– Надо что-то решать, – сказал офицер, – меня самого расстреляют в образном смысле, если опоздаем.
– Да, – сказал я, – пять километров дороги.
Эти слова ничего не значили и ничему не помогали, но я был главный, я был из ФСОЗОПа, просто промолчать было нельзя. Я сказал про пять километров, и теперь была очередь офицера.
– Может, мы его сами? При попытке к бегству? – сказал он.
– С ума сошли? Думайте, что говорите в Устной Речи. Это незаконно.
Ошейник Узника привязать было некуда, один из конвоиров держал цепь в руке. Я повернулся к Узнику.
– Ну не везет, – сказал я в сердцах, как бы извиняясь, но тут же понял, что это очень глупо.
– Вот что, – сказал офицер, – вы тут ждите техпомощи, а мы пойдем вброд, а потом через поле. Открытое пространство, конвой – никуда не денется.
Это было похоже на решение. Все подошли к самому краю воды и стали смотреть вдаль, как будто могли разглядеть Пункт за пять километров. Было тихо, цепь немного звенела.
– Ну наверное, да, – сказал я офицеру, – а как еще?
– Никак, – сказал он, – мы живем в материальном мире, и это – тупо речка.
– Только я прошу довести нормально.
– Естественно. Это я в порядке юмора пошутил. Я же не идиот.
Узник спросил:
– А долго туда идти?
– Средняя скорость человека – пять километров в час, – сказал офицер, – мы пойдем средней.
Внутренне я даже обрадовался, что не нужно будет присутствовать на Исполнении до конца, раз такое ЧП произошло. Подписал бумаги и сказал Узнику:
– Видите, все строго по закону, и даже ваша жалоба будет удовлетворена. Час вы получаете, никто его не украдет. Просто будете в пути.
И чтобы еще больше разрядить обстановку, пошутил остроумной русской пословицей:
– Не было бы счастья, да несчастье помогло.
– Я боюсь его, – прошептал Узник, глядя на офицера, – слышали, что сказал? Убить грозился. Такому – раз плюнуть. Только за лес зайдем…
– Потерпите часик, – успокоил я его, – ничего с вами не случится. Просто юмор у него такой дурацкий.
– Ну, дай Бог, дай Бог…
Офицер надел автомат на плечо, проверил ошейник, прикрепил цепь к своему ремню.
– Пошли! – сказал он Узнику, – это будет твой личный переход на летнее время.
Они вошли в воду. Сначала было мелко, и казалось, что глубина максимум по бедра, но потом, в середине реки, погрузились по пояс, по грудь. Шли осторожно, цепь и автоматы держали над головами. Тяжело вытаскивая ноги из ила, перевалили за середину, вышли. Я боялся, что Узник посмотрит на меня, но он не посмотрел. Мы стояли с водителем и смотрели им вслед, хотя не знаю, что хотели таким образом высмотреть. Они ушли далеко, завернули за лес.
И тут я понял, что поступаю неправильно, что мой Человеческий Фактор берет верх над долгом и следованием закону. Да, мне непросто первый раз принимать участие в Исполнении; да, я думал о фестивале, на который и так успевал еле-еле, но ведь по закону я должен был проследить за Приведением в Исполнение до конца, соблюсти все формальности. Государство оплачивает мне работу, и эти деньги взяты из налогов Нормальных Людей. Они живут в Великой России, встают каждый день на работу, воспитывают детей, влюбляются, занимаются наукой и техникой. И потому и работают легко и свободно, потому и увеличивают благосостояние Родины, что знают: государство на их стороне, государство их защищает. На границах – от врагов, внутри России – от террористов и ИНООНЧей[19].
Люди не знают, как именно работает система защиты, они просто живут. И вот я – как раз тот самый неизвестный никому винтик машины, который сейчас на передовой, который отвечает за спокойствие каждого старика, каждого ребенка, каждого Нормального Человека. Они не должны знать, кто я, как я не должен знать своего звания.
– Жди техпомощи, – сказал я водителю и снял обувь. Пошел вперед. Ледяная вода резанула кожу, я стал увязать, чувствуя одушевленность и даже разумность ила. Как будто десяток водяных тянули меня вниз, передавая из рук в руки, желая погубить, но раздумывая сделать это прямо сейчас.
Я вышел на другой берег. Обулся, побежал тихо, экономя силы. Тратить дыхание на крик не имело смысла. То, что я не кричал, меня и спасло. Послышались выстрелы. Я остановился.
Я не мог поверить, что офицер не сдержал слово и расстрелял Узника. Он, конечно, шутил по-идиотски, но был вполне вменяемым Нормальным Человеком. Да и зачем это было устраивать, если им оставалось идти меньше часа через поле?
Я лег в пыль, потому что травы там, где я остановился, не было. Дополз до травы, спрятался. Опять стали стрелять, как будто начался бой. Потом все стихло. Я вдруг подумал, что так нелепо и страшно провалить самое первое задание на должности Исполнителя. Кто вспомнит объективно сломанный мост, а вот то, что я их отпустил одних, – вспомнят все…
«По поручению ГОП[20] и в связи с классификацией данных действий как ЗННТЖГ я сообщаю о своевременном и неотвратимом наказании, которое будет осуществлено путем Приведения в Исполнение данного приговора номер…» – в голове крутилась речь, которую я должен был произнести в Пункте Приведения. Я повторял ее со вчерашнего вечера, желая выглядеть бывалым Исполнителем.
Итак… Мост был сломан стихией, мы живем в материальном мире, перед нами была тупо речка… Мы обязаны были найти решение проблемы. Сама стрельба офицера – на его совести, но тот факт, что я отпустил их одних, – на моей. Это было совершенно незаконно. И теперь мне нужно было сделать что-то очень законное, правильное, переломить ситуацию. Позвонить и сообщить. Но вместо этого я поддался Человеческому Фактору – пополз к лесу.
Никогда после раннего детства я не был так близко к земле. Задышал, впустил в себя ароматы тонких и толстых стеблей, подземной воды и насекомых. Уже давно было тихо, и поэтому как только я достиг леса, встал на ноги, побежал. Вышел к просвету на другую сторону поля. Сначала показалось, что там пусто, но потом увидел лежащие тела. Подошел. Солдаты и офицер были застрелены, оружие похищено. Узника не было.
Я уже говорил, что если ехать по Единства, то город за минуту заканчивается и его толком не видно. Но стоит заглянуть за деревья, как начинаются живописные переулки, где все очень здорово устроено для Нормальных Людей, там хорошо гулять. А после переулков – сквер Единства, в сквере тоже хорошо. Потом идет спуск к реке, где имеется известный родник, кинотеатр «Молодость», дом культуры и за вторым изгибом реки поднимается холм. На нем стоит очень древний собор.
Или церковь. Я не очень религиозно и культурно образован, не знаю, чем они отличаются. Но он отремонтированный и большой, так что, думаю, – собор. Все туда ходят, всем нравится. Конечно, когда я был маленький, мы посещали его раз в неделю от школы со звеном ЮДД[21] . Но и потом тоже случалось. Там было спокойно, красиво. От собора видно полгорода, иногда просто здорово прийти и посмотреть на Колыч сверху.
В 10.00 мы въехали во двор собора. Наша машина осталась чуть позади, автобус с ОПСВНСП[22] подъехал ближе. Бойцы за считаные секунды выгрузились, заняли позиции. Не знаю почему, но прихожане не обратили на нас никакого внимания. Видимо, здесь собралось некое сочетание высокодуховных верующих и Нормальных Людей. А среди Нормальных Людей уже как-то повелось, что иногда ОПСВНСП появляется на улицах, и в этих случаях все реагируют нормально: просто не мешают работать, отворачиваются и продолжают заниматься своими делами.
С другой стороны, это спокойствие означало, что террорист действительно заперся в кабинете батюшки Степана Алексеевича и никак себя пока не проявил: никого не убил, не обидел. Сам Степан Алексеевич стоял рядом со входом и разговаривал с молодым человеком. Я вышел, встал неподалеку. Молодой человек
