— Да!
— По крайней мере, я говорю правду! И ты сам…
— Заткнись!
— Нет уж, ты…
— Заткнись, или я разобью твой мерзкий рот!
Анна ошеломленно замолчала. Она застыла на несколько секунд, как будто пытаясь понять смысл его слов, потом вдруг вскочила и быстро пошла прочь. До Майкла донеслись ее истерические рыдания.
Он отвернулся и с тоской посмотрел на дорогу. Ему вдруг мучительно захотелось повернуть время назад. Когда все было хорошо, и никто еще не сошел с ума.
ГЛАВА 28
Майкл встал, осторожно ступив на поврежденную ногу. Лодыжка тут же отозвалась тупой болью. «Ничего. Терпимо». Он залез в машину и вытащил оттуда рюкзак Хорька: старый и грязный, темно-коричневого цвета, уже начавший расползаться по швам. В таких местах Хорек стянул его бечевкой. Майкл развязал тесемки и стал выкладывать его содержимое на землю перед собой.
Вещей у Хорька было немного: маленькая бутылка воды с содранной этикеткой, полевой бинокль, ключи от машины, с выжженными на брелоке инициалам «БФ», карманная библия «Нового Американского Пути» в мягкой обложке. На самом дне лежала мятая футболка с логотипом «Калифорнийских Орлов», выкидной нож и армейский пистолет без магазина. Под ними оказалась толстая тетрадь с вложенной между страниц ручкой.
Все это Майкл методично раскладывал перед собой, как пасьянс, в раскладе которого проступала история Хорька. Того Хорька, который не был его другом, не был даже знакомым. Чужого человека, выигравшего туристическую путевку в ад.
Майкл отложил рюкзак и взял тетрадь.
Острая боль прострелила ему голову, и он тихо застонал, привалившись к машине. Равнина поплыла перед его глазами, и Майкл почувствовал, что падает. Свет дня померк. И в этот момент его сознание вновь наполнил гул. Он напоминал раскаты грома, как тогда в Санта Ана, но на этот раз в нем слышались слова. Они врезались в сознание, словно выжженные раскаленным железом: «Убоявшийся не достоин пути. Он пуст, и кости его лягут перед твоими ногами. Встань и иди! И я покажу тебе. Я покажу тебе творение не человека!». В черной пустоте перед Майклом появилась крошечная белая точка. Она горела ярче огня, ярче солнца. Она быстро пульсировала, и Майкл ощутил чудовищную мощь, таящуюся в ней. Безбрежную, непостижимую силу, перед которой блек весь мир, и даже чернота вокруг тускнела и отступала на второй план. Этот огонь жег, врываясь сквозь закрытые глаза в глубину сознания, и не было сил ни спрятаться от него, ни отвернуться. «Я покажу тебе!» — вновь загремел голос, и в этот миг яркая точка взорвалась нестерпимым белым светом, который затопил все вокруг, и не стало ничего, кроме нестерпимой яростной бесконечной белизны.
Майкл потерял сознание.
— Майкл! Боже-боже-боже! Майкл — очнись!
Он почувствовал холод на коже, открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо Анны. В руке у нее была мокрая тряпка, которой она водила ему по лицу.
— Майкл — ты жив! Я так испугалась. Господи! Сейчас я помогу тебе встать!
Анна обхватила его за плечи и усадила в тени машины, прижав спиной к большому колесу.
— Что с тобой? Ты в порядке?
Майкл потер виски и зажмурился. Несколько секунд он сидел неподвижно, слушая, как бьется сердце. Сперва частые и болезненные, его удары становились все реже, и, одновременно с этим, боль в груди стала слабеть. Он посмотрел на Анну.
— Вроде отпускает. Еще немного.
— Ты закричал, а потом упал. Я так перепугалась! Что с тобой, Майкл? Ты…
Она запнулась, не зная, что спросить.
— Ты в порядке?
— Почти. Наверное, это шок. И жара. Сейчас пройдет.
— На, попей!
Майкл послушно отпил из бутылки. Вода была теплой и пахла пластиком, но она придала ему сил. Он сделал еще несколько глотков и передал бутылку Анне.
— Спасибо.
— Я подумала, что ты умираешь, Майкл. Никогда так больше не делай!
Он улыбнулся.
— Не буду.
— Посиди. Тебе надо отдохнуть.
Анна устроилась рядом и обняла его. Майкл прижался к ней и снова закрыл глаза.
«Господи, неужели я схожу с ума? Я могу поклясться, что слышал. Этот голос. Как любой сумасшедший, я могу поклясться… Кто говорит со мной? Назови свое имя! Назови свое проклятое…»
Тугой порыв ветра взметнулся над машиной и ударил в лицо. Майкл вздрогнул и почувствовал, как Анна еще крепче прижала его к себе. Он испугался: «Нет, в это нельзя поверить! Я просто не могу поверить! Бог не говорит с…». Майкл застыл неподвижно, боясь пошевелиться, боясь даже думать. Медленно билось сердце. Отсчитав десять ударов, он чуть слышно прошептал:
— Отче наш, сущий на небесах… да святится имя… Твое.
Прохладный поток воздуха проплыл над ним, пошевелив волосы на голове, будто кто-то нежно перебирал их пальцами. Майкл почувствовал, как губы Анны коснулись его щеки. Он открыл глаза и посмотрел на равнину. «Я слаб», — подумал он.
— Ты сильный, — сказала Анна. — И ты справишься. Наверное, это был солнечный удар.
— Ты права. Да. Солнечный удар.
Анна подняла тетрадь Хорька и положила себе на колени. Майкл зашевелился.
— Дай мне.
Тетрадь была исписана наполовину, мелким без наклона почерком. Некоторые страницы были заполнены полностью, на других мелькали лишь отдельные фразы. Майкл с опасением перелистывал ее, хотя уже знал — теперь это просто листы бумаги, все, что он должен был услышать, сказано.
— Читай вслух, — сказала Анна.
— Хорошо.
Он вернулся к началу, прочистил горло и начал:
«Сидел у машины, пока не кончились продукты. После всей этой чуши по рации не знаю, что и подумать. Наверное, никто не поехал. Не могу их судить, но… Может быть, Майкл поехал. Он говорил, что не нашел меня. Как он не нашел меня, когда я сидел там?!
„Где „там“?“
Очень хочется есть. Зверски хочется! Наверное, стоило оставаться у машины.
Если в ближайшее время ничего не найду — умру с голода. Прямо на дороге. Посреди Соединенных Штатов Америки. Ха-ха.
Вода тоже заканчивается».
Голос Майкла охрип, и он закашлялся. Анна сидела неподвижно, держать его за руку. Он перевернул страницу.
«Не знал, что способен столько съесть. Лежу на спине и смотрю в потолок. Буду лежать здесь, пока не съем все, а потом пойду в другой дом. Четыре стены и потолок — это лучше, чем мотаться по округе, как идиот, не зная, куда идти. Здесь есть жратва. Выпивки — вагон! Когда закончится вода, буду пить виски. Пусть запишут на мой чертов счет».
Следующую страницу покрывали числа. Многие из них были перечеркнуты. Как будто Хорек пытался что-то вычислить. В самом низу число «17» он обвел кружком. Майклу это ни о чем не говорило. Он нашел новый текст и стал читать дальше.
«Не знаю, что это было, но здорово напрягся. Какое-то дребезжание. Выскочил на улицу, но ничего не увидел. Придется держать ухо востро. Не нравится мне этот городок. Какой-то он странный. Мертвый, и все здесь не так.
Поставил фотографию Линды на столик у кровати. Сижу и смотрю на нее. Понимаю, что больше никогда не увижу. Хочется плакать. Если так и останусь сидеть — наверняка расплачусь.
Трудно это осознать, еще труднее смириться. Такие вещи случаются. Например, со мной. Похоже, я вытянул самый неудачный лотерейный билет в своей жизни.
Снова какой-то шум за окном. Выглянул и опять ничего не увидел. Сижу, пишу, а руки дрожат, как у Стена Роффорда по понедельникам. Вот кто понимал, что в жизни главное.
Странный грохот, как будто где-то взлетает самолет. Откуда здесь может быть самолет? По крайней мере, я под крышей. Раньше…».
Майкл замолчал. Анна посмотрела на него вопросительно.
— Он не дописал, — сказал Майкл. — Что это?
— Что?
— Почерк совсем неразборчивый.
— Да?
