не знаете нужных людей. Если нельзя достать деньги одним путем, то существуют другие.» Ее голос удалялся все дальше и дальше и звучал в моем засыпающем мозгу, как надоедливая шарманка.
Глава 2
Через пару дней Тим Слива зашел в конторку, отгороженную от гаража и носившую важное наименование: «Моя контора». Тим вытирал влажные руки куском ветоши, и его очки в круглой оправе из железа больше, чем когда-либо, делали его похожим на старую мудрую сову. На самом деле ему было лишь семнадцать лет, но голова у него работала отлично. Он работал у меня уже год и знал все то, что знал я о машинах и двигателях. Не удивлюсь, если он знал больше меня.
Я платил ему четыре фунта в неделю, но, по правде говоря, он стоил вдвое дороже. Разумеется, мои дела не позволяли иметь такую роскошь, как приходящий механик, но, если меня куда-нибудь вызовут, мне
