«Какая же она красивая, Господи! Так не бывает!».
Глеб любовался молодой библиотекаршей, забыв обо всем на свете, жадно вылавливая каждое ее движение, каждый жест. Настя говорила еще минуту, а потом повернулась к стоящему у окна столу. Улыбнулась. Махнула рукой. Села в полуметре от него и стала что-то писать, посматривая в окно.
Девочка получила свой формуляр и ушла.
— Ты весь день собираешься здесь простоять?
— Нет, весь день не получится. У меня есть еще поручения.
— Не пора ли ими заняться?
— А ну их!
— Не порть мне репутацию.
— Я еще зайду.
— Еще бы. Анна Олеговна страшна в гневе. Особенно, если это касается библиотечных книг.
Настя улыбалась.
— Пока.
— Пока!
Глеб отошел от окна и махнул рукой. Она ответила.
День был прекрасен.
Покончив с делами, Глеб погрузил покупки в машину и направился домой. Из магнитолы лилась музыка, но проносилась мимо, вылетая в раскрытое окно. Лес сплошной стеной обступал дорогу и тянулся вперед, пропадая за поворотом.
Поездка оказалась удачной. Случайное стечение обстоятельств — просто повезло. Глеб прокручивал в голове утренние события и улыбался. Телефонные столбы мелькали, отсчитывая километры.
Поворот появился неожиданно, и пришлось резко тормозить, чтобы вписаться. «Тойота», переваливаясь, покатилась по грунтовой дороге.
«Интересно, согласится она покататься на машине? И даст ли дядя пикап? Надо будет придумать что-нибудь. Что-нибудь благовидное».
Глеб подъехал к развилке и остановился перед цепью. Выполняя необходимые манипуляции, он продолжал мысленно развивать тему первого свидания с Настей. Настоящего свидания.
Повесив замок, он повернулся к машине и замер. В густом подлеске, всего метрах в пяти от него, сидела лиса. Грязно-рыжая, с острой мордой, она странно припала на передние лапы и буравила Глеба маленькими черными глазками.
Мысли в голове понеслись галопом.
«Отличный кадр! Черт, фотоаппарат в машине! Отличный кадр! Только бы не ушла!».
Медленно и осторожно он пошел к пикапу, стараясь не делать резких движений, чтобы не вспугнуть зверька. Мокрая шкура блестела на солнце.
«Наверное, от росы».
Когда до цели оставалась лишь пара шагов, лиса пригнула голову и глухо зарычала, обнажив пасть, полную мелких желтых зубов. Глеб остановился.
«Разве она не должна меня испугаться? Может, у нее поблизости детеныши? А вдруг она бешеная?».
Лиса широко оскалилась и тявкнула. Шагнула навстречу. Глеб еле удержался от того, чтобы отступить. От машины уходить нельзя. Если зверь решит атаковать, пикап — единственная защита.
Он тоже шагнул вперед.
Лиса снова зарычала. Лапы ее напряглись, сминая траву. Она сделала еще шаг.
Не успев подумать, Глеб рванулся к машине, дернул ручку и плюхнулся в кресло, чуть не перебив себе ноги дверью. Лиса выпрямилась и застыла. Несколько секунд она сидела неподвижно, принюхиваясь, потом быстро развернулась и исчезла среди кустов.
«Вот тебе и встреча с природой», — подумал Глеб. Его трясло. Пришлось немного подождать, пока дрожь не прекратиться. Волна усталости накрыла тело, захотелось закрыть глаза. Захотелось спать. Глеб тряхнул головой, вырывая себя из транса, и включил передачу.
Плотная стена тумана оказалась на прежнем месте, словно поджидая его. «Тойота» снова погрузилась в белесый сумрак, оставив позади радостные звуки леса, и медленно поплыла, окруженная мертвой тишиной призрачной реки.
— Я приехал!
— Все в порядке? — голос тети доносился с кухни, на фоне шипения масла и бубнящего телевизора.
— Да. Все сделал.
— Молодец. Обедать будем через час.
Глеб переобулся и поднялся на второй этаж.
Мухи приветствовали его появление монотонным гулом сотен крыльев. Книги полетели на кровать, туда же отправилась крышка пульверизатора.
— Сейчас я вам устрою райские кущи. Гаденыши!
Струя из баллончика врезалась в самую гущу темной жужжащей массы. В следующую секунду, Глебу пришлось отпрыгнуть назад, спасаясь от целого облака насекомых, поднявшихся в воздух. Мрачная гудящая туча угрожающе зависла между ним и окном, переливаясь и перетекая над полом, меняя конфигурацию. На одно кошмарное мгновение ему показалось, что этот рой бросится на него и…
«Да что они могут сделать!».
Глеба захватила ярость. Голова сделалась холодной, как перед обмороком, сознание очистилось, мысли исчезли. Он повернулся на месте и отправился вниз.
Мухи успокоились и снова опустились на стекло, продолжая свое бесконечное и хаотическое движение. Глеб стоял с журналом в руке и смотрел, как они ползают, переваливаясь друг через друга. Глаза его, пустые и неподвижные, как у статуи, болезненно блестели. Холодные пальцы подрагивали. Он медленно скрутил журнал в трубку и шагнул вперед.
От первого удара мухи снова поднялись и густым облаком облепили нападающего. Глеб словно попал в эпицентр бури из снов сумасшедшего. Насекомые ударялись в лицо, набивались в нос, ползали в волосах, пытаясь взлететь. А он все бил и бил, молча, чтобы не открывать рот, даже не глядя, куда попадают удары. Рука поднималась и опускалась, и снова поднималась. Голова немного кружилась, его стало подташнивать. Густой рой пах пылью и чем-то еще, настолько противным, что от одной мысли об источнике такого запаха, любого вывернуло бы наизнанку. Но мыслей не было. Была безумная карусель. Мухи ползали по шее, пытаясь заползти под футболку. Лицо покрылось испариной. Удар, и еще удар, и еще. Первая страница журнала стала влажной и разорвалась в нескольких местах, под ногами хрустели маленькие черные трупы. Время остановилось. Остался лишь гул в голове и панический писк в самой глубине сознания: «Прекрати!».
Глеб очнулся, услышав громкий крик. Он застыл на месте, удивленно оглядывая комнату. Мухи были повсюду: они лежали на подоконнике, прилипли к стеклу, усеяли одеяло и пол. Пахло тухлятиной. У входа в комнату, зажимая ладонью рот, стояла тетя. Глеб уронил журнал и задрожал. Тело сотрясалось настолько сильно, что ему пришлось сесть на кровать, чтобы не упасть. В волосах снова зажужжало, и он стал остервенело ерошить их руками.
— О Господи…
— Я уберу.
— Глеб, ты хорошо себя чувствуешь?
— Да. Нормально.
Больше она ничего не сказала и молча спустилась вниз, совсем позабыв о том, что хотела позвать племянника обедать.
На кухне никого не было. Аппетит пропал. Глеб заставлял себя есть, а перед глазами стояло отвратительное черное облако. Ему было страшно. Там, в комнате, на какое-то время он потерял себя. Исчез. И это была не временная потеря рассудка, не аффект — а абсолютно полный провал в черную дыру ярости.
Глеб пытался анализировать то, что помнил, и выводы к которым он приходил, пугали. Последним, что удержала память, была вспышка гнева, ощущение взлета, холодеющая кожа, а потом — ничего. Пустота. И следующее воспоминание: крик тети, и он сам, стоящий посреди комнаты. Похожие ощущения — когда кровь вдруг отливала от головы, и что-то поднималось из глубин сознания, что-то, очень похожее на ненависть, огромную, не поддающуюся никакому контролю, возникали у него, когда перед глазами мелькала Аленкина куртка. Но тогда ему удавалось взять себя в руки, и нечто мрачное, почти ощутимое, лишь мельком касалось сознания и отступало. В комнате ему это не удалось. Думая о причинах, Глеб неожиданно понял почему — он не хотел себя останавливать. Он позволил этому, чем бы оно ни было, захватить себя.
«И мне понравилось».
Он принес с кухни веник и принялся наводить порядок у себя в комнате, стараясь ни о чем не думать. Разумного объяснения происходящему не было.
«Если я схожу с ума, то почему именно сейчас? И при чем тут Аленкина куртка? Даже для того, чтобы поехала крыша, нужны какие-то причины».
Глеб видел только одну — позавчерашний поход в лес. Именно с него все и началось. Именно тогда появился первый провал в памяти. Глеб распрямился и посмотрел в грязное окно. Туман неподвижно висел над полем сплошным белым одеялом. Деревья стояли темные и неподвижные, они как будто ждали чего-то. Он отвернулся и снова взялся за веник, ощущая, как сильно колотится сердце.
Уборка заняла чуть больше часа. Маленькое мусорное ведро почти полностью заполнилось дохлыми мухами. Настал черед окна. Глеб принес моющее средство и тряпку и терпеливо отмывал его сантиметр за сантиметром. Очень быстро вода стала желтой и вонючей. Он сменил ее и снова принялся за дело. Чтобы в голову не лезли дурацкие мысли, он начал напевать, сначала тихо, а потом уже в полный голос.
Вылив грязную воду и без сожалений выбросив тряпку, Глеб снова поднялся к себе. Пару минут он стоял посреди комнаты, осматриваясь.
«Теперь все в полном порядке. Все нормально. Осталось только проветрить».
Через открытое окно послышался шум трактора. Теплый ветер принес едва различимый запах выхлопа. Глеб немного постоял, рассеянно глядя перед собой и размышляя, не стоит ли пойти и предложить помощь.
Усталость разлилась по всему телу и проникла в голову.
«Мне надо отдохнуть».
Глеб взял книгу и устроился на кровати. Через десять минут он уже крепко спал, провалившись в лишенную сновидений темноту.
