меня. Мне и правда часто казалось, что я поэт. И я стану поэтом, я, пожалуй, и сейчас поэт, ты совершенно прав, хоть другие так и не считают. Тебе что понравилось, 'Ариадна на острове Наксос' (я ее написал восемнадцати лет) или поэма на конкурс?
Уорингтон так и покатился со смеху.
— Ну и дурак! — выкрикнул он. — Да такого беспомощного, слезливого вздора, как твоя 'Ариадна' я в жизни не читал. А поэма на конкурс до того напыщенная и слабая, что я решительно удивляюсь, как ей не присудили медаль. Ты что же, решил, что ты серьезный поэт, вознамерился переплюнуть Мильтона и Эсхила? Ты возомнил себя Пиндаром, безмозглый пигмей, и готов, как орел, владыка бурь, воспарить, взмахнув крылами, в беспредельную лазурь? Нет, мой милый, если хочешь знать мое мнение — тебе по силам написать журнальную статью и сочинить приятные стишки, но и только.
— Неправда! — вскричал Пен, вскакивая с места и топая ногой. — Клянусь, я тебе докажу, что способен на большее.
А Уорингтон в ответ только пуще смеялся и часто-часто попыхивал трубкой.
Возможность показать свое искусство представилась Пену довольно скоро. Известный издатель мистер Бэкон (в прошлом — 'Бэкон и Бангэй') с Патерностер-роу, владелец 'Юридического обозрения', в котором писал мистер Уорингтон, и ряда других столь же почтенных изданий, вдобавок еще ежегодно выпускал роскошно переплетенный том под названием 'Весенний альманах', редактором коего была леди Вайолет Либас, а сотрудниками — не только самые видные, но и самые высокородные молодые поэты наших дней. В 'Весеннем альманахе' (который с тех пор разделил участь других недолговечных весенних цветов) читатели впервые узрели стихи молодого лорда Додо, рыцарские баллады высокочтимого Перси Попджоя, снискавшие ему громкую славу, 'Восточные газели' Бедуина Сэндса и многие другие произведения вашей знати. Сборник был богато иллюстрирован портретами царствующих особ и другими гравюрами в нежном и сладострастном духе; и поскольку изготовление гравюр требовало времени и их заказывали задолго вперед, получалось так, что не художники иллюстрировали стихи, а видные поэты писали стихи к картинкам.
Однажды, как раз перед выпуском этого альманаха, мистер Уорингтон зашел побеседовать с мистером Хеком, литературным редактором Бэкона (ибо последний, ничего не смысля в поэзии да и вообще в изящной словесности, благоразумно пользовался услугами профессионала). Итак, мистер Уорингтон, зайдя по своим делам в кабинет к мистеру Хеку, увидел на его столе кучу оттисков и гранок для 'Весеннего альманаха' и: стал их просматривать.
Перси Попджой написал стихи к картинке под названием 'Церковное крыльцо': молодая женщина с огромным молитвенником в руках спешит в церковь, а из-за выступа дома за ней следит глазами юноша в черном плаще. Картинка была очень мила; но Перси Попджою на этот раз изменил его могучий талант: он написал самые дрянные стихи, какие когда-либо выходили из-под пера молодого английского вельможи.
Читая их, Уорингтон громко смеялся; смеялся и мистер Хек, но лицо его было озабоченно.
— Стихи не годятся, — сказал он, — публика их не примет. У Бангэя выпускают отличную книгу, они там ставят на мисс Бэньян против нашей леди Вайолет. Титулов у нас, правда, больше… но стихи эти из ряда вон плохи. Это и сама леди Вайолет признала, но она занята — кончает собственное стихотворение. Что теперь делать — ума не приложу. Гравюру бросить нельзя хозяин заплатил за нее шестьдесят фунтов.
— Один мой знакомый мог бы, думаю, вас выручить, — сказал Уорингтон. Дайте мне оттиск, а завтра утром присылайте ко мне за стихами. Заплатите вы, конечно, хорошо?
— Конечно, — сказал мистер Хек, и Уорингтон, покончив со своим делом, возвратился домой и протянул оттиск Пену.
— Ну, малыш, вот тебе случай показать себя. Сочини-ка мне к этому стихи.
— Что такое? Церковное крыльцо… какая-то девица входит в церковь, а на нее пялит глаза подвыпивший молодой человек… Что с этим можно сделать, черт побери?
— А ты попробуй. Тебе ведь так хотелось зарабатывать на жизнь, вот и начинай.
— Что ж, попробую, — сказал Пен.
— А я пойду обедать. — И Уорингтон ушел, оставив Пена в довольно-таки мрачном состоянии духа.
Когда он поздно вечером возвратился домой, стихи были готовы.
— Вот, — сказал Пен. — Выжал все, что мог. Авось сгодится.
— Думаю, что сгодится, — подтвердил Уорингтон, прочитав стихи.
Вот что написал Пен:
— А еще у тебя что-нибудь есть? — спросил Уорингтон. — Нужно сделать так, чтобы тебе платили не меньше двух гиней за страницу; если твои стихи понравятся, Бэкон откроет тебе доступ в свои журналы, и тогда ты сможешь недурно зарабатывать.
Порывшись в своей папке, Пен нашел стихотворение, которое, на его взгляд, тоже могло украсить страницы 'Весеннего альманаха'. Он вручил оба своих сокровища Уорингтону, и они вместе отправились в прибежище муз и их покровителей — на Патерностер-роу. Фирма Бэкона помещалась в старинном доме с низко нависающей крышей; в окне, под бюстом лорда Верулама, были выставлены книги, изданные Бэконом, а на двери в жилые покои прибита медная доска с его именем. Как раз напротив, через улицу, стоял дом мистера Бангэя, заново покрашенный и отделанный в стиле семнадцатого века, так что легко было
