— Не знаю, не знаю, — с сомнением протянул Назон. — Даже если так, я все равно не могу бросить вас на произвол судьбы! Кроме того, моя вторая специальность — врачебное дело, это и в дипломе написано. Так что, хотите вы или нет, но я вас провожу!
Эгмонт открыл было рот, но Назон опередил его:
— Это не обсуждается! — Потом, наверное, все-таки опомнился и добавил тоном ниже: — Коллега Рихтер.
Четко обозначив свою позицию, он клещом вцепился в локоть Эгмонта и не отпустил его, даже перешагнув порог трактира «Под пентаграммой». Бестиолог не столько поддерживал, сколько путался под ногами, но не лупить же его боевым пульсаром!
Трактирщик, увидев эту пару, ничуть не удивился, а просто что-то шепнул служанке. Так что когда Эгмонт чуть ли не в обнимку с бестиологом поднялся по узкой винтовой лестнице на второй этаж, в отдельную залу, он застал там Гюи, с изумлением наблюдавшего, как служанка кладет на стол еще одну салфетку и ставит третий прибор.
После этого избавиться от Назона стало совсем уж невозможно.
Эгмонт представил Гюи и магистра Назона друг другу, но беседа почти сразу увяла сама собой. Подали горячее. Все были голодны, и Рихтер, зарабатывавший в то время не так уж много, подумал, что все к лучшему: одному такой обед обошелся бы слишком дорого, двоим — дороговато, а на троих — самое оно.
Утолив обычный голод, Назон вспомнил про голод информационный.
— Коллега, — сказал он, изящно накалывая на вилку кусочек жаркого, — и чему мы обязаны счастьем видеть вас?
«Тому, что кое-кто вовремя не послал тебя далеко и без хлеба», — хмуро подумал Эгмонт. Все же Марцелл Руфин был тут совершенно не к месту.
Гюи оказался вежливее — возможно, он просто хотел посоветоваться с собратом по бестиологической науке. Он отставил бокал и начал объяснять — а Эгмонт, чем дальше, тем больше понимал, что дело и вправду серьезное.
Смысл того, что сказал Гюи, сводился к следующему. В Рембьерском лесу завелась виверна; само по себе это было не слишком-то радостно, но эта конкретная бестия оказалась редкостно умной и хитрой. Она обходила ловушки, она не оставляла следов, и не было никакого представления о том, где находится ее логово. Те, кто ее видел, рассказать об этом уже не могли, и определить, что округу терроризирует именно виверна, удалось лишь по манере поедать добычу. Рембьерский лес — довольно темное место, и тамошние крестьяне, повидавшие немало всяких тварей, не спешили отдавать свои кровные заезжему магу- бестиологу. Как их отцы и деды, они по-простому устроили облаву. Из тех, кто ушел в лес, не вернулся никто. Тем же, кто поспешил им на помощь, повезло немного больше — или не повезло, как посмотреть. Один из охотников обнаружил ухоронку твари, где она хранила главное свое лакомство — оторванные головы. По этой примете Гюи понял, что охотится на виверну.
— Денег им было жалко, но оставлять семьи без кормильцев — еще хуже. Я провел в лесу без малого три недели и понял: эта тварь мне не по зубам. Всех моих умений и навыков хватило лишь на то, чтобы уйти от нее живым. Нужна экспедиция КОВЕНа, с боевыми магами в том числе. Эгмонт, да она играла со мной, и это доставляло ей удовольствие! Самое страшное, что ее интеллект ничем не уступает человеческому… Я боюсь подумать, что будет, если она успеет вывести потомство.
И тут пробил звездный час Марцелла Руфина Назона. Как потом выяснил Рихтер, на втором курсе он писал о вивернах курсовую и с тех пор был свято убежден, что знает о них абсолютно все.
— То, что вы сказали, — совершенно нелогично, непрофессионально и антинаучно! — убежденно произнес Назон, сверкая очами. — Любому третьекурснику известно, что виверна не обладает даже зачатками интеллекта! Достаточно заглянуть в атлас, чтобы убедиться: ее мозг чуть больше кулака взрослого мужчины! А умение справиться с виверной входит в перечень необходимых практических навыков для получения диплома бестиолога! Это не настолько крупный хищник, чтобы создать дипломированному специалисту такие трудности. Я понимаю, если бы речь шла о василиске! И потом, что касаемо экспедиции КОВЕНа, — таковая экспедиция уже была осуществлена тремя годами ранее, в результате чего Рембьерский лес и прилегающие окрестности были полностью — я подчеркиваю, полностью! — очищены от виверн! Так что, даже если предположить, что какая-то кладка была уничтожена не полностью, то достигнуть полной зрелости выживший детеныш не успел бы!
Если бы Эгмонт не знал, что три года назад Марцелл Руфин Назон был всего-навсего адептом третьего курса и о событиях в Рембьере знал исключительно из лекций, он бы предположил, что перед ним — организатор и предводитель этой экспедиции. Но Назону крупно повезло, что в непрофессионализме он обвинил не Рихтера, а Гюи. Бестиолог был более воспитанным человеком. Взглядом предупредив желание Эгмонта высказать, что тот обо всем этом думает, он вежливо, но очень холодно сказал:
— Я уважаю вашу точку зрения,
Помянутая айлэ Вивианна — магистр аунд Келлет — возглавляла кафедру бестиологии и была старейшим преподавателем Академии (не считая мистрис Дэнн, разумеется; но рассуждать о возрасте некромантки Эгмонт поостерегся). По странному стечению обстоятельств, айлэ Вивианна на дух не выносила коллегу Назона ни в бытность его адептом, ни в нынешнем его агрегатном состоянии, и не считала нужным этого скрывать.
Назон вспыхнул, как майская роза, с негодованием отодвинул стул, громко сообщил, что его ждут неотложные дела, и был таков. Трактирщик подал десерт и счет — как легко догадаться, на троих. Недостающую сумму Эгмонт восполнил двумя неделями позже, сразу после получения зарплаты.
События между тем развивались все быстрее. Тем же вечером Гюи подал докладную Эллендару; Магистр принял его через два часа, хотя на дворе вообще-то стояла ночь. Утром в воскресенье Рихтер получил приказ готовиться к экспедиции — и узнал, что, во-первых, точно такой же приказ получил Назон, а во-вторых, Гюи уже отбыл обратно в Рембьер.
Экспедиция была назначена на вторник: следовало подготовить снаряжение и амулеты, кроме того, распределить обязанности и выработать тактику. Все это говорило о том, что Эллендар в отличие от Назона воспринял сообщение Гюи более чем всерьез. Но в понедельник утром Гюи, израненного до такой степени, что было непонятно, как он до сих пор жив, доставили в ковенский госпиталь экстренным телепортом.
В два часа пополудни экспедиция уже была в Рембьере.
Обычно крестьяне относятся к магам весьма настороженно, но в тамошних краях уже успели понять, что на вилы и топоры тварь чихать хотела. Лагерь разбили недалеко от деревни, и довольно скоро Эгмонт выяснил, чего ради Гюи, уже договорившийся насчет экспедиции, отправился в одиночку в лес. Обвинение в непрофессионализме задело бестиолога куда сильнее, чем он хотел показать.
Собственно, что-то подобное Рихтер и подозревал. Когда Назон в очередной раз подвернулся ему под руку, Эгмонт сдержался только потому, что рядом совершенно из ниоткуда возник учитель Тэнгиэль. Бестиолог, однако, оказался исключительно понятлив — он исчез еще до того, как учитель успел открыть рот.
— Я прекрасно понимаю тебя, мой мальчик, — задумчиво сказал Тэнгиэль, глядя Назону вслед. — Гюи мне тоже не чужой… — Эгмонт припомнил, что его друг приходится учителю не то троюродным внуком, не то внучатым племянником, и несколько устыдился. — Но давай решать проблемы по мере их поступления. Не Марцелл порвал нашего Гюи на лоскутки. И пока мы здесь будем сражаться друг с другом, виверна продолжит пировать. А разве ты этого хочешь?
Хорошо, хоть он не сказал: «Разве этого хотел бы Гюи?» Значит, шанс все-таки был. Немного остыв, Рихтер буркнул:
— Но, учитель, пусть он мне лучше не попадается.
— Посмотрим-посмотрим! — успокаивающе пробормотал Тэнгиэль и исчез ничуть не хуже помянутого Назона.
Через полчаса Эгмонт узнал, что лес поделен на сектора, а маги — на пары. Только в этот раз его напарником был не Арлаутар аунд Элдер, а… впрочем, удивляться Рихтер не стал. В последнее время
