масса, от которой поднимался густой темно-зеленый дым. К счастью, ветер относил его в другую сторону.
Гораций прислонился к развороченному капоту и прижал ладони к лицу. Ни единого звука не было вокруг.
— Тихо-тихо-тихо-тихо, — шептал Гораций. — Не бойся. Они ушли.
Он еще раз потянул Линду за руку. На этот раз она поддалась и стала осторожно пробираться к нему навстречу. Гораций настойчиво тянул ее за собой, стараясь скорее вытащить из машины, где вонь и смерть создали маленький филиал ада. Оказавшись рядом с трупом, Линда стала конвульсивно всхлипывать.
— Давай! Давай! Немножко осталось! — говорил Гораций.
Он вытащил ее из кабины. Линда отошла на несколько шагов в сторону и села на землю, подобрав под себя ноги. Гораций плюхнулся рядом. От пережитого потрясения его била сильная дрожь.
Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась выжженная солнцем равнина. Грузовик лежал посреди нее, повернувшись перпендикулярно тонкой нитке шоссе, как умерший динозавр. Чуть в стороне чадил чудовищный костер, а между ними сидели рядом две маленькие темные фигурки. Пустошь, как бездна, поглотила их.
Солнце начало свой размеренный путь к закату. Гораций то плакал, то вновь замолкал, несколько раз он что-то кричал высоким срывающимся голосом. Линда не проронила ни звука. Она сидела, как статуя, ни разу не пошевелившись, и смотрела прямо перед собой.
Время шло. Гораций понемногу стал приходить в себя. Он встал, подобрал зажигалку, которая валялась у капота и, пошатываясь, обошел грузовик. При падении дверь фуры распахнулась. На минуту задержавшись перед ней, Гораций нагнулся и влез внутрь.
Там царил полный разгром. Все, до чего могли добраться чудовища, было растерзано и уничтожено. На многих предметах остались глубокие следы когтей и зубов. Раскидав в стороны хлам, Гораций нашел лопату с перекусанным у самого верха черенком. Он взял ее и выбрался наружу.
Отойдя на несколько ярдов от грузовика, он воткнул ее в землю и вернулся к кабине.
«Я не могу смотреть на него», — подумал он. — «Я не могу смотреть на него. Если я посмотрю, то грохнусь в обморок, как школьница».
Но он посмотрел. Тело его брата всколыхнуло в нем одновременно чувства омерзения и глубокой тоски. Нельзя было сказать, какое из них оказалось сильнее.
Гораций мотнул головой и принялся перерезать ремень безопасности. Труп сполз вниз, накрыв собой голову мертвого чудовища. Гораций обхватил тело брата и потянул на себя, стараясь вытащить его из кабины. Обломок кости, торчавший из шеи, светло-красный, как будто облитый марганцовкой, чуть не выколол ему глаз. Гораций почувствовал тошноту. Он осторожно опустил тело и взялся за ноги.
Он оттащил Хомера к лопате и снова вернулся в кабину. Там он взял одеяло и осторожно, стараясь не смотреть на то, что держит в руках, завернул в него голову брата. Уложив ее рядом с телом, он взял лопату и стал копать.
Несмотря на поздний час, над равниной висело жаркое марево. Гораций снял пропитанную потом рубашку.
Через час могила была готова.
Гораций осторожно опустил в нее тело брата, а рядом положил голову. Широко открытые глаза пронзили его, как две иглы. В них застыл такой ужас, что по коже побежали мурашки. Гораций встал на колени, осторожно опустил веки и накрыл тело одеялом.
К горлу снова подступили слезы.
— Вот и все, — сказал он и стал засыпать могилу. Когда земля полностью скрыла то, что осталось от Хомера, он заплакал.
Линда сидела на земле, пустыми глазами следя за его работой.
Гораций насыпал над телом небольшой холм. Из черенка лопаты и разводного ключа, он соорудил грубое распятье и глубоко воткнул его в землю. Потом опустился на колени и склонил голову.
Линда сидела неподвижно и смотрела на Горация пустыми глазами.
— Линда, ты слышишь меня? — спросил он.
Она медленно отвернула голову, не произнеся ни слова.
— Ответь мне! Скажи что-нибудь! Пожалуйста!
Линда не шевельнулась. Просто большая кукла, очень похожая на человека. От нее исходил тошнотворный запах.
Гораций сходил к кабине и принес старый свитер Хомера, бутылку воды и чистую тряпку.
— Тебе надо переодеться, — сказал он. — Сможешь сама?
Ветер слабо пошевелил ее волосы.
— Надо снять это, — Гораций показал на ее блузку.
Тусклые неподвижные глаза.
— Хорошо.
Он вздохнул и стал осторожно расстегивать пуговицы. Некоторые были полностью скрыты густой свернувшейся кровью. Кровью его брата и той твари, что убила его.
Линда сидела неподвижно, как манекен. Он снял с нее блузку, смочил водой тряпку и стал обтирать, смывая кровь. Из-под липкой вонючей грязи стала появляться смуглая кожа. Гораций смыл все до последнего пятнышка, истратив почти две бутылки чистой воды. Оставался лишь бюстгальтер — мерзкая залитая кровью тряпка. Гораций поднял свитер, собираясь надеть его на Линду, но остановился.
— Линда, милая, помоги мне. Я оставлю тебе воду. Вот, видишь?
Молчание.
— Я отойду, а ты потом оденешь свитер. Хорошо?
Она сидела и спокойно смотрела на него.
— Солнышко, ты должна… Линда.
Он осторожно потрепал ее по щеке. С таким же успехом он мог бы прикоснуться к мраморному бюсту.
— Линда, я не могу.
Он наклонился над ней и стал на ощупь искать застежку. Ее грудь, большая и упругая, способная свести с ума любого мужика, была залита кровью. Гораций с отвращением отбросил бюстгальтер в сторону и смочил тряпку водой.
Почувствовав прикосновение к себе Линда вздрогнула и попыталась прикрыться руками. Гораций осторожно отвел их в сторону. Она не сопротивлялась.
Дотрагиваясь до ее груди, с каждым разом все больше проступавшей под слоем крови, Гораций почувствовал возбуждение. Он гнал от себя эти мысли, стараясь касаться кожи нежно, чтобы… ну, в общем, не беспокоить Линду.
Темные соски затвердели от холодной воды и торчали вверх, как два маленьких пальчика. Горация охватило почти непреодолимое желание поцеловать их. Всего один раз. Просто поцеловать. Он отложил тряпку и наклонился. Его губы нежно коснулись мягкой кожи.
Она была такой беззащитной. Такой… Он посмотрел на ее джинсы. Они тоже были вымазаны, как и рубашка. Его пальцы опустились на них и нащупали пуговицу.
Линда глубоко вздохнула.
Гораций отшатнулся от нее, как ужаленный.
«Господи, да что со мной происходит!». Не думая, он размахнулся и сильно ударил себя ладонью по лицу. Боль обожгла кожу и прочистила голову. Стараясь не смотреть на Линду, он собрал свитер, накинул ей на голову, просунул руки в рукава и опустил его вниз.
— Линда, малышка, скажи мне что-нибудь! Хотя бы одно слово. Пожалуйста! Линда!
Пустошь беспредельна. Никто не останется прежним, впустив ее в свое сердце.
ГЛАВА 27
Хорек заворожено наблюдал, как Майкл и Анна миновали валун и пошли дальше. Ему казалось, что они движутся слишком спокойно, слишком расслабленно, за одно это они вполне заслужили урок, ожидающий их впереди. Пот стекал по лбу, горячая соленая капля попала в глаз, заставив Хорька заморгать. Граница «змеек» была совсем близко. Всего несколько шагов.
В этом деле со «змейками» Хорек полностью зависел от случая. В любой момент одна из них могла появиться в нескольких ярдах от Майкла и Анны, заставив их насторожиться и повернуть назад. Но при другом раскладе, они могут зайти в язву достаточно глубоко, и тогда осознание опасности придет уже слишком поздно.
«Странно получилось, Майки», — думал Хорек. — «Мы с тобой были лучшими друзьями. До самого последнего дня. Ты — Том Сойер, а я — Гек Финн. Если бы мне в тот день повезло, все было бы иначе. Мы бы остались друзьями, и никто бы не вляпался в дерьмо. Мы могли бы сохранить свои души, действительно могли бы. Бы-бы. Бы-бы-бы».
Хорек прижался к земле и по-пластунски, скрываясь в траве и кустах, пополз вдоль дороги. Каждые несколько секунд он замирал и, осторожно повернув голову, осматривал следующий участок пути. Майкл и Анна болтали — нужно быть сумасшедшим, чтобы болтать здесь! Голоса, пусть негромкие и невнятные, заглушали тихое гудение «змеек». Хотя, за несколько часов, проведенных у границы язвы, Хорек успел запомнить места, где они появлялись чаще всего, но это еще ничего не значило. Если пустошь — это место, в котором ничего не меняется, то язва — это ее полная противоположность. В ней меняется все. В ней все возможно. В язве безграничная фантазия смерти не скована никакими рамками.
— Я пастырь ваш, — пробормотал Хорек. — А вы — мое стадо.
Майкл остановился.
— Ты ничего не слышала?
— Нет, — ответила Анна.
— Мне показалось, что я слышал чей-то голос.
— Хорек?
— Не знаю. Не уверен.
— А может быть…
