Если угодно блаженным богам, чтоб увидеть отчизну Мог Одиссей хитроумный, то Эрмий аргусоубийца, Воли богов совершитель, пусть будет на остров Огигский К нимфе прекраснокудрявой ниспослан от нас возвестить ей Наш приговор неизменный, что срок наступил возвратиться В землю свою Одиссею, в бедах постоянному. Я же Прямо в Итаку пойду возбудить в Одиссеевом сыне Гнев и отважностью сердце его преисполнить, чтоб созвал Он на совет густовласых ахеян и в дом Одиссеев Вход запретил женихам, у него беспощадно губящим Мелкий скот и быков криворогих и медленноходных. Спарту и Пилос песчаный потом посетит он, чтоб сведать, Нет ли там слухов о милом отце и его возвращенье, Также, чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава». Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы, Амвросиальные, всюду ее над водой и над твердым Лоном земли беспредельныя легким носящие ветром; После взяла боевое копье, заощренное медью, Твердое, тяжкоогромное, им же во гневе сражает Силы героев она, громоносного бога рожденье. Бурно с вершины Олимпа в Итаку шагнула богиня. Там на дворе, у порога дверей Одиссеева дома, Стала она с медноострым копьем, облеченная в образ Гостя, тафийцев властителя, Ментеса; собранных вместе Всех женихов, многобуйных мужей, там богиня узрела; В кости играя, сидели они перед входом на кожах Ими убитых быков; а глашатаи, стол учреждая, Вместе с рабами проворными бегали: те наливали Воду с вином в пировые кратеры; а те, ноздреватой Губкой омывши столы, их сдвигали и, разного мяса Много нарезав, его разносили. Богиню Афину Прежде других Телемах богоравный увидел. Прискорбен Сердцем, в кругу женихов он сидел, об одном помышляя: Где благородный отец и как, возвратяся в отчизну, Хищников он по всему своему разгоняет жилищу, Власть восприимет и будет опять у себя господином. В мыслях таких с женихами сидя, он увидел Афину; Тотчас он встал и ко входу поспешно пошел, негодуя В сердце, что странник был ждать принужден за порогом; приближась, Взял он за правую руку пришельца, копье его принял, Голос потом свой возвысил и бросил крылатое слово: «Радуйся, странник; войди к нам; радушно тебя угостим мы; Нужду ж свою нам объявишь, насытившись нашею пищей». Кончив, пошел впереди он, за ним Афинея Паллада. С нею вступя в пировую палату, к колонне высокой Прямо с копьем подошел он и спрятал его там в поставе Гладкообтесанном, где запираемы в прежнее время Копья царя Одиссея, в бедах постоянного, были. К креслам богатым, искусной работы, подведши Афину, Сесть в них ее пригласил он, покрыв наперед их узорной Тканью; для ног же была там скамейка; потом он поставил Стул резной для себя в отдаленье от прочих, чтоб гостю Шум веселящейся буйно толпы не испортил обеда, Также, чтоб втайне его расспросить об отце отдаленном. Тут принесла на лохани серебряной руки умыть им Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня, Гладкий потом пододвинула стол; на него положила Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса Выданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко, Мяса различного крайчий принес и, его предложив им, Кубки златые на браном столе перед ними поставил; Начал глашатай смотреть, чтоб вином наполнялися чаще Кубки. Вошли женихи, многобуйные мужи, и сели Чином на креслах и стульях; глашатаи подали воду Руки умыть им; невольницы хлеб принесли им в корзинах; Отроки светлым напитком до края им налили чаши. Подняли руки они к приготовленной пище; когда же Был удовольствован голод их лакомой пищей, вошло им В сердце иное — желание сладкого пенья и пляски: Пиру они украшенье; и звонкую цитру глашатай Фемию подал, певцу, перед ними во всякое время Петь принужденному; в струны ударив, прекрасно запел он. Тут осторожно сказал Телемах светлоокой Афине, Голову к ней приклонив, чтоб его не слыхали другие: «Милый мой гость, не сердись на меня за мою откровенность; Здесь веселятся; у них на уме лишь музыка да пенье; Это легко: пожирают чужое, без платы, богатство Мужа, которого белые кости, быть может, иль дождик Где-нибудь мочит на бреге, иль волны по взморью катают. Если б он вдруг перед ними явился в Итаке, то все бы, Вместо того чтоб копить и одежды и золото, стали Только о том лишь молиться, чтоб были их ноги быстрее. Но погиб он, постигнутый гневной судьбой, и отрады Нет нам, хотя и приходят порой от людей земнородных Вести, что он возвратится, — ему уж возврата не будет. Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая: Кто ты? Какого ты племени? Где ты живешь? Кто отец твой? Кто твоя мать? На каком корабле и какою дорогой Прибыл в Итаку и кто у тебя корабельщики? В край наш (Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты. Также скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать: В первый ли раз посетил ты Итаку иль здесь уж бывалый Гость Одиссеев? В те дни иноземцев сбиралося много В нашем доме: с людьми обхожденье любил мой родитель». Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: «Все откровенно тебе расскажу; я царя Анхиала Мудрого сын, именуюся Ментесом, правлю народом Веслолюбивых тафийцев; и ныне корабль мой в Итаку Вместе с моими людьми я привел, путешествуя темным
