«Доброжелатели» говорили ему гадости про меня и советовали бежать прочь сломя голову, покуда есть такая возможность. Когда я слышала такие разговоры, то задыхалась от страха, опасаясь, что Така меня бросит, но он уже дал слово и четко осознавал, о чем идет речь.
Я пообещала себе никогда не причинять ему боли. Я провела много ночей без сна — меня мучили опасения, что ко мне снова заявится Ито. Что вскоре и произошло.
Однажды утром Така поехал в тюрьму: выходил на волю один из членов синдиката, и его товарищи решили устроить ему торжественную встречу — это являлось одной из традиций якудза. Ито, должно быть, ждал меня на лестничной площадке. Он бросился вслед за мной, когда я выносила мусор:
— Эй, ты! Что, решила выскочить замуж за Такамицу из банды Осэгуми? Хуй тебе!
Он схватил меня за волосы и начал безжалостно бить головой о бетонную стену.
— Между нами все кончено! Теперь это не твое дело, — кровь струилась по моей шее, и я с трудом удерживалась, чтобы не потерять сознание.
— Ты принадлежишь мне!
— Забудь об этом и отстань от меня, наконец!
В ответ на это я увидела сверкающий ботинок из черной кожи, устремившийся навстречу моему лицу.
Ито бил меня, казалось, уже целую вечность, а потом схватил стоявший на площадке горшок с цветком и обрушил его мне на голову. Я рухнула на осколки, а он колотил меня, лежащую, перемазанную кровью и грязью. К этому времени я уже перестала чувствовать боль. Я решила, что пришел мой последний час, поскольку в глазах стояла багровая пелена, и у меня даже не было сил прикрыться от ударов Ито. Неожиданно приступ бешенства у него прошел. Удары перестали сыпаться.
— Сёко-тян, давай снова будем вместе, — прохрипел он, затаскивая меня обратно в квартиру и швыряя на кровать.
— Пожалуйста, Ито-сан, не надо! — прошептала я разбитым ртом.
— А ну заткнись, а то убью! — Он снова ударил меня по лицу, сорвал одежду, навалился сверху, слюной смочил у меня промеж ног и втолкнул в меня член.
Когда он проник внутрь моего тела, на меня обрушился поток жутких воспоминаний. Я снова оказалась маленькой девочкой у себя в комнате, а меня лапал Мидзугути.
— Сёко, не лежи словно в рот воды набрала. Покажи, как тебе это нравится.
Те же самые слова, что повторял мне подонок Маэдзима, точно та же татуировка кабуки, двигающаяся надо мной.
— Ну как, нравится? Правда я гораздо лучше Таки? Слушай, подвигай бедрами. Будет прикольней.
Он по-прежнему держал меня за волосы и дышал тяжело, как собака на жаре. Пот с его лица капал мне на лоб, скатывался по моим вискам, впитывался в простыни.
Это ерунда. Это всего лишь секс. Это ничего не значит.
Я изо всех сил закусила губу. Из моих крепко зажмуренных глаз, мешаясь с кровью, полились слезы, и я снова вспомнила о тех днях кошмара, что провела с Маэдзимой. Когда я болела, Ито держал меня за руку всю ночь. Я помнила, какое тепло исходило от нее, как мне было тогда спокойно и хорошо.
Теперь прикосновения Ито вызывали у меня омерзение.
— Господи, Сёко, да очнись же ты, давай я отвезу тебя в больницу.
Я не могла пошевелиться, поэтому Ито взял меня на руки и отнес в машину. Когда мы приехали в больницу, он сам отнес меня в приемную. Доктор с первого взгляда понял, что меня избили. Он повернулся к Ито и с большим подозрением спросил, что произошло.
— Она упала с лестницы.
— Упала с лестницы? И что, падение, о котором вы говорите, стало причиной всех этих серьезных травм лица?
— А-а-а… Да, понимаете, когда она упала, она ударилась о подоконник. А потом, ну, это…
Ито явно растерялся. Он понимал, что вступил на скользкую почву. Но если бы доктор и впрямь заподозрил его в таких жутких побоях, то уже давно вызвал бы полицию…
Я больше не могла терпеть присутствие этого ублюдка.
— Катись ты отсюда к чертовой матери! Я больше не желаю видеть твою рожу! Никогда, понимаешь, никогда! — закричала я, собрав последние силы, оставшиеся в моем изломанном теле.
На какое-то мгновение Ито изменился в лице, словно ему и в самом деле стало стыдно. Он направился к двери, но, уходя, бросил на меня предостерегающий взгляд.
Доктор приступил к тщательному осмотру моих ран. Левое предплечье, левая кисть, коленная чашечка на правой ноге и два ребра были сломаны. Нос перебит, на левом веке и правой губе — порезы и еще две глубокие раны на голове.
— Тендо-сан, швы на голове скроют волосы, но на лице останутся шрамы. Сомневаюсь, что и другие раны полностью заживут.
У меня останутся шрамы на всю жизнь.
— Давайте, доктор, шейте. Обезболивающего не нужно.
Доктор чуть не упал от удивления:
— Без анестезии? Будет очень больно. Вы не выдержите.
— Доктор, вы сами видите, сколько боли мне уже пришлось вынести. Пожалуйста, сделайте так, как я прошу.
Он увидел, что я не собираюсь отступать, и вздохнул. За время работы врач не произнес ни слова. Наконец, он заговорил:
— Тендо-сан, я закончил. А теперь постарайтесь не очень сильно из-за этого переживать.
— Большое спасибо, — я постаралась поклониться, но мне это не удалось.
Я взяла выписанные мне рецепты и, с трудом ковыляя, добралась до такси. Домой вернулась забинтованная, с гипсом на руке и с ногой в лангетке. Повернула ключ в двери, но она оказалось открытой. Така уже был дома.
— Что, черт возьми, здесь произошло? — заорал он мне из глубины квартиры. На стенах остались брызги крови, а в комнате все было перевернуто вверх дном.
— На самом деле все не так ужасно, — пробормотала я.
Така кинул на меня взгляд, и его лицо побагровело от ярости:
— Это был Ито?
Он подошел к шкафу, в котором держал револьвер 38-го калибра, вставил в барабан три патрона и направился к двери.
— Така, что ты собираешься делать? Подожди! Остановись, прошу тебя!
— Заткнись.
Я схватила его за рукав, но он оттолкнул мою руку. Сунув револьвер за пояс, он ушел, хлопнув дверью. Я кинулась к телефону и позвонила одному из старших членов банды:
— Прошу вас, остановите Таку. Он собирается убить Ито.
— Сёко? Что происходит? Не тараторь. Я ни слова не понимаю из того, что ты мне хочешь сказать.
Я как можно быстрее изложила суть дела.
— Вот мудак… — Он, должно быть, положил трубку на стол, потому что я услышала его крик: — Эй, кто-нибудь! Немедленно отправляйтесь и найдите Такамицу. Приведите его сюда.
— Алло! Вы меня слышите?
— Сёко, не высовывайся из квартиры. Сиди тихо, поняла?
Я была в панике, но мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать возвращения Таки. Когда он пришел, уже наступила ночь. На левой руке у него была кровавая повязка.
— Така!
— Ты что, звонила моему боссу? Он велел мне не делать глупостей из-за женщины, но как мне потом жить с осознанием того, что я сидел сложа руки? Короче, я сделал из этого мерзавца отбивную, а боссу сказал, что выхожу из игры.
Я знала, что это означает в якудза. Взглянув на его левую руку, поняла, откуда шла кровь,
