– Ничего особенного, – нарочито равнодушно пожал плечами Счастливчик. – Засуну сейчас эту штуку тебе в рот и спущу курок.
– Но я ведь умру! – прошептал Макс в немыслимом ужасе.
– Конечно. Причем проделаешь это омерзительно. Пуля разорвет тебе язык, продырявит небо. Это очень больно, наверное, но ты даже не сумеешь закричать, потому что рта у тебя тоже не будет.
– Дяденька, не делайте этого! – попросил Макс.
– Назови хоть одну причину, по которой я не могу тебя убить! И встань по стойке смирно, все- таки офицер с тобой разговаривает. Мне присвоено внеочередное звание полковника. Но пока был жив настоящий полковник, чтоб ему в аду гореть, меня как-то напрягало, что я занимаю чье-то место. Теперь словно груз с души упал. Легко мне стало. Ты меня понимаешь?
Макс понимал и горячо его в этом заверил. Он вспомнил одну из книг Вениаминова про судебного психиатра, попавшего волею судьбы в заложники к укуренным сумитам, так тот подтвердил все, что требовали бандиты. Все, вплоть до самых ужасных вещей, которых никогда не совершал. И остался жив. А Макс Вениаминову верил, поэтому призвал на помощь всю свою силу воли и рассудительность и стал действовать как его любимые герои. В голове вертелись дурацкие посылы критиков, никогда особенно не любивших Вениаминова за его вроде не жизнеподобные книги, не имеющие точек соприкосновения с действительностью. Их бы на Черный пароход!
Единственное, что не удалось обуздать Максиму, так это собственный мочевой пузырь. Он уже давно стоял в мокрых штанах и, несмотря на это, что к нему вернулась способность соображать, продолжал ЭТО делать и дальше.
– Что же ты замолчал? – отеческим тоном, так хорошо знакомым Сафе, спросил Счастливчик. – Продолжай! Почему я не должен тебя пристрелить как собаку?
– Потому что я знаю, как спастись! – выпалил Макс. – С этого корабля можно сбежать! – он увидел, как загорелись глаза Счастливчика, и уже собирался все выболтать, но вовремя прикусил себе язык.
Э, нет, если я ему расскажу про лодку, которая болтается буквально в нескольких метрах отсюда, ему ничего не помешает убить меня. На спасителя он мало похож, а свидетели ему не нужны.
– Ну что же ты замолчал? – напрягся спецмоновец.
– Спасательная капсула! Там! – Макс ткнул рукой за спину в сторону бака.
– Откуда она взялась? – со все усиливающимся подозрением спросил Счастливчик. – Там ничего нет кроме огромной бочки гавна. Сдается мне, ты все врешь, злобный выкормыш!
Макс увидел, как медленно по сантиметру поднимается ствол, как он заглядывает в огромное жерло, и понял, что чтобы уцелеть, ему надо во что бы то ни стало убедить этого кровожадного, ополоумевшего типа.
– Вы ничего не знали, потому что Заремба готовил ее для себя! – торопливо выпалил он. – Он хотел вас всех утопить, а сам всплыть.
– Оп-па! А откуда ты знаешь про затопление? – Счастливчик опустил орудие, и Макс почувствовал новый прилив вдохновения, никогда он еще так не врал, разве что когда мама нашла порножурнал в ванной и пятна на зеркале до самого потолка, очень женщины зажигательные попались у Тинто Мадрасса.
Жить захочешь, соврешь и не такое. Никакому Вениаминову не снилось.
Из Макса поперло не в пример тому знаменитому случаю в ванной. Все свое красноречие он обратил на то, чтобы ненароком не обидев Счастливчика, объяснить, как такое могло произойти, что спецмоновец даже не догадывался о спрятанной под носом спасательной капсуле.
В конце его вдохновенного спича выходило, что речь идет, по крайней мере, о тайном оружии Черного корабля, о конструкции в конструкции, которая только и ждет, чтобы нажали тайную кнопку, чтобы отделиться от основного корпуса.
– Каков мерзавец Заремба! – не на шутку разозлился Счастливчик. – Пока мы тут жизни кладем, он барахло награбленное в свою скорлупу натаскивает! Идем, показывай, где его схрон!
Хоть он и спрятал пистолет в кобуру, Макс не обольщался. В отличие от приободрившегося Счастливчика, он прекрасно знал, что никакой спасательной капсулы нет. Стало быть, жить ему до той самой минуты, как он упрется в транец, и спецмоновец поймет, что дальше кроме моря ничего нет. Он поежился, представив его реакцию.
– Чего ежишься? – зычно крикнул Счастливчик.
– Здесь наверх надо! – сказал вдруг Макс неожиданно даже для себя.
Отступать ему было некуда, и у него забрезжила небольшая надежда.
Счастливчик больно ухватил его за плечо.
– Ты что темнишь? Ты же сказал, на бак надо идти. А теперь в настройку оказывается надо. Чего крутишь, гад! Со мной такие шутки не пройдут! – и он опять вытащил пистолет.
– Там переход есть! – пискнул Макс. – Специальный!
– Какой? – не понял, но заинтересовался Счастливчик.
О переходе Макс мог говорить долго. Когда он сильно чего- либо боялся, слова из него так и фонтанировали. В конце концов, он и сам уверовал, что настройку с баком соединяет специальный пандус. Счастливчик предупредил, что шутки кончились, он хоть и не верит ему, но специально отведет его к несуществующему пандусу, чтобы шлепнуть. Логики в его словах не было никакой, ведь если он не верил, то мог бы и не идти так далеко.
Не успели они пройти и десяти шагов по направлению к несуществующему пандусу, как опять раздался знакомый рокот, и из-за комингса на них вылетела расписная пара. На Какафона и Кичу была надета грубая самодельная сбруя, в которую был запряжена железная тележка на шарикоподшипниках вместо колес, на которой восседал Прыг-скок.
От 'простоквашинцев' валил пар, они шумно дышали и затравлено оглядывались. От внеплановой остановки Прыг-скок недоуменно тявкнул.
– Кто это там гавкает? – хрипло спросил Счастливчик.
Прыг-скока как пружиной выкинуло из тележки и он, растолкнув в разные стороны пристяжных, вышел вперед. Шерсть его воинственно встопорщилась. Бриз принес от него несусветную животную вонь.
– Уйди с дороги, вонючка! – крикнул спецмоновец, наставляя на него умхальтер.
Прыг-скок на глазах налился злобой, весь закруглился в торчащих шерстинках, словно дикобраз – и пошел на соперника.
Счастливчик выстрелил. Раз, другой, третий. В том месте, куда попадали пули, полыхали вспышки, и рикошетящие пули отскакивали, словно шарики от пинг-понга.
Так как Прыг-скок неумолимо приближался, Счастливчик схватил первый попавшийся под руку предмет, а им оказался оцепеневший от ужаса Максим, и швырнул в подступающего врага.
Найдя на пути препятствие, Прыг-скок рассвирепел, одним махом смахнул в сторону, прижав к леерам, и двинул кулаком. Единственно, что спасло мальчишку, это неожиданный кишечный спазм, согнувший его пополам, и кулак твари переломил леерную стойку.
Прыг-скок, забыв про пристяжных, волок их за собой. Потом, вспомнив, выдернул перед собой и зашвырнул в обидчика словно гранаты. Какафон хоть и считал себя главарем, оказался легче Кичи и пролетел 18 метров, против 12 у Кичи. Когда Счастливчик увернулся от живых таранов, подростки снесли пожарный щит, несколько рундуков, и все время не переставая орали, пока не нашли отдохновение на бухте пеньки – жесткой, как скорлупа таракана.
Счастливчику пришел бы трындец, если бы не высунувшаяся с нижней палубы, словно чертик, Марж, крикнувшая:
– По ногам стреляй! У него там шерсти нет!
Как уже упоминалось, на ступнях твари действительно не было волос. Они были белые и пухлые, как у женщины.
Счастливчик опустил дуло и выстрелил, потом еще. Прыг-скок успел увернуться от одной пули, но вторая поразила цель. Жуткий вопль разорвал темноту.
Нога Прыг-скока превратилась в кровавое месиво. И тварь ожесточенно выла, вытянув морду к луне. Счастливчик, взяв багор с поверженного щита, стал лупить животину почем зря. Прыг-скок с собачьим визгом метался по надстройке.
Когда соперники едва не сшибли с ног Максима, он обрел способность воспринимать реальность, а не быть неодушевленным предметом, согласным на все, и кинулся вниз по железной лестнице. Он бы, наверное, убился, уж больно авантюрным выглядел его прыжок, но на пути оказалась Марж, и они свалились вместе, причем он приземлился сверху.
Он поспешил оторваться от липкого тела и захромал прочь, но услышав стоны в нижнем ярусе, вспомнил о Марине. Спустившись, он нашел женщину в плачевном состоянии. Голова в крови, видно она здорово приложилась при падении. Сильное головокружение не позволяло ей встать. Похоже на сотрясение мозга, поставил он диагноз. К тому же женщина плохо помнила, что с ней приключилось, и как она оказалась на нижнем ярусе. И она все время спрашивала о полковнике, на что Макс совершено не представлял, что можно ответить.
Стараясь не слышать ее настойчивых расспросов, он помог ей подняться, объяснив, что спасение рядом, буквально в нескольких метрах бьется шлюпка. Им достаточно оторваться от проклятого богом корабля, а там как повезет, они уже в нейтральных водах, море здесь насыщено судоходством, кто-нибудь да подберет.
Когда они совместными усилиями доковыляли до палубы, драка закончилась, и соперники куда-то переместились в пылу борьбы. Зато в тишине раздавались стоны 'простоквашинцев'.
Какафон жалостливо просил:
– Вы ведь меня не бросите? Мы ведь земляки!
– Конечно, нет, – с жаром произнесла Марина. – В шлюпке хватит места для всех!
Максим попытался ее провести мимо распластавшихся 'простоквашинцев', но она неожиданно уперлась. Тогда он разозлился и крикнул, что полковник погиб, и кто виновен в его смерти. В глазах ее было отчаяние, они не верила ни единому его слову.
– Ты все врешь, чтобы спасти свою шкуру! Никита жив! Чего ты его раньше времени хоронишь? – кричала она совсем уж дурным криком, но по ее враз побелевшим белкам он понял, что женщина в паническом ужасе пытается выдать желаемое за действительное.
И тут он запоздало подумал, почему заглох Какафон. Зрение уловило скрытое движение сбоку и чуть сзади, но обернуться он не успел. Сильный удар сбил его с ног. А так как упал Макс, упала и женщина. Оказалось, пока Какафон отвлекал внимание, Кича подкрался сзади.
Ими наверняка позабавились бы, и они так легко не отделались, если бы подростки не торопились. К тому же подонки знали, что без лодки Макс с Мариной обречены.
Ухмыляясь, они разболтовали леерное ограждение, спустили вниз в темноту штормтрап. Какафон напоследок плюнул в их сторону, пожелав 'Приятного вам путешествия, покойнички!'.
Они же, не имея никакой возможности им противодействовать, молча смотрели, как шпана грузится и отчаливает в их последней надежде. Чтобы совсем уже досадить им, Какафон пластанул по канатам, удерживающим штормтрап, и они повисли, едва способные удержать даже детский вес.
– Ариведерчи! – помахал рукой Какафон, исчезая внизу.
– Это наша лодка! – с обидой произнесла Марина.
Не успела она это сказать, как сумрачная фигура с чемоданом перемахнула вслед за подростками и малолетними убийцами. Марина не успела возмутиться, как внизу сначала раздались ругательства Какафона и Кичи, потом панические крики. Потом заревела бензопила.
Визг самозабвенно работал около минуты, и в этот период Макс был так напуган, что практически не существовал. Он опомнился позже, когда, покончив с бренными делами, выяснилось, что Визг не собирается покидать так полюбившееся ему судно.
Штормтрап задрожал от шагов. Визг лез обратно.
Убежать Максим не мог, не успел бы просто, но он увидел, что изуродованный Какафоном трап болтается всего на одной пряди. Подхватив с палубы багор, он стал лупить по ней до тех пор, пока не уничтожил ту часть, которой еще хватало, чтобы выдержать вес взрослого человека. Шторм трап рухнув вниз, увлекая вместе с собой Визга. Убийца кричал на протяжении
