Славяне и арийский мир

французов и убивали.

Когда египетские мамелюки истребляли арабов Сайда, то они заставляли их произносить слово dakik (мука), чтобы убедиться, произносилась ли гортанная как к или как g.

Жители Галаадские говорили «шибболет», но люди Ефрема «не могли произносить хорошо и говорили „сиббалет“» и были убиваемы на берегах Иордана (Суд. 12: 6).

Полинезийцы не в состоянии произнести имя «Мари», которое они изменяют в Mali. Китайцы изменили Бенарес в Polo-nai, Брама в Fan и Christ в Ki-li-sse-tu. Капские кафры произносят слово «gold» (золото) — igolide и «sugar» (сахар) isugile, тогда как они могут произносить те странные готтентотские прищелкивания языком, которые невозможны для англичанина, даже после долгого упражнения — experto crede (лат. буквально «верь опытному»). Это случаи крайние, но мы можем высказать как аксиому, что когда какой-нибудь язык переходит к чужеземцам или к порабощенным расам, то существуют некоторые роды звуков, которых произношение будет для них затруднительно и что, следовательно, эти звуки будут непременно выкидываться или неверно произноситься. Таков в особенности случай для смягченных немых или придыхательных слогов. Так, когда Аристофан выводит на сцену варваров, то заставляет их заменять трудно произносимые звуки φ, θ, χ более простыми звуками π, τ, к. Готы чувствовали ту же трудность. Ульфила передавал греческое χ через к. Угры находили трудными для произношения смягченные немые буквы b, g, d и изменяли их в р, к, t. Точно так же мадьяр, говоря по-немецки, говорит pinter вместо binder, pek вместо beck и pleh вместо blech.

Иностранцы в пьесах Шекспира делают то же. Флюэллен в «Генрихе V» и Сэр-Джон-Эванс, валлийский священник в «Веселых виндзорских кумушках», переменяют p на b, t на d и f на v и употребляют особенные идиотизмы и упрощенную форму английской грамматики: «Pragging knave, Pistol, which you and yourself and all the world know to be no petter than a fellow, look you now, of no merits; he is come to me and prings me pread and sault yesterday, look you, and bid me eat my leek».

«It is that ferry person for all the Orld». «The tevil and his tam». Д-р Кайюс, француз, неспособен произнести английские th и w. Негры в романах г-жи Бичер Стоу, гайлендеры Блека и ирландцы Ливера встречают те же фонетические и грамматические трудности, говоря по-английски. «Pidgin-English» китайца отличается от такого же жаргона малайца или чинука.

Значит, весьма вероятно, что расовыми склонностями можно до известной степени объяснить дифференциацию арийских языков. Эта гипотеза опирается на существование сходных фонетических тенденций во французском и галльском языках. Два арийских языка, латинский и старый кельтский, подверглись сходным изменениям. Французами, как и валлийцам, трудно произносить двойные начальные согласные sc, sm, sp, st, и в обоих случаях трудность была побеждена одним и тем же средством, именно помещением в начале слова гласной. Валлийцы изменили латинское schola в yscol, spiritus в yspryd и scutum в ysgwyd. Подобным же способом латинское слово schola превращается в старофранцузском языке в escole и в современном французском в école; spiritus становится esprit; sperare — espérer; species — espèce и éрice; spada — espée, а впоследствии éрéе; scabellum — escabeau; scala — eschelle, а впоследствии échelle^{235} . Другие правильные фонетические изменения, каковы перемены m в n, l в r, c в ch встречаются в некоторых словах; так из rem сделалось rien; из semita — sente; из ulmus — orme; из caput — chef.

В некоторых из этих слов мы находим другую характерную черту, свойственную как французскому, так и валлийскому языкам. Это общекельтская склонность к отбрасывание слогов, не имеющих на себе ударения. Слог, носящий ударение, сохраняется, слоги короткие и глухие уничтожаются. Так латинские слова porticus, asimis, septimana, liberare и regula обратились в современном французском языке в porche, âne, semaine, livrer и regie; a semetipsissimum обратилось в même. Точно так же латинские слова benedictio, papilio и corpus обратились в benditt, pabell и corff по-валлийски, a Caerleon значит Castra Legionum.

По-французски так же, как и по-валлийски, эта склонность к сокращению разрушила склонения. С трудом найдешь в валлийском языке кое-какие остатки суффиксов, служивших для указания падежей: они заменены предлогами.

Французский язык таким же образом потерял падежи и заменил их тем же способом, как и валлийский; так говорят: à la femme, de la femme, pour la femme. Сходные этнические стремления производят в языке те же результаты. Если бы мы не знали истории французского языка, то, вероятно, чересчур приблизили бы его к валлийскому языку в силу поверхностного сходства, происходящего от этих общих склонностей.

В некоторых словах придыхательные твердые согласные греческого, санскритского и немецкого языков заменены по-латыни, по-кельтски и по-литовски соответственными непридыхательными твердыми согласными, причем оказывается, что славяне и римляне, также принадлежащие к короткоголовой расе, делают то же изменение, говоря по-немецки. В Южной Германии и Швейцарии, бывших кельтскими с самого начала и где тип кельтского черепа исчез, можно констатировать, что северогерманские звуки kh, th и ph часто изменяются в k, t или р.

В течение исторического периода немецкий язык распространился по финской территории. Лингвистическая карта России^{236} показывает спорадические группы финнов (мордва, вотяки, черемисы), рассеянные вдоль по долине Волги и мало-помалу усваивающие славянский язык. Москва в XII веке находилась на финской территории; в настоящее время она составляет сердце России. В VII веке вся долина Двины была финской, а в настоящее время она вся вполне славянская. Население половины России принадлежит к финской расе по крови, и на основании этого мы можем ожидать, что встретим здесь особенности угро-финской фонологии. Андерсон собрал множество примеров того, что угро-финские языки склонны изменять гортанную в шипящую^{237} . Надо заметить, что такое же изменение встречается в славяно-литовских языках, которыми говорят расы, более всех других арийских рас приближающиеся к угро-финскому типу. То же самое изменение гортанных в шипящие встречается у индоиранцев. Это может быть объяснено гипотезой Пенка о том, что индоиранцы были первоначально арианизированными уграми. Но тогда как индоиранские языки все разделяют эту особенность финно-угорской фонологии, языки собственно иранские, находящиеся в столь тесной связи с языками индусскими, не обладают ни одной из характеристических согласных языка дравидийского, то есть нёбных и языко-зубных, не встречающихся ни в одном арийском языке, за исключением санскритского. Эти особенности в фонологии санскрита обозначают, что он перешел с территории финно-угорской на дравидийскую.

Андерсон собрал также примеры стремления угорских языков вводить паразитную букву j или θ после explosives ^{238}, так что k изменяется в c, в t или в t'. Сходные стремления можно отметить у короткоголовых арийцев, чем можно объяснить эквивалентность kis, quis, tis и pis; keturi, quatuor и petuar; pankan, quinque и pimp.