– Всего несколько часов.
– О Господи!..
Он метался по комнате, как пойманный зверь, а Констанс сидела, уронив голову в ладони. Ей было неприятно узнать, что он следил за ней. Она действительно не умела лгать. Но… по крайней мере, теперь он узнал о Мэри.
– Констанс! – Он внезапно остановился. – Ты знала, что ждешь ребенка, когда ушла от меня?
Она кивнула, чувствуя себя преступницей.
– Но почему, черт возьми! Ведь тебе как никогда нужна была моя поддержка.
– Да, но я боялась, – срывающимся шепотом сказала она. – Боялась, что потеряю и этого ребенка, и тогда ты уйдешь от меня. Я знала, как ты хочешь иметь детей. И когда Мэри умерла, поняла, что поступила совершенно правильно.
– Ничего более идиотского в жизни не слышал! – взорвался Дориан. – Я не собирался уходить от тебя, Конни. Я что – чудовище какое-нибудь? Почему ты не позвонила? Почему не послала за мной? В конце концов, ты должна была поставить меня в известность!
– Мне казалось, что так будет лучше, – тихо сказала она.
Дориан снова заметался по комнате, и Констанс испугалась, что у него снова начнется приступ головной боли.
– Я бы хотела выпить чашечку чая, – сказала она. – Если тебе не трудно, приготовь его.
Она надеялась, что, занявшись каким-то делом, он остынет и придет в себя. Но понадобилось еще не меньше часа, прежде чем тема была исчерпана. Дориан хотел знать все, до самых малейших подробностей, и когда он, наконец, успокоился, голова разболелась не у него, а у Констанс.
– Одно утешение, – сказал он, когда поздно вечером они смотрели в гостиной передачу из жизни диких животных, – что когда мы снова поженимся, то начнем все сначала. И будь уверена: на этот раз ты будешь находиться под присмотром лучших специалистов.
Констанс разразилась потоком слез, и он изумленно взглянул на нее.
– Что я такого сказал? Ты не хочешь снова стать моей женой, Конни? Ах да, я не спросил твоего согласия… Но после того, как мы выяснили, что по-прежнему любим друг друга, этот вопрос казался мне решенным…
Она отвела глаза.
– Не в этом дело. Мне не хотелось тебя огорчать, но я уже не смогу…
О Боже, дай мне сил выговорить это, взмолилась она.
– Не сможешь… – Он заглянул ей в глаза. – Чего не сможешь?
Она судорожно сглотнула, но комок слез снова подступил к горлу.
– Я не смогу быть для тебя настоящей женой, Дориан. После рождения и смерти Мэри что-то произошло… Я больше не смогу иметь детей!.. Никогда!
Она смотрела ему в лицо, ожидая увидеть ужас, разочарование, брезгливость, но в глазах Дориана светилось сострадание, нежность… любовь.
– Ах, моя дорогая, милая Конни! Ты на самом деле думаешь, что это хоть как-то повлияет на мои чувства к тебе? – Он нежно заключил ее в объятия. – Важно только то, что я тебя люблю, Конни. Все эти годы, проведенные без тебя, жизнь моя была пуста. И ничто не сможет отнять тебя у меня, ничто и никогда!
– Но ты хочешь иметь детей! Ты всегда мечтал о большой семье! – Констанс взглянула на него через радужную дымку слез. – Ты сказал об этом Андреа. И она готова была подарить тебе столько малышей, сколько ты захочешь. Лучше бы ты женился на ней!
Он привлек ее к своей груди.
– Единственной причиной того, что я сделал Энди предложение, была мысль, что ты для меня навсегда потеряна, – сказал он тихо. – Не спорю, я хорошо отношусь к ней, и она чудесный друг, но я бы не стал просить ее руки только для того, чтобы обзавестись детьми. Это как у тебя с Крисом. Но в браке с Энди не было бы того отсвета, который озаряет наши с тобой жизни.
Констанс с сомнением посмотрела на него.
– А кружевная блузка?.. Нижнее белье, которое ты собирался купить ей в моем магазине? – обвиняющим тоном спросила она.
Губы его скривились в усмешке.
– Я пришел в магазин взглянуть на тебя в последний раз. Надо было хоть что-нибудь купить для виду. А о блузке попросила сама Андреа – ей не в чем было пойти в ресторан. Ты же знаешь, что такое женщина… Я использовал ее, и мне самому было от этого противно. Когда она принесла в больницу мои вещи из гостиницы, я попросил у нее прощения, но она сказала, чтобы я не травил себя зря. Кажется, она поняла нас и простила.
– Это потому, – сказала Констанс, – что она знала о наших истинных чувствах друг к другу.
Брови Дориана изумленно взмыли вверх.
– Знала?
– Да.
– И добровольно удалилась со сцены. Потрясающая девушка!
– Не то слово! – кивнула Констанс.
