Он засмеялся, но стоило ей сделать легкое движение, как смех сменился стоном.
– Больше тебе никогда не будет больно.
Тело Эванджелины затрепетало. Герцог не знал, чем был вызван этот трепет: болью или тяжестью его тела. Впрочем, вскоре это перестало иметь значение. Она снова задвигалась, и на этот раз все было кончено. Он заскрежетал зубами от желания и хрипло сказал:
– Я пытался, честно пытался отвлечься сам и отвлечь тебя, но все без толку.
Тут он ринулся вперед, накинулся на нее как дикарь, с безумным стоном припал к ее губам, а потом ударила горячая струя и Ричард ощутил небывалое наслаждение. Такое, о котором и не мечтал.
Придя в себя, он поцеловал ее в ухо и услышал, как она сказала:
– Я люблю тебя. Наверное, я полюбила тебя в тот вечер в библиотеке, когда ты подумал, что я твоя бывшая любовница. И буду любить всегда.
Герцог заставил себя подняться, оперся на локти, посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
– Вот и хорошо. Я знаю. – Затем он снова упал на Эванджелину и положил голову на подушку. – Никогда, – сказал он ей на ухо. – Я больше никогда не отпущу тебя. Ни на шаг.
Глава 34
Ричард ждал ответа, но Эванджелина молчала.
Он снова поднялся, опершись на локти.
Она закусила нижнюю губу и закрыла глаза, но сделала это недостаточно быстро. Герцог успел заметить стоявшую в них мучительную боль и гневно спросил:
– Что это значит, черт побери?
Мышцы Эванджелины, кольцом охватывавшие его плоть, все еще ныли. Она открыла глаза.
– Я не хотела этого говорить… Мне было очень хорошо, но теперь все кончено, хотя ты по-прежнему во мне. Я никогда не чувствовала ничего подобного и не хочу, чтобы это кончалось.
– Надо же, какая новость.
Она не заглотала крючок и, возможно, правильно сделала. Просто промолчала, потому что больше сказать было нечего.
– Я заставлю тебя передумать. – Ричард схватил Эванджелину, повернулся на спину и привлек ее к себе. Она тяжело вздохнула и прижалась лицом к его плечу. Ее ладонь легла на живот мужчины. Герцог поцеловал ее в лоб и сказал: – Когда ты отказалась доверять мне, я чуть не ослеп от гнева. Думаю, теперь ты могла бы мне многое сказать.
Эванджелина попыталась отстраниться, но он держал ее крепко.
– Ну же, – промолвил он. – Говори.
Она укусила его в плечо, подняла голову и крикнула:
– Оставь меня в покое! Что ты все выпытываешь? Ты любопытнее бабки, которая недолго нянчила меня, когда я была совсем маленькой. Она тоже вечно все вынюхивала. Перестань. Мне нечего сказать, нечего! Оставьте меня, милорд!
– Милорд? О Боже, женщина, мы лежим с тобой в постели. Будь добра называть меня по имени.
– Вы для меня герцог. Это ваше имя.
– Ладно, – ответил он, – на первый раз прощается. Значит, я для тебя только титул? О Господи, от тебя поседеть можно. – Он крепко прижал ее к себе и немного подождал. – Все в порядке. А теперь говори.
Эванджелина, солги ему! Ты должна солгать еще раз. Но теперь заставь его поверить в твою ложь. Иначе все будет кончено! Она говорила спотыкаясь, не смея смотреть ему в глаза.
– Я не люблю вас. Просто вы заставили меня испытать такие чувства, что эти слова вырвались у меня сами собой. Теперь я понимаю, чем мужчины привязывают женщин к себе. Они выпускают на волю дикие страсти, заставляют забыть обо всем на свете, и после этого женщине приходит конец. Вы действительно самый возбуждающий мужчина, которого я встречала. Спасибо за доставленное наслаждение. Это все, чего я от вас хотела, и ничего более. Я уже говорила это. Можете мне поверить.
Сейчас он разозлится и начнет кричать… Но, к изумлению Эванджелины, герцог безудержно расхохотался. Он не мог остановиться, и Эванджелине хотелось убить его.
Наконец он сказал:
– Слава Богу, что ты не выпалила этого, когда я был внутри тебя. У меня все тут же опало бы. – Он снова залился хохотом.
– Это правда. Отпустите. Оставьте меня.
– Значит, я самый искусный из любовников, которые у тебя были?
– Можете пыжиться сколько угодно. Я сказала вам правду. Да, черт побери!
– Несмотря на то что я причинил тебе боль?
– Сначала я испытала огромное наслаждение. А потом заплатила за него справедливую цену.
– Но женщины не испытывают при этом никакой боли. Разве ты не знала?
– Нет. Вы слишком большой.
– Ты хочешь сказать, что я еще и наиболее оснащенный из твоих любовников?
Грудь герцога вновь заколыхалась от смеха. Эванджелина изогнулась и ударила его кулаком и плечо.
– Перестаньте, черт возьми! Я вас не понимаю. Что вы смеетесь? Я сказала вам правду. Оставьте меня!
Он схватил ее за запястья, перевернул на спину и закинул руки за голову. Эванджелина немного побарахталась, но вскоре затихла.
– Мне бы следовало побить тебя, – мягко и задумчиво промолвил Ричард.
– Только попробуй! Я не знаю, что с тобой сделаю!
Герцог не отвечал. Просто лежал на ней, прижавшись животом к животу. Пора было уходить. Спасаться бегством.
Эванджелина резко рванулась, но не сумела сбросить с себя тяжелое мужское тело. Ричард смотрел на ее бледное лицо, спутанные волосы, прелестные губы и глубокие глаза, хранившие тайны, которые он должен был знать.
– Пустите меня, – сказала она. – Пустите сейчас же!
– Если я отпущу тебя, то отправлюсь прямиком в сумасшедший дом. О нет, я, твой самый искусный любовник на сегодняшний день, даже более искусный, чем эта дубина, усопший святой Андре, хочу оставить по себе память, которая будет с тобой до самой старости. Ты запомнишь меня, Эванджелина. Я навсегда останусь с тобой. – Он наклонился и поцеловал ее.
Эванджелина пыталась не позволить Ричарду возбудить ее и боролась даже тогда, когда все же ощутила новый прилив страсти.
Он целовал ее подбородок, шею, прикасался языком к неистово пульсировавшей жилке. Потом Ричард широко раздвинул ей ноги, лег между ними и улыбнулся. В пламени свеч его глаза казались черными и блестящими. Сказав Эванджелине, что он с ней сделает, герцог начал целовать ее груди. В перерывах, когда обоим требовалось перевести дух, он говорил, что именно делает с ней сейчас и что собирается делать дальше. К тому времени, когда горячие губы Ричарда прижались к ее животу, Эванджелина вновь стонала и металась, погружала пальцы в его волосы, обнимала за плечи и ласкала все, до чего могла дотянуться. Потом Эванджелина услышала свой голос, умолявший его не отстраняться. И Ричард не отстранился. Когда она металась и кричала, он чувствовал себя так, словно весь мир принадлежат ему. И он являлся властелином этого мира.
Он вошел в нее быстро, сильно и глубоко. Хотя мышцы узкого влагалища трепетали, он знал, что уже не причиняет ей боли. Ричард хотел растянуть удовольствие, хотел снова заставить Эванджелину испытать оргазм, но его тело подчинялось своим законам. Он слишком долго желал ее. Вскоре он так зарычал от наслаждения, что этот звук эхом отдался под потолком спальни. Наконец он поднялся на локтях.
– А теперь повтори, что ты не любишь меня. Она смотрела на него во все глаза и молчала.
А потом заплакала.
Ричард перекатился на бок, склонился над ней, убрал с лица волосы и стал нежно целовать в лоб, в виски и соленые от слез щеки.
– Что я вижу? Моя Эванджелина плачет, как слабая женщина? Глазам своим не верю! Неужели это ты, моя сильная, упрямая девочка?
