– Дело в том, что твой муж собирался предпринять кое-какие шаги, – негромко сообщил Дориан. – Он пошел к Тэлботам и пригрозил им судом, если они не исправят недоделки.
– И что дальше?
После нескольких секунд молчания Дориан ответил, и голос у него звучал сдавленно и глухо:
– Его заставили молчать.
Глаза ее расширились, дыхание замерло.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Его смерть не была результатом несчастного случая, Конни.
– Иначе говоря, это было спланированное убийство?
– Боюсь, что да.
Констанс закрыла руками рот.
– Но коронер вынес вердикт о несчастном случае! – Две большие слезы выкатились из ее глаз и поползли по щекам.
Дориану хотелось обнять и утешить ее, но он сдержался. Он должен был досказать историю до конца.
– Все было сделано так, что комар носа не подточит. Бретт Форбс кое-что заподозрил и пошел в полицию, но его там сочли параноиком. Когда же Тэлботы узнали об этом визите, они дали Бретту понять, что следующий несчастный случай может произойти с ним самим. Беднягу запугали до смерти, так что даже я из него слова не мог выдавить.
Констанс задрожала всем телом, и в глазах ее появился ужас.
– А ты не думаешь, что с тобой тоже?..
– Нет, – резко оборвал он ее. – Я сам виноват. Насколько я понимаю, Тэлботы вышли из дела, как только возникли нелады с галереей. Думаю, они страшно перепугались.
– А этот человек, который уронил кирпичи на Криса… Что произошло с ним? – спросила Констанс, побледнев.
– С ним все в порядке, и нам известно, где он живет.
– Нам?
– Мне и детективу, которого я нанял, – пояснил Дориан. – Я довел свое расследование почти до конца, когда попал в больницу. Сегодня эта работа закончена, и материалы переданы прокурору. – Он сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. – Извини, но я должен был рассказать тебе это, потому что знаю, как ты любила Криса.
– Я его не любила, – сказала она тихо.
Дориан подождал, пока сердце у него чуть успокоится, и только потом сказал:
– Но ты говорила…
– Я помню, что говорила, – сказала она. – Мне он нравился, я уважала его. Нам было хорошо вместе, и, может быть, я даже любила его, но совершенно не так, как тебя. – Последние слова прозвучали так тихо, что их почти не было слышно.
– Так почему же ты лгала мне? – спросил он негромко.
– Я защищалась.
– Ты не желала признаться, что по-прежнему любишь меня?
– Да.
Это было самое тихое «да», которое он когда-либо слышал в жизни. Застонав, он обнял Констанс и прильнул к ее губам.
Сердце бешено колотилось у него в груди, кровь ускорила свой бег по жилам. Ему хотелось овладеть ею сейчас же. Но готова ли к этому Констанс? Не слишком ли он спешит?
Дориан ощутил на вкус мягкие, влажные глубины ее рта, осыпал поцелуями любимое лицо, поймал ладонями мягкие округлости грудей. О небо! Дрожащими от нетерпения руками он расстегнул пуговицы ее блузки, затем – лифчик, любуясь нежными полушариями.
Какое долгожданное блаженство прикасаться к ней!
Склонив голову, он целовал соски, покусывал, щекотал их кончиком языка. Глаза Констанс закрылись, голова откинулась назад, дыхание участилось.
И вдруг боль пронзила его голову, и он понял, что позволил себе слишком много. Проклятье!
– Дориан! – Как всегда, Констанс мгновенно почувствовала перемену в его настроении. – Голова?
– Извини…
– Не надо! – Она ласково погладила его по волосам. Тепло ее руки постепенно снимало боль.
И Констанс почувствовала, когда ему стало легче. Он еще не сказал ни слова, а она уже все знала.
Теперь настал ее черед говорить. Пока они рядом, пока он готов слушать ее… и до того, как они станут окончательно близки, потому что тогда ему будет гораздо трудней уйти от нее.
– Мне тоже нужно сказать тебе кое-что, – сказала она, приглаживая колкий ежик его коротко остриженных волос. Дориана это не портило, даже делало еще более мужественным и сексуальным.
