пространства, как в передачах по телеку? Всегда думал, что это херня. Теперь не уверен.
Может быть, они хотят захватить Землю. А это — разведчики. Первый десант. И место отличное. Лучше не придумать. Как у Уэллса — подойдут и ткнут бластером в задницу. Чао, крошка, вот и мы!».
Следующая запись еле читалась.
«Умираю.
Черт, как больно!
Все-таки достали. Рана глубокая. Промыл, как смог, но она слишком глубокая. Очень много крови. Ненавижу кровь! Очень болит.
Они ушли назад. Как я мог их не заметить?
Кровь никого не привлечет. Здесь никого нет.
Умру, лежа на спине. Буду смотреть на их гребанные звезды, пусть им икается! Ха-ха.
Господи, как больно. Дышать больно. Все расползается.
Жаль».
— Он показывал рану, помнишь?
Анна кивнула.
— Кто это его так?
— А ты не понимаешь?
— Ну…
— Читай дальше.
«Господь, пастырь мой! Я ни в чем не буду нуждаться.
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего».
Майкл нахмурился. На ум пришли слова Хорька:
«Он гговорит с тобой! Как когда-то говорил со мммной».
«А вдруг Хорек не сошел с ума, а вдруг он, действительно…».
«Ккак ты думаешь — кккто говорит с тобой?».
Он покачал головой и стал читать дальше.
«Господь, ты дал мне жизнь в темных водах. Я не спрошу Тебя зачем, я говорю спасибо.
Я — Твой раб, и моя жизнь в Твоих руках. Я пойду по пустыне, потому что знаю: Ты стоишь за моей спиной».
«Самонадеянность — тяжелый грех. Самонадеянные умрут и превратятся в прах. Нельзя противостоять».
Майкл с трудом понимал значения слов, которые произносил — его мысли были далеко. «Так вот когда ты обратился, Бенни. Ты решил, что это Он спас тебя».
«Чудны дела Твои Господи и все твари и двери Твои».
«Все дороги, это лишь одна дорога. Дорога на север. Дорога к двери, за которой…
Кто?»
Майкл перевернул несколько страниц.
— Дальше одни псалмы… Погоди — вот еще!
«Дорога к свету лежит через камни и грязь. Я стал камнем, и я стал грязью, и дорога приняла меня своим.
Ты — темная ночь, а я — часть темноты. Чем дальше я иду, тем меньше святости. Не Его это творения. Его нет здесь. Не вижу.
Бог молчит. Говорю только я, и голос мой слаб».
«Змея ползет между камней, не увиденная никем».
Майкл перевернул страницу.
— Это последняя.
«Бог — это порядок. Сатана — хаос. Язва — хаос внутри порядка.
Пустошь — здесь порядок сошел с ума, а хаос — единственная логика внутри этого сумасшествия. Можно узнать язву, можно знать приметы. Можно дать названия. В пустоши нет логики — она сумасшедшая.
Так где здесь порядок?
Где здесь Бог?
Где?
Я щепка. Я плыву по волнам».
— Все.
Майкл отложил тетрадь. История человека, сумевшего выжить в пустоши, человека, загнавшего их в язву и умершего в попытках спасти, лежала перед ними. Простая и короткая, как детская сказка и страшная, как правда.
— Наверное, этим все и должно было закончиться, — сказала Анна. — Никто не может долго жить в таком напряжении. Он сошел с ума.
— Да. Наверное.
— То, что он написал… В этом нет надежды. Не за что зацепиться. Любой поступок будет ошибкой.
— Думаю, он пытался найти… точку опоры.
— А ты видишь ее, Майкл?
Он задумчиво посмотрел на Анну.
— Мы умрем, Майкл. Мы умрем здесь. И я уверена, что смерть наша будет не простой.
— Не говори так.
— А почему? Тебе страшно?
— Мы не умрем.
— Не надо врать себе. И мне тоже. Мы с тобой мертвецы. Мы мертвые.
— Нет.
Анна замолчала и теснее прижалась к нему.
— Майкл, обними меня, пожалуйста.
Он прижал ее к себе и уткнулся в растрепанные волосы.
— Скажи, что ты никогда не оставишь меня.
— Я не оставлю тебя.
— Скажи, что никогда не сделаешь мне больно.
— Я никогда не сделаю тебе больно.
— Скажи, что мы не умрем.
— Мы не умрем. Никто не умрет.
Анна прижалась к нему.
— Если бы не ты, я давно бы сошла с ума.
— Я тоже.
ГЛАВА 29
Майкл сидел в открытой двери машины, сжав в зубах сигарету, и молча наблюдал за Анной, бесцельно блуждающей вокруг «Сабурбана». Палящее солнце, казалось, ничуть ее не беспокоило. Она все ходила и ходила, как заводная игрушка. «Скажи мне…». Слова, которые она прошептала, прижавшись к нему, как растерянная маленькая девочка, взрезались в память — они напугали его. Эти слова показали, насколько хрупок тот мостик, который все еще соединяет их с прошлой жизнью. Насколько слабы они здесь, посреди молчаливой смертельной пустоши.
Но молчаливой ли?
Он пытался найти объяснение тому страшному голосу; какое-нибудь логическое обоснование. Но ни одна из выдуманных им теорий не годилась. Все они казались высосанными из пальца — жалкой попыткой ухватиться за позицию здравомыслия. Но если не так, тогда…
