— Что за дом?
— Скорее, зал. Сначала там проводились концерты какие-то, постановки. Музыкальные. А потом была штаб-квартира «Товарищей».
Сесиль захлопала по карманам в поисках сигарет. Сегодня они нашлись быстро — в сумке. Она вытащила одну, щелкнула зажигалкой «Ронсон», прикурила, глубоко затянулась, пыхнула серым дымом, зашлась в кашле.
— Расскажите мне о «Товарищах», — попросил ее Кэшин.
— Ну, деньги приходили от Эндрю Бичема. Знаешь, кто это?
— Нет.
— Было время, дед Эндрю владел чуть ли не половиной Сент-Кильды. Бичемов здесь считали настоящими господами. Да еще на той стороне Гамильтона земля была у них. Сейчас-то ее разделили, не помню, на четыре доли или на пять. А тогда к ним даже из королевской семьи приезжали. Аристократы, сэры, голубая кровь… В поло играли.
Сесиль посмотрела на сигарету, повернула руки ладонями вверх, потом вниз.
— Они, Бичемы, в Англии учились, — продолжила она. — Тут им, видите ли, не нравилось. И школы в Мельбурне плохие, и университет так себе. Эндрю ни единого дня в жизни не работал. Знаешь, его ведь наградили Военным крестом. А потом он женился на девушке из семьи Маккатчен, богатой почти как он и вполовину его моложе. Она повесилась в особняке в Готорне, а Бичема в тот же день хватил удар. Половина туловища совсем отнялась — ни ногой, ни рукой не мог шевельнуть. В конце концов он женился на медсестре из больницы. Выждав положенное время, конечно…
Кэшин слушал ее и думал, что хорошо понимает Бичема.
Тем временем Сесиль посмотрела в окно и продолжила:
— Медсестры — они вроде ангелов. Помню, после операции пришла в себя, ничего не соображаю, не пойму, где я, и тут это видение в белом…
Она помолчала.
— Миссис Аддисон, а «Товарищи»? — попытался вернуть ее к теме Кэшин.
— Ну да, ну да… О Рафаэле Моррисоне знаешь?
— Нет, и о нем не знаю.
— Он летал на бомбардировщике, давал жару немцам — ну помнишь из истории, Дрезден, Гамбург… Шлепал всех без разбору как мух — женщин, ребятишек, стариков, там и солдат-то почти не было. А когда приехал домой, ему было видение: научи молодых, чтобы не повторяли твоих ошибок, новый мир, все такое… Духовное совершенствование. Ну вот он и придумал своих «Товарищей». — Сесиль зевнула, прикрыла рот рукой и продолжила: — Да… Эндрю Бичем прослышал о «Товарищах» от Джока Камерона — они вместе воевали. Джок представил Эндрю и Моррисона старику Бургойну, а тот проглотил наживку — ведь старшие мальчики у него погибли — и построил свой лагерь как раз на этом самом месте, на земле Бургойнов. Тогда, в конце пятидесятых, я уже работала в фирме.
— Что-то я не пойму, кто такой Джок Камерон?
— Сорок лет был столпом этой фирмы. Джока ранили на переправе через Рейн, и он приехал сюда поправлять здоровье. — Сесиль пристально посмотрела на Кэшина. — А ты чем-то похож на Чарльза Бургойна, — заметила она.
— Так что же «Товарищи»?
— У Джока семья была такая хорошая, — не слушая его, продолжила она. — Мы познакомились в шестьдесят седьмом, когда вместе плавали в Англию на «Звезде Дандина». Какие там стюарды были! Высокие, рослые, как на подбор! Когда проходили по узким коридорам, так и норовили потереться о моего Гарри. Ему это так не нравилось.
Кэшин смущенно отвел глаза:
— Давайте о другом… Джейми Бургойн, кажется, утонул на Тасмании.
— Да, еще одна семейная трагедия, — подтвердила она, не переводя дыхания. — Ведь его мать умерла совсем молодой!
— Что с ней случилось?
— Упала с лестницы. Врач сказал, снотворного наглоталась. По-моему, транквилизаторы… но нет, не могу точно припомнить. В ту же ночь, когда «Товарищи» сгорели. Двойная трагедия!
— Таким образом, Бургойн воспитывал приемных детей?
— Да нет, воспитывал — это громко сказано. Эрика тогда училась в школе, жила в Мельбурне. У Джейми лет до двенадцати, по-моему, были домашние учителя.
— А потом?
— А потом он тоже уехал в Мельбурн, в школу. Мне кажется, они приезжали домой на каникулы, но точно сказать не могу.
Кэшин поблагодарил ее и вышел на улицу. Ледяной дождь косо хлестал веранды, доставал почти до витрин, мочил ботинки редких прохожих, боязливо жавшихся к стенам. Он подъехал к участку. Факсы Дава лежали на его столе, и он тут же начал читать их.
Зазвонил телефон. Он услышал вежливый голос Векслера:
— Шеф, подмените меня минут десять? В супермаркете ограбление.
— Ну, мне можно в профсоюз жаловаться, — попробовал отшутиться Кэшин. — Отпуск, называется! Только появляешься тут, как начинают эксплуатировать.
Он читал шестую страницу, когда вернулся сияющий Векслер.
— Представляете, шеф, — торопливо начал он, — эта женщина не сообразила, что двое детишек в тележке напихали в куртки шоколадок, всякой ерунды. Владельцы набросились на нее, как будто она, ну не знаю…
— Болячка? — спросил Кэшин и потрогал пальцем в углу рта.
Он никак не мог вспомнить, как же зовут эту женщину.
Векслер поморгал.
— Да… Вроде пупырышки какие-то.
— Джейдин, кажется? — наконец-то всплыло в памяти нужное имя.
Глаза Векслера округлились от удивления.
— Джейдин Рид.
— Ее здесь уже из всех супермаркетов выставили. Теперь будет закупаться в Кромарти.
Векслер все хлопал глазами:
— Я что, неправильно что-то сделал, шеф?
— Да нет, — ответил Кэшин. — Джейдин хватит проблем и без задержания за воровство из магазина.
Он вышел из участка, купил в киоске газет и без лишних разговоров отправился в бар «Дублин». У стойки расплачивались две коротко стриженные пожилые женщины. Они кивнули ему и приветливо улыбнулись. Вероятно, участвовали в марше или видели его по телевизору, а может быть, и то и другое.
Леон поблагодарил своих постоянных посетительниц. Когда дверь за ними закрылась, он сказал:
— Что, отдыхаем по причине посттравматического стресса от марша престарелых и сопляков? Жаждем пожить жизнью пенсионера?
— Большой черный, пожалуйста, и покрепче.
Стоя у машины, Леон продолжил:
— А я так понял, вы с Бобби Уолшем школьные товарищи.
— Да, начальную школу в Кенмаре одолели.
— И потом в Кромарти — тоже?
— Я — да. А Бобби поехал в Сидней.
— Значит, будешь голосовать за своего бесстрашного школьного друга. Хелен Троянская…
— Что-что?
— Ну, Троянская. На троих… — Леон внимательно разглядывал шапку сливок на своем творении. — Посмотри на букву «Т» в полицейском справочнике. Может, в Квинсленде это преступление. А в Кромарти она агитирует за универсальную партию Бобби, так, что ли?
