обвинению в жульничестве, махинациях и организации убийства. Пресса широко обсуждала этот процесс, и в результате репутация Дориана Клиффорда и фирмы «Си-Би-Эй» была полностью восстановлена.
Когда Констанс и Дориан ехали домой, она передала ему разговор с матерью.
– Она призналась, что скрывала от меня твои звонки и визиты.
Он лишь усмехнулся.
– Рад слышать, что инициатива исходила не от тебя, потому что тогда я подумал, будто ты действительно возненавидела меня.
– Этого не было никогда, – твердо заявила Констанс.
– Раз так, то это не имеет никакого значения, – сказал он, поймав ее руку.
– Забудем обо всем плохом, Дориан, – сказала она. – Я всегда любила тебя, и это главное.
– … А теперь жених может поцеловать невесту!
Это был счастливейший день в жизни Констанс. Выходить за Дориана в первый раз было славно, но то, что она ощущала сейчас, не поддавалось никакому описанию. Пройдя столько испытаний, они знали, что ничто уже не разлучит их.
Поцелуй оказался таким долгим, что викарию пришлось кашлянуть, дабы напомнить молодым, что они в церкви. Из толпы гостей на них смотрела сквозь слезы Андреа. Гарри тоже хотел приехать, но не смог. Он прислал свои поздравления и наилучшие пожелания. Бернис стояла неподалеку и плакала навзрыд.
После свадебных торжеств молодые улетели в Санта-Фе, чтобы провести там медовый месяц.
– Ты счастлива? – спросил Дориан Констанс.
– И ты еще спрашиваешь! – рассмеялась она. – Я не знаю лучшего места во всем мире.
Белый песок, лазурное небо, колышущиеся пальмы. Чего еще может желать человек?
– Я тоже, – признался он. – Похоже, этот медовый месяц включает в себя и тот, первый, который в свое время не состоялся.
– Точно! – сказала она, поправляя скромное золотое кольцо, которое он второй раз надел ей на палец.
Дориан хотел купить ей новое с алмазом, куда более дорогое и красивое, но Констанс сама была тверда, как алмаз. Именно это старое колечко было для нее символом их вечной любви.
– Я так люблю вас, миссис Клиффорд!
– А я вас, мистер Клиффорд! Я лежу здесь и думаю лишь о том, какая же я везучая! А еще мне все время хочется спросить тебя, где мы собираемся жить по возвращении в Англию?
Бракосочетание, отъезд – все произошло так молниеносно, что они не успели обсудить этот животрепещущий вопрос.
– Полагаю, мы сможем жить то у тебя, то у меня.
Констанс расцвела в улыбке.
– Великолепная мысль, мистер Клиффорд! Я рада, что вышла замуж за богатого и щедрого человека.
Дориан шутливо ущипнул ее в бок.
– Если тебе очень хочется, мы можем вернуться в наш старенький домик с верандой.
Она в ужасе затрясла головой.
– Ни за что! С ним связано слишком много тяжелых воспоминаний.
– Одно могу обещать, миссис Клиффорд: ничто не омрачит нашего счастья в будущем.
Договор немедленно был скреплен поцелуем, и Констанс поняла, что они с Дорианом будут счастливы ровно столько, сколько продлится их жизнь.
Эпилог
– Мама, папа, смотрите!
Преисполненные родительской гордости Констанс и Дориан смотрели, как трехлетняя Бесс перепрыгивает на пони через барьер. Он был высотой в каких-нибудь несколько дюймов, и лошадка могла переступить его, даже не заметив, но для малышки этот прыжок был величайшим событием в ее крохотной жизни.
Констанс восхищенно захлопала в ладоши.
– Умница, Бесс, молодец!
– Моя очередь, моя очередь! – Двухлетний Люк так и запрыгал на отцовском плече от возбуждения. Чэмп, золотистая борзая, тревожно оглянулась на юного хозяина.
– Погоди, сокровище мое, – улыбнулась мать. – Пускай Бесс закончит.
У детей пока что был всего один пони, но Дориан уже пообещал, что на днях купит второго. Оба малыша обожали ездить верхом.
Хотя Дориан и говорил, что сможет жить без детей, Констанс видела, как он был счастлив, когда они усыновили маленькую Бесс, а годом позже – Люка. Теперь он чувствовал себя настоящим главой семейства.
А сегодня она припасла для него совершенно ошеломляющую весть. Дождавшись, пока дети уснут в
