недопитый стакан, и ему подавали другой. Он выпивал перед сном с Брайерсом Хэтли и каким-то неизвестным мне человеком. Все трое оживленно разговаривали и не слышали моего приближения до последней секунды.
— И не суйтесь, — услышала я слова Брайерса. — Предупреждаю вас.
— Не грозите мне. Я наслушался угроз, — ответил Рик. — Вы…
Тут при моем появлении все умолкли. Незнакомец, молодой человек с темными глазами и волосами, глянул на меня и отвернулся.
Я придала лицу невинное выражение и приветливо улыбнулась.
— Добрый вечер, джентльмены. Я пришла просто взять льда. Увидимся завтра утром, завтрак ровно в половине восьмого. У нас будет замечательный день на мысе Бон.
Все с подозрением посмотрели на меня, наверняка задаваясь вопросом, что я услышала, но я ничем не выказывала, что до моего слуха донеслось хотя бы слово. Молодому человеку меня не представили.
«Что здесь происходит? — с раздражением подумала я. — О чем могли разговаривать эти люди? Позаботься о чем-то, не суйтесь, и кто знает, что еще. С какой стати Брайерс угрожал одному из членов нашей группы? Господи, это историко-археологический тур, а он археолог! Сказать ли ему что-нибудь по этому поводу?»
Я осторожно поднималась по лестнице, с силой опираясь на перила, чтобы пощадить лодыжку, когда Брайерс с незнакомцем вышли из бара и скрылись в ночи. Рик остался и допивал виски. Я подумала, что он потребует у бармена до закрытия еще порцию. Войдя в свою комнату, я бросила на ночной столик блокнот Кристи — быстрый взгляд на первую страницу подтвердил, что блокнот принадлежит ей, хотя я в этом почти не сомневалась — приложила лед к лодыжке и в раздражении стала готовиться ко сну.
Около часа я ворочалась от боли в лодыжке, вновь и вновь репетируя, что скажу Брайерсу, кляня его, Рика и Кертиса. Что Рик обещал раздобыть? Блокнот Кристи? Он валялся прямо на тропинке. И все же, если б луна не светила так ярко, я бы тоже его не заметила. Может быть, они говорили вовсе не о нем? Весь этот эпизод вызывал у меня раздражение. Более того, блокнот на ночном столике манил меня. Что собиралась писать о нас Кристи? Не падай так низко, сказала я себе. Но что делала Кристи на той тропинке? Шпионила, как и я?
В конце концов я поддалась искушению и включила свет. То, что обнаружила в блокноте, вызвало у меня такой гнев, что потемнело в глазах. Кристи Эллингем вела список того, что считала недостатками историко-археологического тура, организованного компанией «Макклинток энд Суэйн», недостатками, которые, вне всякого сомнения, в свое время будут преданы гласности на страницах журнала «Фёрст класс». Например
Улыбавшаяся, сыплющая комплиментами Кристи не высказывала ни одного из этих замечаний, только записывала их в блокнот. Замечания ее в основном были несправедливы. Правда, лифта в «Auberge du Palmer» не было, но гостиница всего лишь двухэтажная, тут много услужливой прислуги, являвшейся на каждый ее вызов, поднимать на второй этаж Кристи приходилось только собственный вес. И, разумеется, можно было обходиться несколько дней без диет-колы. К тому же для меня являлось значительным облегчением, что после десяти вечера не было обслуживания в номерах, Кристи уже не могла заказывать выпивку.
Я редко ощущала такой гнев, как в ту минуту, и такую беспомощность тоже. Мысля рационально, я сомневалась, что Кристи могла бы уничтожить компанию «Макклинток энд Суэйн». Как-никак бизнес у нас не туристический. Но она могла бы серьезно нам навредить и, более того, дурно повлиять на дела гостиницы. Все служащие, включая Сильвию и Шанталь, изо всех сил старались угодить ей. И это путешествие не стоило ей ни цента. Мы и гостиница оплачивали все, даже ее поездки на такси. Мне хотелось наорать на нее, сказать, как она неразумна.
«Успокойся, Лара», — сказала я себе. Все будет замечательно. Все остальные довольны путешествием. Возможно, они напишут редактору. Поддержка Азизы и Кертиса нам определенно не повредит. И Эмиль должен разбираться в этих вопросах.
Сказать ли что-нибудь Кристи? Пожалуй, не стоит. Я непременно выйду из себя. Сообщить Клайву? Он будет ужасно разочарован. Но справится с разочарованием. Всегда справлялся. И, что бы они ни написала, мы это переживем. Но у меня все-таки мелькнула мысль подсыпать ей в джин яду.
Но даже эти несправедливые замечания не шли ни в какое сравнение с тем, что я обнаружила в конце блокнота под заголовком «Разобраться». Я не совсем понимала, что это значит, но то, что увидела, мне не понравилось. Мисс Эллингем записала инициалы всех членов группы и в нескольких случаях сделала отвратительные измышления.
Может, с ее стороны то было лишь праздное любопытство, но это очень походило на обвинение Кертиса — если под КК имелся в виду Кертис Кларк — в шантаже. Некоторые замечания были просто ругательными, как наименование Норы, то бишь НУ, швалью из жилого автоприцепа. Да, верно, эта женщина не умела одеваться и пользовалась такими духами, от которых пахла скорее салатом, нежели цветком, но называть ее так было просто недоброжелательностью. И да, казалось, она имеет какую-то власть над Клиффом, их отношения были несколько неясными. Что касается Бена и Эда, такими ли были их отношения? Может, они старались быть сдержанными, чего нельзя сказать о Кристи? Но обвинение юной девушки в том, что она — Лолита, намек, что с ней жестоко обращались, немало меня покоробили. Больше всего меня мучило то, что я помогла ей составить этот список, разумеется, сама того не сознавая, во время нашего разговора. Она не брала у меня интервью, она выпытывала у меня сведения. Ее определенно требовалось остановить.
Может быть, для этого потребуется мой собственный список: сколько джина выпивала эта отвратительная женщина? Уволит ли ее наниматель, если узнает об этом? Расписки у меня были. Как отнесется наниматель к этому списочку? Сочтет ли, что Кристи больше не достойна работать в этом элитарном журнале или похвалит ее за блестящую изобретательность?
«Прекрати, — сказала я себе. — Не опускайся до ее уровня. Что из того, что она сочла Кертиса нахлебником?» Я и сама так подумала. Что до РР, я достаточно слышала в этот вечер, чтобы решить — тут есть что-то неладное, не говоря уж о том, что, возможно, он вор.
Мне пришло на ум, что у меня есть еще одна проблема: как быть с блокнотом. Скверно было уже то, что я нашла его в таком месте, где не должна была бы находиться, но теперь, когда прочла записи, положение значительно ухудшилось. Спрятать блокнот в своем багаже? Нет, сознание, что он там, сведет меня с ума. Отвезти в город и бросить в мусорный бак вдали от гостиницы? Или набраться смелости и отдать блокнот журналистке во время завтрака, сказав, что нашла его снаружи? В таком случае намекнуть ли, что я прочла записи или просто сказать: «Кристи, кажется, это ваш?».
Я старательно переписала оба списка — видит Бог, они могли мне потребоваться, а я, естественно, не собиралась просить портье сделать для меня копию — затем погасила свет и, как ни странно, уснула, несмотря на тяжелый гнет вины и гнева. Проснулась очень рано с мыслью, что Кристи вскоре обнаружит пропажу, если уже не обнаружила. Я не встретилась с ней, когда возвращалась в гостиницу, значит, если она и ходила искать блокнот, то уже потом. Снова идти по той тропинке среди ночи мне определенно не захотелось бы, надо полагать, и ей тоже. Видимо, она не могла точно знать, где его обронила. Если немедленно подняться, можно бросить его в кусты возле главных ворот. Хотя на территорию гостиницы вело три входа, ночью можно было войти только в главные ворота, отперев замок ключом, ключи были у всех постояльцев на тот случай, если они вернутся поздно. Кристи должна была пройти через них, если только не предпочла подняться от пляжа по склону холма, совершить подвиг, на который я уже сочла себя неспособной. Кристи, судя по ее жалобе на отсутствие лифта, тоже вряд ли могла на него отважиться. На завтрак она всегда приходила последней, к этому времени садовник мог найти блокнот и отдать портье. Если так не получится, я сама могла выйти несколько позже, предпочтительно с кем-нибудь из членов группы на роль свидетеля, и «найти» его, сказав: «Там, в кустах, что-то лежит? О, смотрите. Блокнот». Что-нибудь в этом роде.
Я надела шорты, свитер, обулась в кроссовки, оберегая все еще распухшую ступню, и повесила на плечо сумочку с ее неприятным содержимым. Думала, что смогу проскользнуть незамеченной, но ошибалась. Служащие уже накрывали столы к завтраку, и Сильвия приветливо помахала мне. Несколько членов группы уже поднялись. Кэтрин читала любовный роман в гостиной, подле нее стояла чашка чая, а Клифф спрашивал у портье, пришел ли вчерашний номер «Интернейшнл геральд трибюн». Эмиль стоял у одного из эркеров, глядя наружу. Из верхнего коридора слышалось, как Джимми бранится по какому-то поводу, его жена негромко бормотала.
— Мы еще накрываем, но можем дать вам кофе, — крикнула мне Сильвия.
Несмотря на соблазнительные ароматы горячих круассанов с шоколадом и кофе, мне требовалось выполнить свою неприглядную задачу.
— Спасибо, но я отправляюсь на утренний моцион, — ответила я. — Скоро вернусь.
— Неужели займетесь бегом трусцой? — неодобрительно спросила Сильвия.
— А, Лара, — произнес за моей спиной Брайерс. Я вздрогнула при звуке его голоса, блокнот в сумочке нервировал меня. — Извините, что напугал, — сказал он, когда я повернулась к нему. Его сопровождал тот молодой человек, которого я видела накануне вечером. — Я как раз собирался оставить вам записку. Можем мы немного поговорить наедине?
— Хорошая мысль, — ответила я. Мне тоже хотелось кое-что сказать ему.
— Извините, но я вынужден уехать на несколько часов. Хеди — прошу прощенья, я не представил вас друг другу. Лара, это Хеди Масуд, инспектор работ, которыми я руковожу, в мое отсутствие он замещает меня. Хеди, это мисс Макклинток.
Мы обменялись кратким рукопожатием.
— Хеди только что сообщил мне о проблеме, требующей моего присутствия, — продолжал Брайерс. — Я поговорил с Джамилей. Она вполне способна быть экскурсоводом сегодня утром. Вам предстоит просто обзорный тур на мыс Бон. Во второй половине дня я присоединюсь к вам на раскопках пунического города Керкуана и объяснюсь со всеми. Право, мне очень жаль, но тут ничего не поделаешь.
— Ничего, Брайерс. Раз присоединитесь к нам около двух часов в Керкуане, никаких проблем не возникнет. Однако я хотела бы поговорить с вами об одном деле, — добавила я, отводя его чуть в сторону, чтобы Хеди не слышал нас. Я осознала, что все еще очень сердита на Брайерса. — О неприятном разговоре, который вы вели вчера вечером с Риком.
— Я боялся, что вы подслушаете нас. Уверяю, больше этого не случится.
— Но…
Мне хотелось объяснения.
— Больше этого не случится, — твердо повторил он и повернулся. Казалось, наш разговор окончен. Мне было досадно, хотелось более полного объяснения, но на уме у меня была неотложная задача, и я молча смотрела, как они с Хеди уходят, после чего вышла наружу для выполнения своего замысла.
Только начинало светать, на горизонте розовела полоска зари, и с минарета несся над городом навязчивый, протяжный призыв муэдзина к первой молитве. Я чуть содрогнулась от утренней прохлады, потом оживленно пошла, высматривая приверженцев утреннего моциона. Сделав несколько шагов, встретила возвращавшуюся в гостиницу Азизу. Меня удивило, что все уже поднялись, но ведь я же сама сказала, что в этот день мы рано выедем.
— Замечательное утро, правда? — сказала Азиза. — И место восхитительное. Пойду разбужу Кертиса. Он упускает лучшее время дня.
Не думала ли она, что Кертису нужно еще немного поспать после поздней прогулки? Они жили в одной комнате, она должна была знать, что его не было в гостинице. Я вдруг подумала: «Может, она накачалась наркотиками и понятия не имела, в номере муж или нет?». Это предположение я отвергла с легкой досадой. Беда с такими людьми, как Кристи Эллингем. Они позволяют себе грязные намеки, голословные обвинения, которые никогда не пришли бы тебе в голову, и ты неожиданно начинаешь искать подтверждающие их улики. Азиза не принимала наркотиков. Все в группе могли бы сказать, почему она такая поджарая. Она мало ела. Всегда лишь ковырялась в еде, говорила, что очень вкусно, но она не особенно голодна. Возможно, у нее были проблемы с аппетитом, но никак не с наркотиками. Кристи ошибалась. Никто не знал этих обвинений, кроме меня, разумеется, и я не должна была их знать. «Избавься от этого отвратительного блокнота, — сказала я себе, — как можно скорее. И забудь все, что там написано».
Подойдя к воротам, я опасливо огляделась. Мне не хотелось, чтобы кто-то из моих подопечных догнал меня и сказал, что я что-то обронила. И я не хотела видеть Брайерса. Мой
