Молодая поманила его пальцем, сказала тихо:
— Павел Васильевич хороший человек. Вы его цените, не балуйтесь.
Они пошли в ту сторону, откуда слышалась музыка. Музыка становилась все громче и веселей, и вот они попали в какие-то сумрачные переходы за сценой. Сверху, как рыболовные сети, свисали прозрачные тканые полотнища. Здесь стояли и прогуливались молодые женщины в белых и черных балетных пачках, а на сцене три актера, обняв друг друга за плечи, танцевали и пели:
Оркестр замолк, и люди перестали петь. На сцену выбежал человечек, стал что-то неслышно говорить, и люди начали снова петь и танцевать.
Маленький сосредоточенный оркестрант продувал мундштук трубы. Гена спустился в оркестр и стал делать ему знаки руками.
Павел Васильевич ответил ему, поднялся и, по пути извиняясь и уговариваясь с оркестрантами, стал пробираться к выходу.
— «...Если повезет чуть-чуть, если повезет чуть-чуть...» — пели на сцене.
Гена и Таня ждали в вестибюле.
— Что случилось? — спросил Павел Васильевич.
— Дядя Паша, познакомься, это Таня.
— Таня? Очень приятно, здравствуй...
— Понимаешь, нам нужен человек, организатор первых пионерских отрядов.
— Так.
— Ну примерно год двадцать третий.
— Ну, пионеры — это... хорошо, — одобрил их Павел Васильевич, не совсем, впрочем, понимая, что от него требуется.
— У тебя же есть знакомые, — сказал Гена.
— У меня?.. Конечно, есть, это я узнаю, завтра же, — солидно пообещал Павел Васильевич.
— А зачем откладывать? Давай прямо сейчас!
— Нет, можно и не откладывать, почему, — растерялся Павел Васильевич. — Можно и сейчас прямо выяснить.
— Ну, пошли?
— Пошли. Я вообще-то сейчас и не нужен, — не очень уверенно сказал отец. — Меня отпустят!
Они спустились по лестнице к раздевалке.
— Вот тут есть две женщины, они знают обо всем на свете... Мое почтение! — засмеялся он.
— Здравствуйте, — улыбнулась женщина.
— Как жизнь?
— Знаете, говорят жизнь — зебра: то белая полоса, то черная. А у меня — все черная.
Павел Васильевич вежливо посмеялся, взял пальто у гардеробщицы.
— Знаете, раньше, при муже, я молчаливая была, — смеялась женщина, — мужу все выскажешь, а потом и говорить ни с кем не надо, молчишь... А теперь разговорчивая стала.
Павел Васильевич посмеялся еще более сочувственно.
— Скажите, пожалуйста, вы не знаете кого-нибудь из организаторов первых пионерских отрядов?
Женщины переглянулись.
— Двадцать третий год приблизительно. Женщины молчали.
— Ну, в общем, будет случай — узнаете... Ладно?
— Постараемся, — сказала одна.
— Это мы сделаем, — пообещала другая.
На улице Павел Васильевич сказал:
— Будем действовать по методу широкого охвата населения. Вот в этом гастрономе работает одна девушка, я у нее в течение долгих лет покупал двести граммов колбасы. Очень общественная девушка, у нее даже флажок есть. Она, наверно, кого-нибудь знает.
Они вошли в магазин.
— Вот она, — сказал Павел Васильевич и помахал рукой.
Девушка в белом халате улыбнулась ему и тоже помахала рукой, давая понять, что он может подойти без очереди.
— Соблюдайте очередь, — на всякий случай предупредили его покупатели.
— Мне ничего не надо, — сказал Павел Васильевич, — я ничего не покупаю.
— Тогда не мешайте работать.
— Ну хорошо, хорошо. Мне просто надо сказать этой девушке два слова. Но я становлюсь в очередь. Вот я стою в очереди, не надо ругаться.
Он стал продвигаться вдоль прилавка.
— Ничего, кого-нибудь найдет, — сказал Гена.
Но тут знакомую девушку сменила другая продавщица. На ходу снимая косынку, девушка ушла.
— Что вам? — спросила Павла Васильевича продавщица.
— Мне?.. Это что, голубцы?.. Будьте любезны, сколько стоят голубцы?
Они снова шли по улице.
— Знаете, неудобно было спрашивать, — оправдывался трубач. — Зато у нас на ужин есть голубцы. Ты любишь голубцы? Я очень люблю голубцы! Голубцы — это вам не какие-нибудь котлеты. Это все-таки голубцы... Подождите, вот человек, — остановился вдруг Павел Васильевич.
Посредине площади прохаживался милиционер.
— Я у них руковожу оркестром, а милиции известны такие вещи, что нам и не снилось.
Трудно было выбрать более неудобный маршрут. Павел Васильевич метался между машинами, словно во что бы то ни стало хотел сбить их со следа.
Милиционер заметил его и засвистел.
— Ну что там такое? — нервничал Гена. — Обязательно попадет в какую-нибудь историю...
Милиционер стал что-то выговаривать Павлу Васильевичу. Судя по жестам, он был очень зол и не хотел слушать никаких объяснений. Он достал книжечку с квитанциями, и трубач заплатил ему штраф.
Милиционер оторвал квитанцию, но и после этого еще что-то выговаривал и наказывал на будущее. Павел Васильевич со всем соглашался и то и дело оглядывался на детей. Наконец милиционер козырнул и отпустил его.
Павел Васильевич был весьма сконфужен.
— Я ошибся, это не тот. В этой форме издали все так похожи... А где же ты живешь, Таня?
— Отсюда на метро.
— Не пора ли тебе домой?
— Нет, — беспечно ответила Таня.
Павел Васильевич в замешательстве остановился.
— А нам ведь, собственно, пора, нас мама ждет.
Тане стало скучно.
— Ну идите.
— Тебя, наверно, тоже ждут дома?
— А у нас никого нет.
— Как — нет, а где же они?
— А у меня папа геолог.
