– Назови себя долбанным вахтовиком! – торжественно произнесла Марж, она забавлялась.
И опять Сафа беспрекословно подчинился. На протяжении последующих минут, подчиняясь воле Марж, как только он себя не называл. Когда и этого ей показалось мало, она велела ему встать на колени. Едва он опустился на пол, как с криком 'сдохни!' она кинулась на него, метя стилетом в шею.
По ее расчетам он должен был инстинктивно отшатнуться от угрозы, подставив под смертельный укол мягкую белую шею, но все дело заключалось в том, что, выполняя все ее мерзкие желания, он ни на секунду не сомневался, что она в любом случае его не отпустит, и попытается, в конце концов, убить. Так и вышло. Посему когда она с криком голодной вороны кинулась на него, он тоже сделал движение, только не назад, а вперед.
Поднырнув под нож, он с размаха ударил девочку под ложечку. Почему он так поступил, он и сам бы толком не смог объяснить. Привык иметь дело с пацанами.
Кулаком почувствовав нежданное сопротивление шариков, он постарался расплющить их в блин.
– Ой! – сказала Марж, роняя ножичек, и хватаясь между ног.
Сафа сразу взял хороший ритм, полоснул ей по лицу раскрытой ладонью, целя ногтями по глазам. Таким образом, ему удалось ее ослепить, и он парой хороших пинков отшвырнул ее. Сзади оказался лифт, створки которого оказались не готовы к такому повороту и разошлись в стороны, приглашая мадемуазель прокатиться и забывая между делом, что кабинки нема.
Марж с визгом полетела вниз. Визг грубо оборвал не склонный к сантиментам торчащий многими ярусами снизу демпферный штырь.
Так как лифт был занят, он стал спускаться по лестнице. С кораблем определенно что-то происходило. За все время спуска он не встретил ни единого человека и не увидел ни одного трупа.
Корабль раскачивался, скрипя переборками. Не единожды весь корпус пронзил длинный протяжный стон, будто Черный корабль оказался на самом деле живым существом. Один раз корпус вдруг тяжело осел вниз. Сафа думал, что они угодили во впадину между волнами, но корабль так и не всплыл.
'Мы тонем', – понял Сафа. Он никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас стены давили на него, он чувствовал себя так, словно забирался все глубже в гроб, довольно вместительный по сравнению со своими собратьями, но настолько же безысходный.
Безысходный, наконец, он подобрал слово к своему теперешнему положению. Он всегда был оптимистом, искал и находил выходы из всех положений, даже теперь он прикидывал, как бы скорее добраться до машинного отделения, а потом, не теряя темпа, выбраться обратно к поджидающей его яхте. Он прикидывал, есть ли там бензин, а если нет, удастся ли ему поднять паруса. Но все это были слабые попытки обмануть самого себя. Зато он теперь мог похвастать, что впервые в жизни обманул сам себя. Обычно быть обманутым была прерогатива других.
С каждым маршем лестницы коридоры становились все более убогими. Как и на всех круизных теплоходах, более высококлассные каюты располагались выше, а чем ниже, тем проще и непритязательнее обитал народ. Вскоре пассажирские ярусы иссякли и пошли технические, встретившие его застарелой грязью на голых металлических полах, залапанными стенами и вонью машинного масла и дизтоплива.
Наконец он ступил на сетчатый настил, идущий вдоль стены над котельным отделением. Исправно шумел главный паровой котел, фыркали нефтяные турбонасосы, выл турбовентилятор. Несмотря на всю сложность техники, не было никого из обслуживающего персонала, ни одного матроса. Котельная словно вымерла, но он был уверен, что как только оказался на виду, за ним внимательно наблюдают.
Сразу за котельной располагалось машинное отделение, где шуму было еще больше, в основном от зубчатой передачи, соединяющей парогенератор и турбины. Турбин было две, они были скрыты за полусферическими колпаками и соединены пакетом труб.
– Сафа!
Он вздрогнул от неожиданности и пока не понял, что голос знакомый и принадлежит Максу, испытал несколько довольно напряженных мгновений. Потом он увидел хромого.
Вместе с Мариной они был привязаны к трубам. Хоть вокруг никого больше не было, Сафа не обманывался. Сцена живо напомнила ему кадр из растиражированного боевика.
С другой стороны, откуда бандиту черпать мысли при полном отсутствии своих оригинальных идей? Откуда у него идеи, у урода?
Сафа решительно спустился на самое дно корабля, словно чуя нависшую над собой тушу корабля, подбежал к связанным. Он даже не знал, как их назвать. Друзья?
Друг и подруга? С другой стороны, какая из женщины подруга?
Все в тех же лучших традициях они были примотаны скотчем двумя широкими полосами.
На уровне груди и на лодыжках. Марина и Макс выглядели довольно сносно, разве что чересчур возбужденными. Он достал нож, который одолжил у Марж, и сначала освободил им ноги.
– Как тебе удалось удрать от Визга? – спросил Макс.
– Долгая история. Надо скорее уходить отсюда, пока он тоже не вернулся.
– Не вернется. Я его убил.
Сафа посмотрел на хромого совсем другими глазами, а тот в свою очередь уставился ему за спину. Пришел, со странным спокойствием на душе понял Сафа. Вернее, не пришел, а проявился.
– Вот и наш Саша! – дурашливо воскликнул Счастливчик.
Он был здоров как боров, от него разило потом, к тому же он был вооружен автоматом.
– Я тебя заждался. Беспокоился, не случилось ли чего? – спецмоновец хрюкнул, довольный своей шуткой.
– Лифт сломался, – пояснил Сафа. – Женщины совершенно не умеют пользоваться техникой.
– И не говори! – согласился Счастливчик, а сам разговор напоминал разговор двух изголодавшихся по общению друзей, только у одного был умхальтер, из которого он собирался пристрелить другого. – Можешь мне не верить, но сколько раз я убеждал Живого кинуть затею с мужиками и возить баб. Толку от них чуть, хоть бабла бы поимели. Да и просто их поимели, – он опять хрюкнул.
– Отчего же, верю. Хотел женщин вместо себя на Черный пароход подсунуть?
– Неправда! Я по своей воле здесь! – закричал Счастливчик. – В отличие от тебя!
Сафе необходимо было и дальше тянуть время. Изловчившись, он давно передал Максу нож и теперь слышал старательное сопение. Теперь он слегка подкорректировал план.
Счастливчика можно было вывести из себя. Но чертов спецмоновец оказался чуток и, сразу поняв, что от него ждут, прекратил орать и ухмыльнулся:
– А ты хитрый. Я в тебе не ошибся. Только на фига ты сюда спустился?
– Это спрашиваешь у меня ты? Лучший спецмоновец федерации! На фига ты их здесь привязал? Решил использовать мировой опыт и не только полицейский?
– Я никого не привязывал.
Сафа отметил по интонации, что спецмновец вроде как не врет. Но тогда дело дрянь.
Если Счастливчик их не привязал, стало быть, засаду готовил кто-то другой. И он сейчас тоже здесь. Спрятался и потешается, как они будут тут друг другу глотки драть. Впрочем, он выдает желаемое за действительное. У Счастливчика автомат.
За спиной раздавалось все более отчетливое сопение, шепот. Макс и Марина даже сорились, вместо того чтобы пилить и бежать. Потом вдруг переговоры разом смолкли и тишину, нарушаемом ритмичным гулом турбины, прорезал ломкий голос Макса:
– Счастливчик-импотент! Я могу доказать! Если бы он был нормальным мужиком, он не стал бы полагаться на оружие, стало быть, он неуверен в своих силах, – в общем хромой понес такую муть, что Сафа в недоумении обернулся, чтобы посмотреть, не сдвинулся ли он от всего пережитого.
Уже потом, когда подскочивший Счастливчик дал ему в ухо, заставив башку загудеть, как третья турбина, с неизвестной целью запущенная в тесной черепной коробке, он понял, что, скорее всего хромой хотел отвлечь противника. Отвлек, блин.
Он валялся на замасленном полу, бессильно наблюдая, как Счастливчик вовсю мутузит хромого. Дорвался, блин. Наверное, его все- таки контузило. Потому что он не сразу понял, что Счастливчик уже не мутузит, а пытается вырваться. Марина, верхняя часть туловища которой оставалась привязанной, закинула ему ноги на шею и сдавила. Получилось здорово, сказался большой опыт.
– Автомат! – хрип Макса вернул Сафу к действительности.
Хоть оружие Счастливчик продолжал держать в руках, но воспользоваться им не мог из-за близости противников. Впрочем, используя грубую силу, он начинал понемногу высвобождаться.
Сафа, окончательно придя в себя, вскочил и вклинился в драку. Вцепившись обеими руками в умхальтер, потянул на себя.
Полуобернувшись на новую угрозу, Счастливчик с перекошенной рожей совал ему кулаком, но, даже не смотря на это, Сафа добычу не выпустил. На некоторое время четыре тела слились в воющий, кряхтящий, душный клубок.
Сафе был зверки больно, но он умел терпеть боль. Спецмоновец не держал автомат на ремне и слишком поздно понял свою ошибку. Он по-прежнему не мог до конца повернуться, и Сафа стал понемногу выворачивать автомат у него из рук. Но и хватка Марины слабела. Счастливчик вдруг извернулся и вцепился ей в ногу зубами.
Машинное отделение прорезал отчаянный ультразвуковой женский визг, под который Сафа и вырвал окаянный умхальтер фирмы 'Делейни ', полетев вместе с ним на пол.
Счастливчик сразу прекратил сопротивление.
– Убьешь меня? – поинтересовался он.
– Нет, выпишу тебе грамоту!
– Саша, во имя твоих родителей!
– Не поминай их, урод!
– Хорошо, хорошо, – он примирительно поднял руки, и его сговорчивость все больше не нравилась Сафе. – Пусть женщина меня отпустит. Автомат же теперь у вас.
Сафа поднялся, держа Счастливчика на мушке, и жестом велел Марине его отпустить.
Спецмоновец тотчас отшагнул от них, а так как Марина с Максом все еще оставались привязанными, то оказался в недосягаемости.
– Папа докер, а сын убийца! – изрек Счастливчик, делая еще шаг по направлению к Сафе, теперь их разделяло всего несколько метров, или пара-тройка хороших шагов.
– Чего ж ты не стреляешь? – Счастливчик выбрал еще шаг, теперь при желании он мог схватиться за дуло автомата.
– Саша, стреляй! Не слушай его! – закричала Марина.
Легко сказать, он же не хладнокровный убийца, чтобы вот так сразу продырявить безоружного человека, стоящего и разговаривающего с ним как с нормальным.
Поэтому когда Счастливчик шагнул в следующий раз, Сафа в свою очередь отшагнул, сохранив дистанцию. И понял, что проиграл. Счастливчик, наглея на глазах, уже без утайки шел на него, а он отступал спиной вперед, как не упал, одному богу известно. Пол змеился трубами, жгутами проводов. Так продолжалось до тех пор, пока Сафа не уперся спиной в мерно гудящий корпус турбины и не остановился.
– Стреляй, ты такой же трус, как и твой папаша тюфяк! – закричал Счастливчик, остановившись перед ним.
Ярость ударила Сафу в голову, и он даванул на курок. Ответом был звонкий щелчок бойка по металлу. В автомате не было патронов.
Счастливчик захохотал, расхлебенивая пасть, оказавшуюся неожиданно большой по сравнению с крохотными свинячьими глазками.
– А ты, наверное, не понял, чего я тебя сразу не пришил? – он буквально заходился.
Он не обратил внимания, не счел нужным, что происходило с Сафой, а напрасно.
