послав мне воздушный поцелуй и сообщив, что скоро будет кофей и 'эн пе де музик о салон', удалилась из столовой поступью пожилой феи.
— Откупорить вам бутылку портвейна, а не то вы, может быть, пьете голландскую водку с водой? — спросил Понто, сочувственно глядя на меня. Это было совсем не то, чего я мог ожидать, судя по его поведению в курительной комнате нашего клуба, где он хвастается своими лошадьми и своим погребом и где, хлопая меня по плечу, он говорил, бывало: 'Приезжайте к нам в Мангельвурцельшир, любезный Сноб, я вас там угощу такой охотой и таким кларетом, каких вы не найдете нигде в графстве'.
— Что ж, — ответил я, — голландская водка мне нравится гораздо больше, чем портвейн, а джин я люблю еще больше.
Это пришлось очень кстати. Он налил мне джина, а Страйпс принес кипяток на роскошном подносе накладного серебра.
Звуки арфы и фортепиано вскоре донесли нам о том, что началось 'эн пе де музик', а запах конюшни, влетевший в столовую вместе со Страйпсом, приглашал нас на кофе и маленький концерт. Майорша с обаятельной улыбкой указала мне на софу, где освободила для меня место рядом с собой и откуда нам открывался прекрасный вид на спины молодых девиц, исполнявших музыкальную пьесу. Это были очень широкие спины, в строгом согласии с нынешней модой, ибо кринолин или его замена стоят недорого, и молодежь в провинции может позволить себе следить за модой при самых ничтожных затратах. Мисс Эмили Понто за фортепиано и ее сестрица Мария за арфой, инструментом, уже пережившим свою славу, были в голубых платьях, казалось, состоявших из одних оборок и пышных, словно воздушный шар мистера Грина, наполненный газом.
— У Эмили блестящее туше — а какая верная рука у Марии! — добродушно похвалила миссис Понто исполнение своих дочерей и слегка помахала рукой, словно давая; понять, что немало гордится красотой этой самой руки, Я заметил, что на ней было не менее девяти браслетов и запястий из цепочек с замочками, миниатюрный портрет майора и бронзовые змейки с огненными рубиновыми и нежными бирюзовыми глазами, обвивавшие ее руку чуть ли не до локтя.
— Вы помните эти польки? Их играли у герцога Девонширского двадцать третьего июня, в день большого празднества.
Я сказал, что да, прекрасно помню, и начал покачивать в такт головой, словно узнавая старых друзей.
После того как концерт был окончен, я удостоился счастья быть представленным двум длинным и тощим мисс Понто и беседовать с ними; а гувернантка мисс Уирт уселась за фортепиано и угостила нас вариациями на тему 'Вверх по лестнице'. Дамы твердо решили не отставать от моды.
Что касается исполнения пьесы 'Вверх по лестнице', то я не могу назвать его иначе, как потрясающим. Сперва мисс Уирт весьма бойко сыграла эту прелестную мелодию, с силой выбивая ее из инструмента, и так громко, отчетливо и резко звучала каждая нота, что, я уверен, ее было слышно и Страйпсу в конюшне.
— Какие пальцы! — вздохнула миссис Понто, и действительно, что это за пальцы мелькали по всей клавиатуре — узловатые, как индюшечья нога. Пробренчав мелодию в медленном темпе, она начала играть 'Вверх по лестнице' в другой манере и проделала это с совершенно невероятной, бешеной быстротой. Она бегом бежала вверх по лестнице, она летела вверх по лестнице, она галопировала вверх по лестнице, она гремела вверх по лестнице и, как бы доведя мотив до верхней площадки, со стоном сбросила его на нижний этаж, куда он скатился с грохотом и утих, словно обессилев после головокружительной быстроты спуска. После этого мисс Уирт сыграла 'Вверх по лестнице' с самой трогательной и пленительной торжественностью: клавиши стонали и рыдали прежалостным образом — вы поднимались по лестнице, дрожа и плача. Руки мисс Уирт, казалось, слабели, всхлипывали, умирали; как вдруг она снова воспрянула с резким бряцаньем и трубными звуками, словно штурмуя брешь; и хотя я ровно ничего не смыслю в музыке, я мог только сидеть и слушать, разинув рот, пока мой 'кофей' стыл в чашке, и дивиться, как не полопались оконные стекла и люстра не обрушилась с потолка под звуки этого музыкального землетрясения.
— Не правда ли, поразительно? — спросила миссис Понто. — Любимая ученица Сквиртса, — ей просто цены нет. Леди Карабас отдала бы все на свете, лишь бы заполучить ее. Просто чудо — такие таланты! Благодарю вас, мисс Уирт! — И молодые особы, переведя дыхание, испустили восхищенный вздох, такой, какой вы слышите в церкви, когда проповедь приходит к концу.
Мисс Уирт обвила талии обеих учениц своими узловатыми большими руками с двойным количеством костяшек на каждой и сказала:
— Милые девочки, я надеюсь, вы скоро сможете играть эту вещь не хуже вашей бедной гувернантки. Когда я жила у Дунсинанов, это была любимая пьеса герцогини, и леди Барбара с леди Джейн Макбет разучили ее. Помню, что, именно слушая игру леди Джейн, милый лорд Каслтодди влюбился в нее, и хотя он был всего-навсего ирландский пэр, с доходом не более пятнадцати тысяч в год, я убедила Джейн не отказывать ему. Вы ведь знаете Каслтодди, мистер Сноб, — замок с круглыми башнями, прелестный замок в графстве Мэйо. Старый лорд Каслтодди (нынешний лорд был тогда лордом Инишоуэн) был с большими странностями, говорили, что полоумный. Я слышала, как его высочество бедняжка герцог Сассекский (какой человек, дорогие мои, но — увы! — завзятый курильщик) — я слышала, как его высочество сказал маркизу Энглси: 'По-моему, Каслтодди — полоумный!' — зато Инишоуэн проявил здравый смысл, когда женился на моей милой Джейн, хотя у бедной девочки было только десять тысяч фунтов pour tout potage! [45]
— Неоцененная особа! — шепнула мне майорша Понто. — Вращалась в самом высшем обществе. — И я, привыкнув видеть, что с гувернантками обычно не церемонятся, был очень рад, что эта гувернантка здесь командует и даже величественная миссис Понто пасует перед ней.
Что касается моего ореола, то он сразу померк. Куда мне было тягаться с женщиной, состоявшей в близком знакомстве со всеми герцогинями в 'Красной книге'? Сама она не была розовым бутоном, но побывала в одном букете с розами. Она водила компанию с вельможами, и мы весь вечер без умолку говорили о них, говорили и о модах, и о Дворе, пока не пришло время ложиться спать.
— И в этом раю водятся снобы! — воскликнул я, бросаясь на благоухающую лавандой постель. В ответ из соседней спальни донесся звучный храп майора Понто.
Глава XXXIII
Провинциальные снобы
Нечто вроде дневника происшествий в 'Миртах и Лаврах' может заинтересовать тех иностранных читателей 'Панча', которые, по выражению Конингсби, желают познакомиться с нравами и обычаями в доме английского джентльмена. Времени, чтобы вести дневник, у меня достаточно. Бренчанье на фортепьяно начинается с шести утра и продолжается до утреннего завтрака с минутной передышкой, когда мисс Эмили садится за музыкальные упражнения, сменяя свою сестрицу, мисс Марию.
В сущности, проклятый инструмент никогда не умолкает: если девицы сидят за уроками, то мисс Уирт барабанит свои потрясающие вариации, чтобы не утратить великолепной гибкости пальцев.
Я спросил эту гениальную женщину, каким еще наукам она обучает своих воспитанниц.
— Новым языкам, — отвечала она скромно, — французскому, немецкому, испанскому, итальянскому, если желательно — латыни и начаткам греческого. Ну и само собой разумеется — английскому, упражнениям в дикции, географии и астрономии, обращению с глобусом. Алгебре (но только до квадратных уравнений), ибо, как вы сами понимаете, мистер Сноб, нельзя ожидать, чтобы бедная невежественная женщина знала все. Без древней и новой истории молодая девушка обойтись никак не может, и я стараюсь, чтобы мои милые воспитанницы знали историю в совершенстве. Ботаникой, геологией и минералогией мы занимаемся для развлечения. Могу вас уверить, что за всем этим мы проводим дни в 'Миртах и Лаврах' не без приятности.
'Только-то! — подумал я. — Какая образованность!' Но, заглянув в нотную тетрадь мисс Понто с переписанными от руки романсами, я нашел пять ошибок в четырех французских словах, а когда я спросил в шутку, не потому ли Данте называют Алигьери, что он родом с острова Аллигатор, то мне с улыбкой ответили утвердительно, что заставило меня несколько усомниться в точности познаний мисс Уирт.
