что тевтонский язык развился из какой-нибудь более древней формы славяно-литовского. Кроме того, гипотеза Пенка ставит нас лицом к лицу с еще большим затруднением. Надо объяснить, каким образом язык короткоголовых рас, кельтов и умбров, не говоря уже о языке греков, армян и индоиранцев, мог произойти из языка тевтонов, расы длинноголовой; каким образом народу, который в неолитические времена был малочислен и находился на низшей степени цивилизации, удалось организовать столько племен, более многочисленных и более цивилизованных.
Нам надо теперь рассмотреть другую категорию доказательств: доказательства археологии и лингвистической палеонтологии. Как мы уже видели, общее правило то, что когда две расы, стоящие на разных ступенях цивилизации, приходят в соприкосновение, то существует вероятность, что язык расы более цивилизованной одержит верх в лингвистической борьбе за существование.
Это правило имеет существенную важность в данном вопросе. Если мы признаем вместе с Пенкой, что тевтоны были по крови единственной чистой арийской расой, организовавшей другие, то их цивилизация должна была быть сравнительно передовой. Но, восходя к началу неолитического периода, к тому времени, когда тевтоны передали арийский язык другой расе, мы найдем, что длинноголовые обитатели берегов Балтийского моря находились тогда в состоянии самой глубокой дикости, тогда как короткоголовые расы Центральной Европы сделали довольно значительные успехи в цивилизации и достигли пастушеского кочевого периода.
Если мы перенесемся в эпоху, гораздо более близкую к нам, то мы увидим, что к концу неолитического века тевтонская раса была наиболее отсталой, так как тевтонские слова, относящиеся к цивилизации, по большей части заимствованы из славяно-литовских и кельтских языков соседних народов. Таковы суть даже слова, относящиеся к земледельческой и пастушеской жизни.
Как показали д'Арбуа де Жюбэнвилль и другие писатели, кельтский язык в своей основной морфологической структуре имеет более тесные отношения к латинскому, чем к тевтонскому. Отношения между языками кельтским и тевтонским ведут начало с эпохи сравнительно недавней и полезны для указания относительной степени цивилизации, достигнутой обоими народами. Многие слова, заимствованные из кельтского языка и вошедшие в тевтонский, относятся к предметам гражданского и военного управления. Они едва ли могут быть недавнее, чем галльское государство, основанное Амбигатосом в VI веке до Р.Х. Они указывают нам, что в эту эпоху или в предшествовавшую ей цивилизация и политическая организация у тевтонов были ниже, чем у кельтов, и что тевтоны были под владычеством кельтов. На основании доказательств лингвистических казалось бы, что тевтоны обязаны были своим соседям кельтам и лигурам первым знакомством с земледелием и металлами, со многими орудиями и предметами пищи и одежды, точно так же, как с самыми элементарными общественными, политическими и религиозными понятиями; так, например, слова, обозначающие нацию, народ, короля, чиновника, заимствованы из кельтского или из литовского языков.
Гипотетическая арианизация Европы тевтонами, которую желает установить теория Пенка, должна восходить к периоду весьма отдаленному, задолго до того, как зачатки цивилизации были сообщены тевтонам более цивилизованными кельтами. Трудно предположить, чтобы тевтоны за много тысяч лет до того, как они получили понятие о верховной власти, нации, армии или государстве, могли арианизировать посредством завоевания предков народов, настолько ушедших вперед и в общественной организации, и в промышленных искусствах, как индусы и иранцы или греки гомерической эпохи и обитатели Микен и Тиринфа.
Эти гипотетические завоевания тевтонов должны были иметь место в самом начале неолитического века; иначе как объясним мы арийский язык кельтов и умбров, воздвигших Стоунхендж и Эйвбери и построивших свайные селения в Южной Германии, Швейцарии и Италии.
Нам надо исследовать, стояли ли в столь отдаленную эпоху длинноголовые обитатели берегов Балтики на такой ступени цивилизации, которая давала бы возможность предполагать, что они могли покорить и арианизовать все короткоголовые расы Юга.
Лингвистическая палеонтология сообщает нам, что арийцы до их разделения были народом неолитическим, достигшим пастушеского периода и по временам занимавшимся, может быть, в некоторой грубой форме земледелием. Достоверно, что они одомашнили быка и, вероятно, барана, что они следовали за своими стадами в повозках и устраивали шалаши, с крышами и дверями; но они, вероятно, не знали искусства ловить рыбу, которая не служила им обычной пищей.
Этим лингвистическим свидетельствам о степени цивилизации, достигнутой первоначальными арийцами, мы можем противопоставить факты, указывающие нам на степень цивилизации неолитических предков тевтонов и кельтов.
Мы уже показали, что неолитические люди, следы которых встречаются в кучах раковин Швеции и Дании, были предками скандинавов и тевтонов, тогда как неолитические обитатели озерных селений Южной Германии, Швейцарии и Северной Италии должны быть отожествлены с короткоголовыми предками кельто- италийской расы.
В самый отдаленный период, о каком только мы знаем, долина Дуная была занята длинноголовыми дикарями канштадтской расы, имевшими убежища в пещерах. Их сменили в начале неолитического века короткоголовые люди, останки которых встречаются в курганах этой области, и которых считают принадлежащими к той же расе, как и современников круглых курганов Великобритании. Этой-то расе и надо приписать устройство озерных сооружений. В торфяниках и озерах Карниолии, Австрии, Баварии, Вюртемберга и великого герцогства Баденского встречаются остатки свайных построек, представляющих собой прототипы более недавних построек Швейцарии и Италии; и, по всей видимости, они были воздвигнуты народами, принадлежавшими к расе, простиравшейся к востоку до Дакии и Фракии. По Геродоту, были постройки на сваях на озере Празиас во Фракии. Даки были арийским народом, имевшим кровную связь как с фракийцами, так и с кельтами, и изображение озерного жилища в Дакии можно видеть на колонне Трояна в Риме{216}. Остатки озерных построек, принадлежащих к неолитическому периоду, нашли также в литовской области. Таким образом, обычай возводить постройки на сваях был, кажется, общим у народов арийского языка в Центральной Европе.
Одна из самых старинных озерных построек, открытых доселе, современная, как думают, датским кухонным останкам{217}, была открыта в торфянике в Шуссенриде, на Федер-Зее, в Вюртемберге. Степень цивилизации, о которой она свидетельствует, есть как раз та, которую лингвистическая археология приписывает первобытным арийцам. Ее обитатели жили главным образом охотой. Кости оленя находятся там в количестве большем, чем какого бы то ни было другого животного, но кости кабана также многочисленны. Собака, бык и баран были одомашнены, но костей козы и лошади еще не найдено. Орудия были из камня, рога и кости. Найдены мельничные камни и обугленная пшеница, но запасы злаков менее обильны, чем запасы орехов, буковых орехов и желудей. Найдены также семена льна, но совсем не найдено льняной ткани, единственным образчиком подобного производства был кусок веревки, сделанной из крученой кудели. Достойно замечания, что совсем не найдено рыболовных снарядов, какого бы то ни было сорта, за исключением нескольких позвонков щуки, замечательна редкость рыбьих костей.
Остатки более недавнего сооружения находятся на озере Штарнберге, в Баварии. Там найдены в большом количестве кости собаки, быка, барана и козы, точно так же, как орехи и ячмень.
Нельзя не заметить, что цивилизация, обнаруживаемая этими озерными постройками и подобными же жилищами, расположенными на Констанском озере, поразительно совпадает с цивилизацией первобытных арийцев.
Весьма древняя озерная постройка, вырытая из болота в Лайбахской ланде, в Карниолии, километрах в восьмидесяти от Триеста, относится, вероятно, к предшествовавшей эпохе, если судить по отсутствию злаков{218}.
Эта страна была занята народом, говорившим на кельтском языке, на что указывает нам тот факт, что земля эта пересекается рекой, носящей название, обычное в кельтском языке, — Isca, которое было также старинным именем Exe в Девоншире и Uxe в Монмаутшире. Обитатели этой постройки находились в пастушеском периоде; они обладали коровами, овцами и козами, но жили преимущественно рыбной ловлей и охотой; их пища состояла главным образом из мяса оленя и кабана. Они не возделывали злаков, но собирали запасы орехов и водяных каштанов (Trapa natans), которые толкли в каменных ступах. Они находились в неолитическом периоде; найденные орудия сделаны большей частью из оленьего рога; каменные орудия столь же грубы, как и датские. Они совершенно не знали земледелия; зерна конопли или
