8
«Это очень тревожная новость, — подумал Газдрубал, — не говоря уж о том, что чертовски досадная из-за надвигающегося шторма и потери члена команды». Но судно было уже дважды обыскано с носа до кормы, и он даже послал парня, гораздо более наблюдательного, чем все остальные, обыскавшего как будто все закоулки и ниши, где можно спрятаться, проверить их еще раз. Следовал неизбежный вывод — Ваалханно больше нет на борту.
Странным человеком был этот Ваалханно, с устремлениями, значительно превышающими его положение в жизни, постоянно ищущим удачного случая. И как он наблюдал за всеми. Газдрубал не раз слышал недовольные заявления, что Ваалханно — шпик; не раз ему приходилось останавливать драку между Ваалханно и объектом его пристального внимания. Надо сказать, он был не особенно любимым членом команды. Тем не менее, новость была тревожной.
Разумеется, Ваалханно мог упасть за борт. К сожалению, это нередко случается. С другой стороны, после того, как Абдельмелькарт был убит — на этот счет у капитана сомнений не было — то, может, Ваалханно, наивному, пусть и надоедливому человеку, помогли оказаться за бортом. Но пока что Газдрубалу пришлось отбросить эти мысли. Требовалось думать о судне, о своих людях, а время было опасное. Произойти могло все что угодно.
Потребовалось несколько часов, чтобы погасить пожар на борту «Сюзанны». К счастью, все, кроме одного, члены команды ужинали на берегу. Однако оставшаяся на борту Маргарет Робинсон получила сильные ожоги большей части тела.
— У меня жуткое ощущение, что Маргарет — та самая Мэгги, с которой я познакомилась, когда мы вместе были в этом ресторане, — сказала я Джамиле. — Она красавица, очень любит свою работу. Надо же, какой ужас случился с ней!
Это еще не все. На другой день полицейские отыскали Брайерса, когда мы осматривали римские развалины в Тубурбо Маюс, и забрали его для допроса. Вечером, часов в десять, он пришел повидать меня в гостиницу.
— Очевидно, есть улики, говорящие, что «Сюзанну» подожгли умышленно, — сказал он, выпивая первую, но, как я боялась, не последнюю порцию виски. — Полицейские знают, что мы с Гровсом ищем одно и то же затонувшее судно. Видимо, это сказал им Гровс. Они как будто знают о моей вспышке в Сусе и потому если не считают, то, по крайней мере, не исключают возможности, что я поджег судно из мести. В тюрьму меня, как видите, не бросили, но паспорт отобрали.
— Брайерс, вам нужно завтра первым делом связаться с американским посольством в Тунисе, — сказала я. — Отнеситесь к этому со всей серьезностью.
— Думаю, вы правы, и я отношусь к этому серьезно. Однако я здесь по другой причине. Прежде всего, хочу сказать вам, что пожара не устраивал. Признаюсь, первой мыслью у меня было, что на какое-то время я избавлен от конкурента, но я судно не поджигал, и то, что случилось с этой молодой женщиной, ужасно. Мое замечание вчера вечером было бесчувственным и совершенно неуместным.
— Вы слышали небольшую речь Питера в «Les Oliviers»?
— Слышал и, разумеется, пришел в ярость. Я до сих пор в ярости. Мне хотелось спуститься и поколотить этого подонка. Но я не буйный человек, Лара, несмотря на вспыльчивость. Моя идея мести — найти затонувшее судно раньше него. Я по-прежнему намерен это сделать и пришел попросить вас о помощи. У нас не хватает людей, и, может, вы поможете нам завтра во второй половине дня, когда вернемся с утренней экскурсии. Что скажете?
— Подумаю, — ответила я. — Утром скажу. А пока что, — сказала я, увидев, что Брайерс жестом заказывает еще виски, — на вашем месте я бы отправилась спать. Думаю, похмелье вам ничуть не поможет.
— Вы правы, — сказал он, отменил заказ и встал, чтобы оплатить счет.
Я тоже поднялась со стула.
— Лара, — сказал Брайерс, — мне очень важно, чтобы вы поверили, пожар — дело не моих рук.
Я поглядела на него, потом, не говоря ни слова, пошла к себе в комнату. Я не знала что сказать, потому что не могла решить, верю ему или нет.
— Если согласитесь, — крикнул он мне вслед, — будьте в два часа на причале.
Следующий день был не лучше. Утром мы осматривали старую византийскую крепость к северу от Таберды. Вид на береговую линию с бастионов был великолепным, хотя приходилось обходить кур и коров, чтобы подойти к бастионам, все пространство было занято предприимчивым фермером и его семьей. Однако посетить крепость стоило. Сохранилась она плохо, и мы предупреждали всех, чтобы смотрели под ноги. В одном месте спуск был очень узким, группа топталась на месте, и вдруг раздался вскрик. Кэтрин скатилась по разрушенной лестнице и лежала мешком у подножья.
Все бросились к ней. Кэтрин тяжело дышала, колено у нее было сильно оцарапано, запястье начинало распухать.
— Ничего, все в порядке, — сказала она, когда ей помогли встать на ноги.
— Пойду, принесу аптечку из автобуса, — сказала Джамиля и быстро ушла.
— Нам все время твердили, что нужно смотреть под ноги, — сказал Джимми жене.
— Будет тебе, Джимми, — ответила Бетти. — Перестань осуждать всех и вся.
Джимми пришел в замешательство.
— Жена впервые одернула его, вам не кажется? — негромко спросила Азиза.
— Возможно, — ответила я. — Надеюсь, Кэтрин не особенно пострадала. В последнее время ей было не особенно весело.
— Меня толкнули, — сказала мне Кэтрин несколько минут спустя, когда остальные пошли дальше, а Джамиля перевязала ей запястье и колено. — Я не сама упала.
— Кто, по-вашему, толкнул вас? — спросила я. И подумала: «Это нелепо. У нее паранойя».
— Не знаю, — ответила Кэтрин. — Мы там стояли толпой, и я не видела, кто, но меня определенно толкнули. Сьюзи была там, — произнесла она обвиняюще. — Думаю, она.
— Кэтрин утверждает, что ее толкнули, — сказала я Джамиле, отведя ее в сторону.
— Что? — воскликнула Джамиля. — По-вашему, эта женщина вполне нормальна? Может, ей неловко признаться, что она нетвердо держится на ногах?
— Не знаю. Видели вы, как она упала?
— Нет. Все толпились на маленькой площадке. Когда это произошло, я разговаривала с Эмилем и Клиффом, поэтому, если Кэтрин говорит правду, в чем я сомневаюсь, это не они. Марлен и Честити, по-моему, уже спустились. Кроме них толкнуть ее мог бы любой.
— А Сьюзи? Где она была?
— Думаю, в толпе, но не могу сказать, рядом с Кэтрин или нет.
— Кэтрин думает, что за всем этим стоит Сьюзи, потому что завидует ее большим деньгам. Сьюзи определенно волнуется из-за денег, но мне почему-то кажется, что она независтлива.
— Мне тоже, — сказала Джамиля. — И я не думаю, что Сьюзи способна на такие поступки. Она — добрая душа. Поначалу она меня раздражала. Задавала столько личных вопросов. Но теперь думаю, что она очень милая.
— Хорошо, однако, предположим на минуту, что заявления Кэтрин справедливы. Конечно, это натяжка, но все-таки предположим. Кто может держать на нее зло? Обидела она кого- нибудь неумышленно?
— Насколько я знаю, нет. Разговоров об этом не слышала. Очень странно.
— Джамиля, — сказала я, — держите глаза и уши открытыми. И сообщайте мне, что услышите.
С этой группой людей было что-то очень неладное, но я не представляла, что.
К примеру, мне предстояло решить, верить Брайерсу или нет. Утром я решила верить. Он был вспыльчив, но, кроме несдержанной речи, я не видела никаких указаний на то, что он способен поджечь судно.
— Я собираюсь к тому торговцу, который хотел вчера облапошить меня, — сказал Эмиль, когда мы вернулись в гостиницу. — Хотите пойти со мной?
— Эмиль, это наверняка было бы очень занимательно, но Брайерс просил меня помочь ему на судне, и, пожалуй, я так и сделаю. На воде очень приятно. Может, пойдемте? Не думаю, что работа будет очень трудной.
— Нет, — ответил он. — У меня разыгралось любопытство, хочу посмотреть, есть у него что-то стоящее, хотя все, что я знаю, говорит мне, что вряд ли.
— Хорошо, тогда увидимся за ужином.
Я надела купальник, поверх него майку с шортами и направилась к пристани.
— Не могу передать, как много для меня значит, что вы здесь, — сказал Брайерс, крепко обняв меня. — Имели вы это в виду или нет, я воспринимаю ваше присутствие как доверие ко мне, знак, что вы не думаете, будто я имел какое-то отношение к пожару на «Сюзанне». И мне кажется, что все будет хорошо.
— Будьте уверены, если б я так думала, то не была бы здесь, — сказала я, и он заулыбался. Брайерс был привлекательным мужчиной, с открытым лицом, приятной улыбкой и неплохим телосложением. Борода его приятно касалась моей щеки. Ничто не вызывает у меня такой слабости, как привлекательный мужчина, готовый признаться в своей ранимости. Я думала, что переросла эту склонность. Очевидно, нет.
— Поплыли, — сказал он, отвязывая моторную лодку. — Остальные уже там. Сегодня это будет первое погружение. Нам пришлось завезти продовольствие домой и на судно. Сегодня мы сделаем всего парочку погружений, но это лучше, чем ничего. Хмаис отправился домой на празднование седьмого ноября, Гас слег с простудой, так что людей у нас меньше, чем обычно. Замечательно, что вы пришли. Можете дежурить, пока мы погружаемся, и помогать Хеди с оборудованием на палубе.
Брайерс сжал мне руку чуть сильнее, чем нужно, помогая спуститься в лодку.
— Подкрепление! — крикнул он, когда мы остановились у судна. Хеди улыбнулся. — Ну что, Рон, пойдем с тобой первыми?
— Отлично. Я готов, — ответил Рон. — Привет, — и протянул мне руку для пожатия. Ему было двадцать с небольшим, у него были карие глаза, темно-каштановые волосы, приятные, добродушно-веселые манеры, с людьми он был непринужденным, в своем деле уверенным. Мне он нравился.
— Брайерс, а я не знала, что вы ныряльщик, — сказала я. — Думала, здесь вы просто археолог.
— Что значит просто? — ответил Брайерс. — Я морской археолог, и этим все сказано. Погружаюсь и занимаюсь археологией. Хеди, будь добр, проверь еще раз давление в баллонах, — попросил он, раздеваясь до плавок и надевая гидрокостюм. Надо сказать, он находился в очень хорошей для своего возраста форме.
— Во всех баллонах три тысячи пси, — сказал Хеди. — Можно погружаться. Я рассчитал время, которое вам можно находиться под водой, Сэнди перепроверила мои расчеты. Подводные баллоны на месте?
— Да, — сказал Рон.
— Что такое подводные баллоны? — спросила я.
— К якорной цепи прикреплены два полных баллона примерно на глубине двадцать футов, — ответил он. — На тот случай, если нам потребуется на декомпрессию больше времени,
