Кару была на расстоянии вытянутого крыла от него, все еще делая шаги из стороны в стороны. Они оба ходили по краю их взаимного притяжения, боясь приблизиться.
— Зачем вы сожгли порталы? — Спросила она.
Он глубоко вздохнул. Что он мог ответить?! Из мести? Ради установления мира?! И то и то было в своем роде правдой.
— Чтобы прекратить войну, — осторожно сказал он.
— Война? Идёт война?
— Да, Кару. Повсюду идёт война.
Назвав ее по имени, он опять застал ее врасплох.
— Бримстоун, и другие… они живы?
Кару спросила это таким осторожным голосом, что Акива понял — она боится ответа.
Под тошнотой возникшей от прикосновений с хамсазами, он почувствовал еще кое-что, поднимающуюся дурноту — нарастающий страх.
— Они в черной крепости, — ответил Акива.
— В крепости, — в её голосе была слышна надежда. — С решетками? Я была там, я видела её, в ту ночь, когда ты напал на меня.
Акива отвернулся. Волной нахлынуло головокружение. Пульсация в его голове мешала сосредоточиться. Однажды он уже перенес настолько же длительное воздействие дьявольских отметин. Это были пытки, после которых он уже прощался с жизнью, и все еще не мог понять, как ему удалось выкарабкаться. Акива едва сдерживался, чтоб не потерять сознание, его тело было якорем, тянувшим на дно.
Голоса.
Акива просто стоял и смотрел на неё. Кару оглянулась. Кое-кто из зрителей проследили за ними и теперь стояли и тыкали в них пальцами.
— Следуй за мной, — сказала Кару.
Будто он был способен на что-то еще.
ГЛАВА 30
ТЫ
Она вела его к себе в квартиру, всю дорогу туда мысленно ругая себя: 'Кретинка, дура, что ты творишь?!'
'Ответы', твердила она себе. 'Я должна получить ответы'.
Подойдя к лифту, она заколебалась, боясь остаться наедине с серафимом в малом пространстве кабины. Но тот был не в том состояние, чтобы подниматься по лестнице, поэтому Кару нажала на кнопку. Он последовал за ней внутрь, и по его поведению было заметно, что ему не знаком принцип работы лифтов — ангел испуганно вздрогнул, когда механизм пришел в движение.
Войдя в квартиру, она бросила ключи в корзиночку у двери и осмотрелась. На одной стене: крылья её 'АНГЕЛА, КОТОРОГО ИСТРЕБИЛИ', поразительно похожие на крылья этого серафима. Но тот, даже если и заметил сходство, ничем себя не выдал.
Пространства квартирки не хватало, чтобы развернуть крылья во всю длину, поэтому они были завернуты пологом над её кроватью, наполовину прикрывая ее. Сама кровать представляла из себя скамью глубокого красно-коричневого цвета, на которую, как в сказке 'Принцесса на горошине', были свалены пуховые перины. Сейчас она была не убрана и утопала в старых альбомах Кару, которые она листала предыдущей ночью. Теперь это был единственный способ, при помощи которого она могла хоть как-то общаться со своей семьей.
Один из её альбомов был открыт на странице с изображением Бримстоуна. Она заметила, как при виде этого портрета челюсти ангела сжались, и тут же схватила альбом и прижала к груди.
Он подошел к окну и выглянул наружу.
— Как тебя зовут? — Спросила она.
— Акива.
— Откуда тебе известно моё имя?
Долгое молчание.
— Старик.
Ну, конечно же, Айзиль. Но… и тут её будто током ударило. Разве Разгат не сказал, что Айзиль спрыгнул с минарета и погиб, чтобы защитить её?
— А как ты меня нашел? — Спросила она.
Снаружи было темно, и на оконном стекле оранжевым пятнами отражались глаза Акивы.
— Это было не трудно, — это был весь его ответ.
Она собиралась уже потребовать подробностей, но он закрыл глаза и прислонился лбом к стеклу.
— Ты можешь присесть, — сказала она, указывая на обитое темно-зеленым бархатном кресло. — Если, конечно, ты не собираешься еще что-нибудь поджечь.
Его губы расплылись в мрачном подобии улыбки.
— Я не буду ничего жечь.
Он отстегнул кожаные ремни, перекрещивающиеся на его груди, и мечи, вложенные в ножны между лопаток, упали, гулко ударившись об пол. В этот момент Кару подумала, что её сосед снизу вряд ли обрадовался этому шуму.
Акива сел, вернее, рухнул в кресло. Кару отодвинула свои альбомы в сторону, чтобы высвободить для себя место на кровати, и уселась в позе лотоса прямо напротив него.
Квартира была крошечной, состоящая всего лишь из комнаты, в которую вмещались лишь кровать да кресло, и еще набор из резного столика и пары досок для рисования. Всё, чем Кару могла похвастаться — это персидский ковер, который она выторговала, когда тот был еще на ткацком станке в Табризе.
Вдоль одной стены выстроились книжные шкафы, вторая была занята окнами. Тесный коридорчик, из которого можно было попасть в малюсенькую кухню, крохотную гардеробную и ванную размером с душевую кабину.
Для такой маленького помещения потолки были нелепо высокими, посему, высота комнаты была больше её ширины. Поэтому Кару устроила над книжными шкафами антресоли, достаточно вместительные, чтоб можно было разместиться там на турецких подушках и любоваться прекрасным видом из огромных окон, вид из которых простирался над крышами Старого города до самого замка.
Она наблюдала за Акивой. Он сидел, запрокинув голову назад, прикрыв глаза, и выглядел очень ослабшим. Акива сделал осторожные круговые движения одним плечом, морщась от боли. Она уже было собралась предложить ему чаю (можно было бы и себе налить чашечку), но потом решила, что разыгрывать из себя радушную хозяйку — это уж чересчур, и приложила все усилия, чтобы сосредоточиться на мысли, кем они являются друг для друга: ОНИ БЫЛИ ВРАГАМИ.
Ведь так?
Кару рассматривала его, мысленно поправляя эскиз, который нарисовала тогда по памяти. Её пальцы зудели от желания скорее схватить карандаш и зарисовать его с натуры. Дурацкие пальцы.
Акива открыл глаза и перехватил её взгляд. Кару покраснела.
— Ты не очень-то расслабляйся, — взволнованно сказала она.
Он с трудом выпрямился.
— Извини. Чувствую себя, как после сражения.
Сражение. Он настороженно наблюдал, пока она обдумывала сказанное.
— Сражение. Битва с химерами. Потому что вы враги.
Он кивнул.
— Почему?
— Почему? — Повторил он, как будто слово 'враги' нуждалось в каком-нибудь объяснение.
— Да, почему вы враждуете?
