— Мы всегда были врагами. Война длится уже тысячи лет…
— Это ничего не объясняет. Две расы не могут просто так, ни с того ни с сего стать врагами. С чего-то же всё началось.
Акива медленно кивнул.
— Да, с чего-то началось. — Он потер лицо руками. — Что тебе известно о химерах?
Что она знала о химерах?
— Немного, — призналась она. — До той ночи, когда ты напал на меня, я даже понятия не имела, что их больше четырех. Я и не подозревала, что существует целая раса.
Он покачал головой.
— Несколько рас, объединенных между собой.
— Ого.
Кару подумала, что это имеет смысл, учитывая, какими непохожими друг на друга были химеры.
— Означает ли это, что есть еще такие же, как Исса и Бримстоун?
Акива кивнул. Сказанное открыло новые грани действительности того мира, в который удалось заглянуть Кару. Она представляла себе племена на бескрайних просторах, целое поселение таких, как Исса, семейства Бримстоунов. Ей хотелось встретится с ними. Почему её держали подальше от них?
— Не понимаю, что за жизнь у тебя была. Бримстоун вырастил тебя в своем магазине? Не в самой крепости? — Спросил Акива.
— До той ночи я и понятия не имела, что творилось по другую сторону той двери в лавке.
— Значит, он все же решил пустить тебя туда?
Кару поджала губы, вспоминая ярость Бримстоуна.
— Типа того. Скажем так, я там побывала.
— И что увидела там?
— С чего бы мне всё тебе рассказывать? Вы враги, а значит, ты и мой враг.
— Кару, я не враг тебе.
— Они — моя семья. Их враги — мои враги.
— Семья, — повторил Акива, качая головой. — Но откуда ты? Кто ты, на самом деле, такая?
— Почему последние время все только об этом меня и спрашивают? — Спросила Кару, поддавшись вспышке гнева, хотя сама задавалась этим вопросом почти каждый день с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы осознавать крайнюю странность своего существования.
— Я есть я. А вот кто ты такой?
Это был риторический вопрос, но он воспринял его серьезно и ответил:
— Я воин.
— Тогда почему ты здесь? Твоя война там. Зачем ты явился сюда?
Он глубоко и судорожно вздохнул, и снова откинулся в кресло.
— Мне нужно… кое-что, — ответил он. — Что-то, не относящееся к войне. Я жил ею на протяжении полувека…
Кару перебила его:
— Тебе уже пятьдесят?!
— В моем мире жизнь длинна.
— Что ж, тебе повезло, — сказала Кару. — У нас же, если захочется долгой жизни, придется выдернуть у себя все зубы плоскогубцами.
Упоминание зубов зажгло опасный огонек в глазах Акивы, но он произнес лишь:
— Долгая жизнь — это бремя, когда влачишь её в страданиях.
Страдания? Он говорил о себе? Кару спросила его об этом.
Его глаза медленно закрылись, как будто он всё время боролся с собой, стараясь держать их открытыми, а потом неожиданно сдался. Акива так долго молчал, что Кару уже начала гадать, не заснул ли он, и не стала настаивать, посчитав, что это было бы навязчивостью с ее стороны. Она была уверенна, что он говорил о себе. Кару вспомнила, каким он был в Марракеше. Что должна была с ним сделать жизнь, чтобы его глаза стали такими?
И вновь Кару испытала побуждение позаботиться о нем, предложить ему что-нибудь, но она воспротивилась этому. Правда, она позволила себе рассматривать Акиву — его отточенные черты, угольно черные брови и ресницы, черточки на его руках, раскинутых вверх ладонями на подлокотниках кресел. Его голова была запрокинута назад, и от этого на шее был очень хорошо виден ожог и, чуть выше, ритмично вздрагивающая яремная вена.
И опять его внешние данные поразили Кару. Просто не верилось, что он был живой кровью и плотью, никогда до этого она не встречала никого настолько прекрасного. Он объединял в себе элементы земли и пламени. Казалось бы, в ангеле обязательно должно было быть что-нибудь от воздуха, но нет. Он был абсолютно осязаемым: сильный, крепкий и реальный.
Его глаза открылись и Кару от неожиданности подпрыгнула от того, снова пойманная на рассматривании его.
'Сколько еще ей сегодня придется краснеть?!'
— Извини, — сказал он слабым голосом. — Кажется, я заснул.
— Гмм. — Она не нашлась что на это ответить. — Хочешь пить?
— Да, очень.
Он произнес это с такой благодарностью, что Кару почувствовала укол вины, что не предложила воды ему раньше.
Высвободив ноги из позы лотоса, она поднялась и принесла ему стакан воды, который он в миг осушил.
— Спасибо, — сказал он странным проникновенным голосом, словно благодарил за нечто большие, чем стакан воды.
— Гмм… — прочистила она горло, чувствуя огромную неловкость.
В комнате некуда больше деться кроме кровати, поэтому Кару села на прежнее место. Ей хотелось снять ботинки, но как на это решится, если у тебя есть все шансы в скором времени сорваться и побежать или пнуть кого-нибудь. Хотя, судя по тому, насколько усталым выглядел Акива, вряд ли стоило опасаться его.
Поэтому она решила оставаться обутой.
— Я так и не узнала, зачем вы сожгли порталы. Как это поможет покончить с войной?
Акива сжал в руках пустой стакан и сказал:
— Через них шла магия. Темная магия.
— Оттуда? Там нет никакой магии.
— Сказала летающая девушка.
— Ладно, но это благодаря загаданному желанию, из вашего мира.
— От Бримстоуна.
Она подтвердила это кивком головы.
— Итак тебе известно, что он чародей.
— Я… эээ. Да.
Хотя на самом деле она не думала никогда о Бримстоуне, как о чародее. Он ведь не более чем исполнитель желаний? А что она о нем знает, нет, ну правда? А сколько всего не знает?
У нее создавалось ощущение будто она стоит в кромешной темноте и не знает где же она на самом деле: в шкафу или посреди бескрайнего простора беззвездной ночью.
Калейдоскоп видений промелькнул в ее голове. Легкое шипение магии, когда она входила в магазин. Подносы с зубами и драгоценными камнями, каменные столы в подземном соборе с мертвыми химерами на них. Мертвыми, которые, как на собственном горьком опыте довелось выяснить Кару, запросто оживали. А еще она вспомнила, как Исса ругала ее и просила не усложнять жизнь Бримстоуна еще больше — его 'безрадостную' жизнь, как она тогда сказала. Его беспрерывная работа. Что это за работа была?
Она наугад взяла один из альбомов, и начала быстро пролистывать страницы с изображением ее химер, от чего они отрывисто задвигались, на манер мультфильма.
— Что это была за магия?
