9
«Почему люди убивают друг друга таким образом, — подумал Газдрубал, — не в пылу битвы, не по неосторожности, а хладнокровно, расчетливо? Возможно, из алчности. Многих убили ради обогащения, а Маго жаден и, более того, вполне способен на такой поступок. И Сафат. Ни разу не высказал оригинальной мысли, но его почти наверняка можно подбить на подобное дело. Любовь? Да, возможно, в определенных обстоятельствах она такой же сильный мотив, как алчность. Это указывало бы на Мальчуса, но лишь, насколько он знал, в отношении Абдельмелькарта. Что касается Ваалханно, он понятия не имел, что могло вызвать такую ярость. Что еще? Месть. Это снедающая душу одержимость. Есть ли на судне человек, страстно желающий отомстить? Но месть наверняка связана с двумя другими мотивами. Когда дело доходит до убийства, существуют ли другие побуждения, кроме алчности и любви, настолько сильные, чтобы искорежить человеческую душу?» Как мало все-таки он знает о людях на своем судне. Придется напряженно думать, внимательно прислушиваться к тому, что говорят люди, и посмотреть, сможет ли он найти среди них гадину. И нужно еще раз поговорить с парнем.
— Отвечает она вашим ожиданиям, месье? — спросил владелец лавки. — Маленькая, конечно, но золотая. Чистое золото.
Эмиль повертел монету в затянутой перчаткой руке и еще раз посмотрел на нее в лупу.
— Неплохая, — сказал он. — Заплачу вам за нее две тысячи долларов США.
— Цена удовлетворительная. Больше монет вам не нужно? — спросил с улыбкой владелец.
— А есть еще?
— Возможно, — ответил этот человек.
— И сколько же их может быть? — спросил Эмиль.
— Сколько вам нужно? — сказал тот с лукавым выражением на лице.
Эмиль стукнул кулаком по прилавку.
— Отвечайте на вопрос!
Владелец лавки начал потеть.
— Три, может быть, четыре.
— Откуда они у вас?
Торговец замялся и облизнул губы.
— Откуда? — повторил Эмиль. Голос его был убийственно спокоен.
— У меня есть свои источники.
— Я заплачу вам по тысяче за каждую, но лишь в том случае, если продадите мне все, что у вас есть.
— Но, месье, — возразил владелец лавки. — Вы предложили две тысячи. И должны заплатить столько за каждую.
— По тысяче, — повторил Эмиль и что-то записал на листке бумаги. — Можете найти меня в «Auberge du Palmier». Я пробуду здесь всего несколько дней.
— Месье, — сказал торговец с обиженным видом. — Я не специалист по нумизматике, вы, конечно, да. Но у меня есть книги. — Он указал на ряд потрепанных каталогов. — Я знаю, что таких монет очень, очень мало. Эта монета весьма редкая и стоит больше тысячи долларов.
— Теперь уже нет, — сказал Эмиль. На лице продавца появилось недоуменное выражение. — Подумайте об этом, — мягко добавил Эмиль.
— Терпеть не могу, когда меня обдирают, — сказал он мне, когда мы отошли. — Особенно дилетанты.
— Однако, насколько я понимаю, этот торговец более интересен вам, чем предыдущий, — заметила я.
— Немного, — ответил Эмиль. — Теперь давайте попытаемся найти те столы, которые нужны вам.
Мой опыт путешествия с группой, пусть и ограниченный, говорит, что в каждом туре наступает время, когда члены группы начинают чувствовать себя старыми друзьями. Психологи, видимо, назвали бы это связью. Может быть, причина заключается просто в том, что люди находится вдали от дома и настоящих друзей, может, это взаимное притяжение соотечественников в совершенно иной — и, возможно, поэтому угрожающей — части мира. Какой бы эта причина ни была, они начинают рассказывать друг другу о себе такие вещи, которыми ни за что не поделились бы дома с более-менее случайными знакомыми. Я видела, что в моей группе это происходит. Но, встревоженная своими подозрениями и травмированная ужасными происшествиями накануне, я не хотела сближаться с кем-либо из этих людей, и доверие их было скорее гнетущим, чем приятным. И после происшествия с погружением мне начало мучительно казаться, что над моей головой вспыхивает неоновое объявление, видимое всем, кроме меня, и гласящее «Врач принимает».
Первым обратился за легким лечением Клифф Филдинг.
— Лара, можно попросить вас о небольшом одолжении, — чуть ли не шепотом спросил он. — Я был бы признателен вам за совет, какой подарок купить дочери. Нору, сами понимаете, спрашивать не хочу, а вы хорошо знаете, что покупать здесь.
— Буду рада помочь, — ответила я, откладывая писанину, которой занималась за столиком возле плавательного бассейна. — Вы имеете в виду что-то конкретное?
— Нет, но что-нибудь особенное. Такое, что не нельзя купить дома. Сколько это будет стоить, неважно.
— Ладно, расскажите мне о своей дочери.
— Джерри живет одна, с мужем развелась. Она зубной врач. Пошла по следам отца, — сказал он с гордостью.
— У нее есть какие-то увлечения?
Я не могла так с ходу придумать, какой подарок сделать зубному врачу.
— Да, — ответил Клифф. — Джерри любит искусство. Принимает активное участие в спектаклях любительского театра. У них превосходные постановки для детей. Помогает расписывать декорации, делает макияж и даже рассаживает детей на представлении.
— Как выглядит ее дом?
— Что вы имеете в виду?
— Традиционная у нее мебель или современная? Коллекционирует ли она что-нибудь особенное?
— Не знаю, как охарактеризовать ее мебель, — ответил он. — Своего рода смесь. У нее столовый гарнитур из дерева с кожаной обивкой, она купила его, когда ездила в Мексику. Он ей нравится. Есть африканские скульптуры, кроме того, ей нравятся инуитские.[21] Плохой я вам помощник, так ведь?
— Ничего подобного. У меня есть несколько предложений. Прежде всего, большинству женщин нравятся местные серебряные украшения, особенно с берберскими бусами. Если вашей дочери нравится искусство африканцев и инуитов, должны понравиться и они. Видели вы ожерелье у Честити?
— Да, вряд ли кто мог его не заметить. Она демонстрирует его всем. Развита не по годам, так ведь?
Я постаралась не улыбнуться. Потом мне пришла блестящая мысль, та, которую я ждала с самого приезда.
— Если вы действительно хотите что-то по-настоящему особенное, предлагаю купить куклу. Не солдатиков, которые висят здесь во всем магазинах подарков. Знаете, что я имею в виду? Сделанных из дерева, с раскрашенными лицами, зачастую с длинными подкрученными вверх усами, в сапогах, со щитами и металлическими мечами. Те, что выставлены в магазинах для туристов, большей частью очень грубо сделаны. Но если сможем найти одну из старых марионеток, которых использовали здесь во французском кукольном театре шестьдесят- восемьдесят лет назад, будет просто чудесно. Они красивы и поистине необычны. Правда, недешевы.
Кроме того, они прекрасно подойдут для дома моей клиентки-кинозвезды в Роздейле, это тот самый предмет искусства, который создаст колорит. Почему я не подумала об этом раньше? Мне не терпелось отправиться на их поиски.
— Цена не имеет значения, — сказал Клифф. — Похоже, это в самый раз. Превосходно совпадает с ее любовью к театру. Как полагаете, сможете найти для меня такую?
— Постараюсь. Я знаю здесь нескольких торговцев, спрошу у них. Думаю, можно было б купить хотя бы одну-две для моего магазина. Найду, что смогу, вы посмотрите. Если увидите такую, что вам понравится, она ваша. Если нет, я уже купила несколько очень привлекательных ювелирных украшений, которые могут послужить нам резервом.
— Кукла будет очень большой? — неуверенно спросил Клифф.
— Вы имеете в виду — тяжелой? Не очень.
— Нет, большой. Объемистым свертком.
«Господи, — подумала я. — Он не только не хочет, чтобы Нора покупала подарок для его дочери, он не хочет, чтобы она знала, что подарок купил он сам».
— Послушайте, — сказала я, — если найду куклу, которая вам понравится, может, ее упаковать и отправить с другими вещами в мой магазин? Она придет туда примерно через неделю после моего возвращения. Можете купить открытку, сделать надпись для дочери, отдать ее мне, а когда вернусь, отправлю ее с курьером. Если хотите, заверну в подарочную обертку.
— Вы будете не против? — спросил он с облегчением.
— Сделаю это с удовольствием.
Он засиял, быстро вынул бумажник и протянул мне деньги.
— Не надо, Клифф, — сказала я. — Посмотрим, что смогу найти, и если вам понравится, сочтемся.
— Я оплачу и курьера, но может это быть нашим маленьким секретом? — спросил он.
— Конечно, — ответила я. — Теперь идите за открыткой. В продаже есть красивые, с фотографиями или зарисовками Таберды. Это будет в самый раз. Дайте Джерри представление, где приобретен подарок.
— Спасибо, — сказал он. — Только не подумайте, что я делаю это втайне. Нора — замечательная женщина. Не знаю, известно ли это вам, но она ухаживала за моей женой, Анни, когда та умирала от рака. Не знаю, что бы мы без нее делали. А потом, когда после смерти Анни у меня случился сердечный приступ, ухаживала и за мной. Я не хочу казаться неблагодарным. Это путешествие, в сущности, небольшая благодарность за все, что она сделала. Ей давно хотелось поехать в Тунис. Я понял это по обрывкам ее разговоров, и устроил ей маленький сюрприз. Она была замечательной. Только дело в том, что Нора и Джерри совершенно не ладят. Знаете, после смерти Анни они поссорились. Не знаю, в чем тут дело, но они не разговаривают. Я не видел Джерри несколько месяцев и разговаривал с ней реже, чем хотелось бы. Хочу послать ей что-нибудь совершенно особенное. Но только, чтобы Нора не знала о подарке, это чистая правда. У нее есть четкие представления о том, что хорошо для меня, что нет, и уверен, она права. Думаю, она считает, что Джерри расстраивает меня, такое действительно случается.
— Не беспокойтесь, Клифф, — сказала я. — Это останется между нами. Мы найдем для вашей дочери что-нибудь совершенно превосходное.
— Иногда мне кажется, что лучше жить одному, — продолжал Филдинг. — О Господи, опять неблагодарность. Спасибо, — еще раз сказал он. — Это поистине замечательно.
— Что замечательно? — спросила Нора Уинслоу, неожиданно подходя к нам. Клифф замер, молча раскрывая и закрывая рот.
