медными монетами на сомкнутых веках, которые лежали на веках покойной матери. Она не сможет этого вынести, не сможет! Хотелось выть от гнева и беспомощности. В глазах закипали слезы.

Выбора не было. Она заставила себя отвернуться и отсутствующим тоном сказать:

– Спасибо, милорд, но я не могу принять ваше великодушное предложение. Я не желаю снова выходить замуж. Не хочу до конца жизни зависеть от капризов другого мужчины. Мне искренне жаль, если я огорчила вас…

Ричард рассмеялся.

– Я никогда не слышал этой фразы, но знаю, что она очень популярна у молодых леди, желающих вежливо отказать своему воздыхателю. Должно быть, вы пользуетесь ею впервые?

Нужно было срочно придумать что-то другое. Все равно что, лишь бы не молчать.

– Милорд, вы должны жениться на настоящей английской леди, а не на полукровке, у которой нет ни титула, ни приданого и которая уже была замужем.

Он снова засмеялся и покачал головой.

– Нет, Эванджелина. Мне не нужна английская леди. На свете есть только одна леди – наполовину француженка, гвоздь в стуле, упрямая как осел, которая любит моего сына так же, как он любит ее. Леди с острым язычком, от которого мне сильно достается… за исключением тех моментов, когда она целуется или смотрит так, словно готова наброситься на меня.

Что касается вашего приданого, то оно нужно мне как прошлогодний снег. То, что вы были замужем, ничего не меняет. Как вам могла прийти в голову такая мысль? Поверьте мне, я не желаю иметь ничего общего с юными дурочками, невежественными как козы. Остаются «капризы другого мужчины». Обещаю вам: если я когда-нибудь стану вам приказывать, можете как следует стукнуть меня по голове. Это будет только справедливо.

– Я не хочу, – сказала Эванджелина, зная, что этого недостаточно. – Пожалуйста, больше не надо об этом…

– Это самый необычный случай в моей жизни. Передо мной стоит женщина, на которой я хочу жениться. Я знаю, что она не просто желает меня, но, кажется, по-настоящему любит. Я не слепой. Кроме того, вы очень любите моего сына. Остается одно: нам что-то мешает быть вместе. Если вы скажете мне, что это, я сделаю все, чтобы эта проблема больше не возникала. – И тут его темные глаза прищурились. – Нет, – сказал он, – о нет… Этот ваш муж, святой Андре… Неужели он еще жив?

Эванджелина покачала головой еще прежде, чем успела понять, что он дает ей отличный шанс.

Она открыла рот, но Ричард уже успел поднять руку.

– Не надо, – сказал он. – Хватит. Эванджелина, почему вы не хотите выйти за меня замуж?

– Я не стану говорить, что не хочу вас, – сказала она. – Но я не люблю вас. И не желаю выходить за вас. И просто не могу понять, почему вы, человек, который говорил мне, что не верит в любовь, захотели связать себя с одной женщиной. Почему?

– Спросите меня об этом лет через тридцать-сорок, и тогда мы вместе установим причину моей слабости к вам.

Эванджелина тонула. Герцог протягивал ей руку, но она не могла принять ее. Однажды Ричард узнает, кто она такая, и возненавидит ее. Проклянет. Она его враг; просто он еще не догадывается об этом.

– Вы ошиблись в моих чувствах. Я не люблю вас.

Ричард не верил ей. Она слишком долго молчала. Герцог сказал правду: он не был слепым. Он видел, как непрерывно меняется выражение ее лица, видел искаженные болью глаза, но не мог понять причину этой боли. Хотелось накричать на нее, схватить и потрясти, но что-то удержало его. Вместо этого он мягко спросил:

– И каковы же ваши чувства, которых я не понял?

Она подняла глаза, зная, что будет вынуждена причинить боль и ему, и самой себе. Вспомнив оскорбления леди Джейн Беллермен (сказать по правде, ужасно детские), Эванджелина решила воспользоваться ими и с отвращением к себе самой холодно ответила:

– Милорд, вы не обязаны предлагать мне руку. Вы спросили о моих подлинных чувствах. Извольте. Я, как и многие другие дамы, считаю вас очень желанным мужчиной. Я бы с удовольствием легла с вами в постель, но не хочу идти с вами под венец. – Она заставила себя равнодушно пожать плечами. – Как сказала леди Джейн, англичане не женятся на дамах, которые успели узнать другого мужчину. Признайтесь, милорд, вас привлекает мое тело, а вовсе не возможность прожить со мной до самой смерти. Поверьте, я высоко ценю честь, которую вы оказали мне, предложив жениться, чтобы спать со мной. А теперь перестаньте говорить о браке. Я согласна стать вашей любовницей.

Странно… Он знал Эванджелину чуть больше двух месяцев, но был уверен, что она лжет. И к тому же очень неумело. Что делать? Пытаясь выиграть время, Ричард сказал только одну фразу:

– Эванджелина, я вас не понимаю.

Эванджелина пожала плечами – как ей казалось – типично по-галльски, но не слишком умело.

– Будь я чистокровной англичанкой и к тому же девственницей, то приняла бы ваше предложение совсем по-другому. Но я была замужем и не желаю повторения. Возможно, вы не ошиблись, когда говорили, что Андре не был мастером любовной игры. Я знаю, что вы совсем другой. Вы умеете делать все.

Что он скажет? Как поступит? В его взгляде действительно мелькнуло легкое презрение или «И только показалось?

– Итак, – сказал герцог, в темных глазах которого не было ничего, кроме смеха. – Итак, кажется, вы начинаете привыкать ко мне. Во всяком случае, вы уже признали, что ваш безвременно усопший Андре не был богом. – Он сделал паузу, а потом понизил голос. – Этот ублюдок плохо обращался с вами? Может быть, бил?

– О нет, конечно нет! Просто мне нравится оставаться вдовой. Быть хозяйкой себе самой. – Нет, так не пойдет… – Поскольку у меня и в самом деле не слишком много денег, мне нравится жить в Чесли, нравится играть с Эдмундом… – О Боже, она сама выкопала себе яму глубиной отсюда до Китая!

– Значит, вы хотите, – медленно спросил герцог, – чтобы я был вашим любовником, а не мужем?

– Мне нравится целовать вас.

– Приятно слышать.

Господи, что теперь будет? Герцог неторопливо подошел к Эванджелине, не сводя глаз с ее лица. Она не сделала попытки отстраниться. Это становилось все более интересным. Ричард положил руки ей на плечи и медленно привлек к себе. Эванджелина попыталась освободиться, но тщетно. Когда соски девушки коснулись груди Ричарда, его пах стал каменным. Герцог почувствовал ее тело и чуть не застонал от переполнявших его вожделения, нежности и страсти. Неужели она всегда будет так действовать на него? Очень похоже… Он улыбнулся Эванджелине и заставил поднять лицо.

– Ты моя, – ласково и нежно сказал он, поцеловав ее в лоб. Потом Ричард наклонил голову и поцеловал ее в губы. – Моя. Отныне и навеки. Только моя.

– Нет, – ответила Эванджелина, зная, что разлетится на куски, если сейчас же не поцелует его.

– Да. Эванджелина, хватит притворяться.

– Пожалуйста, – сказала она, и Ричард снова поцеловал ее, не заставляя раскрывать губы, а дав возможность сделать это самой. Его руки добрались до ее прически, вынули шпильки и освободили волосы. Затем они погладили ее голову, спустились ниже, начали ласкать спину и сжали ягодицы. Потом Ричард снова вернулся к ее волосам, вплел в них пальцы, прильнул к губам и, не отрываясь от них, нетвердо сказал:

– Помнишь, я говорил, что у тебя роскошные волосы?

– Да, – сказала она таким голосом, что Ричард чуть не опустился на колени.

Он обхватил Эванджелину за бедра, оторвал от пола и притиснул к животу. Больше всего на свете Ричарду хотелось раздеть Эванджелину и всем телом прижаться к ней.

Она ощущала прикосновение его губ к вискам, щекам, к впадинке на шее. Герцог слегка отодвинулся, продолжая сжимать ее бедра, и заглянул ей в лицо.

– Эванджелина, что ты чувствуешь?

Этот вопрос не показался ей странным только потому, что она не знала мужчин. Она открыла глаза и поняла, что надолго лишилась дара речи.

– Я бы отдала за тебя жизнь, – сказала она.

Вы читаете Трудная роль
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату