— Я не могу это взять. Мы ведь все равно еще встретимся, так? Мне этого довольно, — я попыталась всучить ему деньги обратно.
— Ничего не говори. Просто возьми, и все.
— Пожалуйста, не вынуждайте меня.
— Ты все еще споришь?
— Я не могу их принять.
— Довольно разговоров! — К моему изумлению, он сграбастал меня и впечатался мне в губы долгим поцелуем. — Это заставит тебя замолчать…
Несколько мгновений мы стояли и молча смотрели друг на друга.
— Спасибо.
— Я позвоню тебе, как только ты доберешься до дома, так что сиди у телефона.
— Обязательно!
Как он и обещал, телефон затрезвонил, стоило мне переступить порог квартиры. В то время в Японии еще редко звонили с мобильных, но Курамоти, казалось, совершенно не беспокоила стоимость подобных разговоров, поэтому мы болтали с ним всю дорогу, пока он ехал к себе на работу на другой конец Осаки. В итоге, договорившись встретиться через неделю, мы закончили беседу.
На следующий день, в воскресенье, приехав навестить родителей, я протянула маме пятьсот тысяч иен.
— Где ты взяла столько денег? — с подозрением в голосе спросила она.
— Я не делала ничего плохого, чтобы добыть их. Я хочу, чтобы вы их взяли себе.
— Ну, если ты так уверена… Спасибо. Останься на ужин. Я только сбегаю в магазин.
— Я пойду с тобой, — вскочив, сказала я, но мама стала убеждать меня, что справится сама.
Я сдалась и попросила ее одеться потеплее, потому что на улице было холодно.
— О чем ты? Я всего лишь на пять минут! — Смеясь, мама обернула вокруг шеи теплый вязаный шарф, натянула стеганую куртку и перчатки и выскользнула за дверь.
На ужин в тот вечер была говядина сукияки с овощами. Мы натерли дно чугунного горшка для сукияки жиром и нагрели его, пока жир не начал таять, потом бросили туда мясо, добавили нарезанных овощей, тофу, лапшы коняку, приправив все это соевым соусом и сахаром. Залив немного воды, накрыли горшок крышкой и оставили кипеть на медленном огне. Когда кушанье приготовилось, кухню заполнил восхитительный сладковатый аромат. Было просто здорово сидеть всей семьей за столом, но я не могла не заметить, что, несмотря на подарок в полмиллиона иен, мама купила уцененное мясо. Теперь до меня дошло, почему она так хотела пойти в магазин одна. Не хотела, чтобы я увидела, сколь скуден их семейный бюджет.
Родители и На-тян разбили себе в миски по сырому яйцу, после чего взбили их палочками. Они брали большие ломти мяса и тофу, смачивали их в яйце и жадно отправляли в рот. Я ела прямо из горшка, пытаясь припомнить, когда мы вот так собирались вместе за ужином в последний раз. Я уже давно не видела смеющихся родителей и по-детски радостного выражения лица На-тян. Вроде бы мелочи, но именно благодаря им ко мне приходило ощущение счастья. Если бы у меня водились деньги, мы бы могли вернуть те времена, когда нам было так хорошо вместе.
Мама страдала от повышенного давления и уже два раза теряла сознание, но, несмотря на это, она отказывалась принимать лекарства, которые ей прописали. У нее не было ни денег на них, ни времени, чтобы регулярно посещать врачей. Когда я предлагала, что сама заплачу им, мама начинала придумывать отговорки: «Мне надо работать, поэтому времени на врачей все равно нет», — говорила она. Или же: «Еще один обморок, и со мной все будет покончено. Доктор ничего нового не скажет».
Я просила ее не произносить таких слов, утверждая, что подобные разговоры навлекут на нее несчастья. Не знаю, может, во мне проснулось своего рода шестое чувство, которое испытывает дочь по отношению к матери, но я ощущала, что ей недолго осталось быть с нами. Папа уже оправился от болезни и постепенно возвращался к нормальной жизни, но все-таки был еще очень слаб. Меня вдруг охватила паника, я осознала, что время, отпущенное родителям, на исходе. Мама никогда никому не жаловалась, но однажды мне призналась:
— Сёко-тян, мы с папой так много работаем, хотим купить для всех нас маленький домик. Это моя мечта, ты же знаешь…
Да. Это было и моей мечтой. В свое время мы с Маки испортили отношения с родителями, восстав против них. Теперь, когда мне, наконец, вроде бы удалось все более или менее исправить, я поклялась сама себе, что больше никогда не поставлю их под угрозу. Так или иначе, но я решила купить дом, где мы все вместе смогли бы поселиться. Я знала о бессердечных людях, которые за спиной отца шептали, что он ушел из якудза, так как настолько прочно сел на мель, что у него даже не было денег платить в общак. Другие утверждали, что отец витал в облаках и его, наконец, сбросили с небес на землю, и прочий вздор в том же духе. На самом деле они понятия не имели, что произошло на самом деле. Они вообще ничего не знали об отце. Мне было очень больно, когда я слышала, как другие глумятся над моей семьей, и поклялась, что не сдамся и изменю все к лучшему.
Я приехала к себе домой, села и закурила, наблюдая, как вьющийся дым, клубясь, поднимается к потолку. Зазвонил телефон.
— Алло.
— Сёко, я по тебе соскучился.
— Син, сто лет тебя не видела! Что случилось?
— Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Можно сейчас к тебе заскочить?
— Да, конечно.
Я повесила трубку, гадая, что же это за такое важное дело, о котором Син не может поговорить по телефону. Услышав, как в двери поворачивается ключ, я налила нам кофе в симпатичные одинаковые чашки. Он вошел в комнату и опустился на стул, а я села рядом.
— Ну и о чем же ты хотел со мной поговорить?
— Не знаю как тебе и сказать… Но придется.
— Что-то случилось?
— Моя жена беременна.
— Поздравляю, — выдохнула я и даже попыталась улыбнуться. Все-таки сумела ответить подобающим образом.
— Если у меня будет ребенок, ты продолжишь со мной встречаться?
— Какого ответа ты от меня ждешь?
— Не знаю. Но лгать тебе — выше моих сил.
— Мне надо все обдумать, — мне было непросто смотреть ему в глаза.
— Ты на меня сердишься?
— Нет. Просто дай мне немного времени. Ладно?
— Я тебе позвоню, — и он ушел, так и не притронувшись к кофе.
Жена Сина беременна… Если мы будем встречаться и дальше, а его жена о нас узнает, на меня ляжет ответственность за их развод. Я знала, что разрыв с Сином будет правильным решением, но мне так не хотелось его терять! Теперь мне предстояло обдумать предложение Курамоти и новость, которую принес мне Син. Я совершенно не представляла, что делать.
В следующий раз я увиделась с Сином уже после свидания с Курамоти. Стоило мне выйти из дома, как Курамоти выскочил из машины:
— Сёко! Как же я по тебе соскучился! Я так ждал, когда, наконец, тебя увижу. — Он обнял меня у всех на виду. Он него исходил тот же самый запах, что и неделю назад, когда он поцеловал меня. Я не могла припомнить мужчину, который сжимал бы меня в объятиях так крепко, как он. Нас окружал холодный зимний воздух, а от тела Курамоти веяло невероятным теплом.
— Я тоже скучала, — искренне ответила я.
— Правда?
— Ага.
— Ты со мной будешь сегодня?
Я молча кивнула, положив голову ему на плечо. Он отвез меня в гостиницу. Стоило нам оказаться в
