— Да, ты провел нас через Перегон. И золотишко наше не отнял, спасибо. И жить нам с ним осталось ровно столько, пока мы не решим расплатиться в трактире.
— Почему?
— Как засветим рыжье, нас ночью и зарежут.
— Что ты этим хочешь сказать? — Опешил Антон. — Ты ведь этим хочешь что-то сказать, верно?
— А то! — важно произнес Волобуев. — Хоть мы и прошли Перегон, наш караван не распался, и главным у нас остаешься ты.
— И что мне с вами делать?
— Куда ты, туда и мы!
— Это может быть опасно! — честно предупредил Антон.
— Поодиночке все одно пропадем.
Спецназовец продолжал колебаться, но неожиданно за предложение Волобуева вступился Иван.
— Здоровяк может сгодиться! Не тебе одному меня на горбу таскать! Да и пацан тоже.
Где ты будешь Дану Дануева искать? По улице бегать? Пацана и зашлешь.
— Ну ладно, — сдался Антон. — Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.
Выспросив, где находится трактир поприличнее, Антон со спутниками направились туда.
Город оказался красив как рождественская игрушка. Каждый дом окружали стены из настоящего камня, украшенные цветными мозаиками, сюжет которых ни разу не повторялся.
То они воспевали подвиги неких рыцарских битв, то бесстрастно фиксировали беспощадность космических баталий. На одной из фресок Антон даже узнал хищные силуэты пресловутых 'Сарацинов'.
На другой — ему померещилась конструкция Суперклетки, но это оказалась картинка из жизни коллективных бань.
Вдоль заборов тянулись нескончаемые импровизированные прилавки, и Антон непроизвольно замедлил шаги, пораженный, потому что у ближайшего прилавка стоял живой мегалак.
Толстое кольцо было вдето ему в нос. К кольцу крепилась не менее толстая цепь, в свою очередь, трижды обернутая вокруг столба и запертая на замок.
Маленький жилистый торговец отпер замок и заставил мегалака тащить мешок с мукой, удерживая его одной рукой за цепь, а другой стегая плетью и прикрикивая:
— А ну пошевеливайся, тварь!
— А я и не знал, что у вас тут рабство, — сказал Антон Волобуеву.
— У нас тут все есть, — обиженно протянул тот. — Ты говоришь так, будто сам не отсюда.
— Я не отсюда, — поправил Антон. — Я сюда. Будь добр, не неси коня головой вниз.
На базаре они встретили еще с сотню мегалаков — рабов. Некоторые сидели на цепях, словно злобные псы, и взгляды у них тоже были не из добрых, ненавидящие все и вся, клянущие судьбу-злодейку. Такие особи были готовы на все.
А некоторые мегалаки приспособились и прекрасно обходились без цепей. Они тащили полные сумки за своими хозяйками, мели улицы, работали возницами при когда-то своих конях. Но все равно это были существа второго сорта. Каждый мог пнуть их, если они оказывались на пути.
'Вот тебе на', — сокрушенно подумал Антон. — 'Пока мы там, на просторах Вселенной долбим друг друга без пощады, уверенные, что примирение невозможно, они тут прекрасно сосуществуют с ахангаранцами'.
Откровенно говоря, он о человечестве думал лучше.
Наконец Волобуев остановился под вывеской трактира под живописным названием 'На том свете' и смачно втянул в себя вкусные запахи, вьющиеся из корчмы.
Впрочем, на этом прием пищи был собственно закончен.
Сопровождаемый шумными вздохами гидравлики из-за угла выехал отряд янычар в несколько десятков человек. Все они были в тяжелых вороненых доспехах, на боках коней круглые медные щиты и ятаганы на длинных железных рукоятях. Сами кони, хоть и являлись мегалакскими поделками, но видно, это была более тяжелая модификация, боевая. Броня скрывала их до копыт, и своей тяжелой поступью они сотрясали грунт.
Впереди отряда скакал тучный бородатый мужчина в золотой чалме и золотом же парчовом халате. На ногах остроносые золотые чувяки. Видно, большой эстет и любитель золота.
— Кто это? — Спросил спецназовец у ближайшего горожанина.
— Фонарщик! — глухо ответил тот, и Антон понял, почему он так невнятно говорит: когда горожанин повернул заросшее волосом лицо, он узнал, что разговаривал с мегалаком.
— Понятно! — протянул он, хотя ничего не было понятно, что за Фонарщик и чем вызван столь мощный эскорт.
'Первый в истории человечества разговор с мегалаком состоялся', — грустно констатировал Антон. В нос мегалака было вдето кольцо черного цвета.
Продолжив расспрос у мегалака, он горько об этом пожалел, тот посмотрел на него как на тварь ползучую и повернулся спиной словно к пустому месту.
Тогда Антон спросил об этом у простого горожанина, без волос на морде.
— Наместник Амира хан Яндырбец! — пояснил тот.
— Почему Фонарщик?
Глаза горожанина округлились:
— Ты что идиот? — и он тоже поспешил отделаться от странного собеседника.
Эскорт наместника беспрепятственно минул большую часть площади. Еще бы. Они скакали так, как если бы были одни. Горожане с воплями еле успевали уносить ноги.
Внезапно с истошным криком тонкая фигурка бросилась наперерез, и кортеж встал.
Хотя если бы лошадки были живые, опрометчиво выбежавший человек был бы растоптан.
С окружающими людьми произошла обратная метаморфоза. Все рванули обратно, поглазеть, кто-то это там осмелился вылезть пред светлые очи наместника.
Вокруг быстро стала нарастать толпа зевак. Одна из женщин стояла на пути отряда, мешая ему проехать.
— Вот дура! Они ж ее затопчут! — воскликнул Куцый. — Кто эта женщина?
— Молодуха, — ответили ему. — Как водится, Фонарщик мужа у нее забрал или ребенка.
Вот она с горя умом и поехала.
Обстановка накалялась.
Янычары не пускали женщину, но каким-то чудом ей удалось втереться между всадниками и припасть к ногам наместника. С выражением величайшей брезгливости на холеном лице Фонарщик отпихнул ее, и она едва удержалась на ногах.
Дальше произошло вообще невообразимое. Дамочка оказалась с характером и плюнула в хама. Конечно, не попала. Где наместник и где она. Всадник возвышался над ней на пару метров с гаком.
Но сам факт наместника настолько взбесил, что он жестом остановил ринувшихся янычар, решив лично наказать выскочку.
Хан красиво выехал из-за спин охраны, медленно разворачивая камчу. Женщина даже не шелохнулась, видно решив, будь что будет.
Бандит замахнулся на нее и замер: не мудрено — между ним и молодухой затесался какой-то здоровяк. Антону стало интересно, кто это еще осмелился заступить дорожку хану, его, как и всех вокруг охватил азарт.
И вдруг холодок пробрал его между лопаток. Здоровяком был Волобуев. Каким образом так быстро он оказался в центре скандала, так и осталось загадкой. Самое главное, зачем он туда влез?
Теперь это становилось не существенным. Толпа, как и он сам минуту назад замерла в ожидании драки. И судя по всему, ждать оставалось недолго.
Спецназовец сунул котомку со своей долей золота Куцему и стал лихорадочно пробираться сквозь образовавшийся затор из человеческих и нечеловеческих тел, лезших поглазеть и не желавших никого пускать вперед.
Фонарщик приказал одному из янычар убрать с пути неожиданно возникшее препятствие.
Тот объехал главаря и направил коня прямо на человека. Волобуев увернулся с необыкновенной для несведущего человека грацией, Антон не удивился, он видел его в драке. И тогда идиот янычар не нашел ничего лучшего, как хлестнуть здоровяка камчой.
Камча: плеть тройчатка со свинцовыми бляшками на конце угодила Волобуеву по голове, и он от ярости озверел. Спецназовец понял, что у него осталось в запасе пара секунд.
Он лез уже в первых рядах, но в них состояли одни здоровяки, которые завоевали свое место, и сдвинуть их не было никакой возможности.
Когда всадник хотел ударить второй раз, Волобуев перехватил удар одной рукой, другую засунул под седло — и вздернул наверх янычара вместе с седлом.
После чего крутанул, да и запулил куда-то в толпу. Люди с воплями расступились и янычар, громко бренча доспехами, рухнул на хорошо утоптанную землю. Шлем его свалился, открыв покрытое жесткой щетиной морду. Мегалак!
Антон понял, что Волобуев только что подписал себе смертный приговор.
Он толкнул стоящего перед ним мужика, но тот зло отпихнулся локтем. Спецназовец увидел, как три всадника пошли на Волобуева цугом, вдарил пудовым кулаком мешавшего ему мужика, который с криком ' Еш твою меть!' осел вниз, освобождая, наконец, дорогу.
Янычары уже обнажили мечи, уже замахнулись. Волобуев не отступал, только оглядывался, чтоб такое схватить в руки, но вокруг были только жадные до зрелищ лица, и, наверное, даже такому здоровому человеку пришел бы неминуемый карачун, если бы в этот в этот момент, матерящийся спецназовец, наконец, не продрался сквозь толпу и не врезался в бок крайнему коню.
Строй смешался, направление атаки сбилось. Спецназовец подбавил еще суеты, опрокинув одного из коней рывком за ногу. Толпа бросилась врассыпную.
Антон еще успел заметить, как его давешний собеседник, мегалак с черным кольцом, деловито перерезает горло упавшему соплеменнику, и в тот же момент разбегающаяся толпа повлекла его за собой.
Неизвестно, чем бы закончилось, потому что янычары хищными акулами ввинтились в толпу, разобрав меж собой Волобуева и Антона, но в это время раздался длинный протяжный рев трубы и в толпе в ужасе закричали:
— Нападение! На город напали!
И все кинулись врассыпную. Фонарщик задергался, было видно, что он отчаянно трусит, хотя было не понятно, кто напал. Он собрал свой пощипанный отряд и ускакал прочь.
Толпа хлынула по улице, и они побежали вместе с ней. Люди бежали целеустремленно, и очень скоро оказались перед городской стеной. Тут тоже были ворота, но другие, выкованные в виде массивных решеток.
За ними виднелся мосток через ров и небольшая часть дороги, на которой замер всадник. Толпа охнула и поддалась назад.
Сверху со смотровой башни закричали:
— Глядите, Мертвый всадник!
Толпа разом стихла, застыла, загипнотизированная завораживающим зрелищем.
