узнала, что избавилась и от другого кошмара. Меньше чем через месяц после того, как Маэдзима бросил меня на погибель в «отеле для влюбленных», он умер от закупорки легких.
Пошло некоторое время, как мне удалось завязать с наркотиками, и я устроилась работать «девушкой для бесед» в один из самых дорогих баров района, куда по вечерам отправлялись бизнесмены, чтобы выпить, расслабиться и поболтать с молоденькими красотками, которые их обслуживали. На дворе стоял 1987 год, пик экономического бума в Японии, когда деньги текли в стране рекой, словно саке, которое мы вливали в горла наших клиентов. Поведение некоторых бизнесменов меня просто изумляло. Они швырялись деньгами так, словно завтра должен был наступить конец света.
К несчастью для Сина, у его компании наступила череда финансовых неудач, и он перестал давать мне деньги. Мне удавалось каждый месяц откладывать с зарплаты небольшую сумму и посылать ее родителям. Несмотря на то что во всей Японии наблюдался рост потребительских расходов, казалось, близких мне людей преследовал некий злой рок. В итоге компания Сина обанкротилась. Конечно же, мне было наплевать на то, что он остался без гроша в кармане, — я его по-прежнему любила и даже не подумала бросить.
Мне было тоже непросто сводить концы с концами. «Девушкам для бесед» приходилось тщательно следить за своей внешностью, и большая часть моей зарплаты уходила на одежду, туфли, парикмахеров и косметику. Иногда, чтобы послать родителям деньги, я экономила на собственных расходах, и в некоторые дни я была вынуждена обходиться без еды. При этом я никогда не заговаривала о своей семье с Сином и всегда держалась весело, делая вид, что у меня все прекрасно.
Мои родители и На-тян переехали в маленький съемный домик, а брат нашел поблизости квартиру. Здоровье отца так и не восстановилось, и теперь единственным источником дохода для него стал самый тяжелый физический труд на стройках. Мама устроилась уборщицей в «гостиницу для влюбленных». Она осунулась и постарела; ее руки, не привыкшие к такой работе, огрубели, кожа на них потрескалась. От аккуратной и нежной словно шелк ручки, которая некогда стиснула мою в зале суда по семейным делам, остались одни воспоминания. Мне было почти двадцать, я была уже совсем взрослая, но, глядя на то, как родители борются за выживание, я чувствовала себя беспомощной.
Каждый вечер, не обращая внимания на холодный ветер, дувший мне в лицо, и дешевую легкую куртку, липнувшую к телу из-за статического электричества, я спешила на работу в бар. Теперь моим новым пристрастием стала работа.
Однажды вечером меня подозвал новый клиент по имени Курамоти. Я, как положено, расплывшись в улыбке, поздоровалась с ним, но, когда присела к нему за столик, у меня екнуло сердце. Он был невысок ростом, не особенно хорош собой, но при этом обладал невероятным шармом. Мне показалось, что я влюбилась в него с первого взгляда. Он рассказал мне, что возглавляет компанию, занимающуюся недвижимостью и располагающуюся в Хиракате, совсем неподалеку от Осаки. В этот район города он приехал по делам и остановился в отеле, неподалеку от бара.
Мы сразу же нашли с ним общий язык — он принадлежал к тому типу мужчин, с которыми себя чувствуешь как за каменной стеной.
— Может, сходим перекусить, после того как ты закончишь работу?
— Что же, я согласна. Бар все равно вот-вот закроется.
— Тогда я оплачу счет и буду ждать тебя у выхода.
— Я мигом!
Курамоти расплатился и вышел из бара, в котором все еще звучала песня «Сотто оясуми», которую ставили в знак того, что заведение закрывается. Как только музыка стихла, я набросила на себя куртку и кинулась к выходу:
— Прости меня, ты, наверное, совсем замерз.
— Ничего страшного! Итак, Сёко, чего бы тебе хотелось? Что бы ты желала на ужин?
— А что тебе нравится?
— Хммм… Дай подумать. Понимаешь, я не слишком хорошо знаю Сакай. Почему бы тебе не отвести меня в одно из тех мест, где ты обычно кушаешь?
Мы поужинали в одном из ресторанов, в котором сервировали блюда а-ля фуршет, и я уже подумывала о том, чтобы пойти домой, когда Курамоти обратился ко мне с предложением:
— Сейчас я собираюсь обратно к себе в отель, но мне очень не хочется оставаться одному. Я обещаю, что и пальцем тебя не трону. Может, составишь мне компанию?
— Что?
— Ты не останешься у меня в номере?
— Нет, спасибо.
— Слушай, я обещаю, что не стану к тебе приставать.
— Честно?
— Честно.
— Тогда договорились, — я выставила мизинец.
— Я чувствую себя ребенком, — рассмеялся Курамоти и, в знак скрепления договора, согнул мизинец и сцепился им с моим.
— Коль порвутся два кольца, буду гадом без лица, — произнесла я за нас обоих.
Когда я отпустила мизинец, Курамоти все еще смеялся. Мне казалось, он говорит правду. Мы познакомились всего несколько часов назад, но я уже чувствовала, что могу ему доверять.
Мы сидели у него в гостиничном номере и за разговорами совсем забыли о времени. Благодаря отцу я кое-что знала о торговле недвижимостью и могла говорить с Курамоти о его делах, отчего у него сразу же улучшилось настроение. Он стал рассказывать мне о проектах, над которыми работал в тот момент, о планах на будущее, веселил меня смешными историями о своих сотрудниках.
Мне было очень приятно с ним разговаривать, и я чувствовала себя удивительно легко — как никогда прежде.
— Знаешь, в баре я сразу обратил на тебя внимание. Ты мне с первой же секунды понравилась.
— Спасибо.
— Сёко, тебе нравится заниматься сексом? — неожиданно спросил он.
— Конечно, нравится, — честно ответила я.
— Ну и прямота! Что ж, если тебе это и вправду нравится, может, станешь моей девушкой? Как ты на это смотришь?
— Не знаю, что сказать… Мы ведь с вами едва знакомы.
— А если бы я сказал, что стану о тебе заботиться, это помогло бы тебе принять решение?
Я ничего не ответила.
Курамоти подался вперед и, взяв мою руку, пристально посмотрел мне в глаза:
— Я за все заплачу. Если завтра вернешься со мной, я тебе даже дом куплю. Я обо всем позабочусь. Можешь положиться на меня. Знаешь, я до недавнего времени много гулял, но с тобой у меня будут серьезные отношения. Ну как?
Курамоти сделал мне невероятно щедрое предложение, но я не знала, что ему ответить. Если бы согласилась, возможно, мне бы удалось до конца дней обеспечить своим родителям безбедное существование. И все же я не могла выкинуть из головы образ Сина.
— Пожалуйста, дайте мне время на раздумье. Может, мы снова как-нибудь встретимся и еще раз все обговорим? — Я мягко высвободила ладошку из его руки и положила ее обратно себе на колено.
— Понятно. Слишком неожиданно? — неловко рассмеялся он. — Только давай ты пообещаешь, что, когда мы встретимся с тобой в следующий раз, ты проведешь со мной ночь. Договорились? Ладно, мне уже пора на работу. Можно я по дороге домой позвоню тебе с мобильника? Путь до работы неблизкий, вот ты мне и составишь компанию.
Сквозь щель в занавесках в номер просачивался свет. Уже наступило утро.
— А вам что, больше не с кем разговаривать? — ухмыльнувшись, спросила я, и Курамоти рассмеялся.
Потом, когда я уже уходила, он повернулся ко мне:
— Прости, из-за меня ты провела здесь всю ночь. Возьми, — он протянул мне пятьсот тысяч иен. Несмотря на времена экономического бума, даже по тогдашним меркам это была огромная сумма.
