Он уже не был обиталищем рыбака, переполненным пахучими сетями, грузилами, поплавками и пожелтевшими экземплярами «Эландс-постен», кучами лежащими на полу. После того как Джулия находилась тут в последний раз, ее старшая сестра полностью здесь все обустроила. Здесь имелся маленький холодильник, обогреватель, электроплитка. На столе стоял большой корабельный компас из бронзы и полированной меди — память о годах, проведенных Йерлофом в море.
Воздух в доме был сухим, лишь немного пахло дегтем. Это стало совсем незаметно, когда Джулия подняла жалюзи и открыла маленькие окна. Да, здесь вполне можно было жить, тем более что одиночество тоже не являлось для Джулии проблемой.
Ближайший сосед, Эрнст Адольфссон, обитал около каменоломни. У Эрнста был старый «вольво», и Джулии было приятно услышать, что он сейчас едет по деревенской дороге. Но когда она выглянула из окна, она ничего не увидела — только ветер, перебирающий густую траву. Даже чайки куда-то исчезли.
В домике было две узких кровати. На одной из них Джулия распаковала свои сумки. Достала одежду, несессер, запасные туфли и стопку романтических романов серии «Роза», которые она засунула на дно сумки и время от времени почитывала. Джулия положила книги на столик возле кровати.
На стене возле двери висело маленькое зеркало в лакированной деревянной рамке, Джулия взялась изучать свое лицо. Лицо было морщинистым, усталым, но кожа все же не казалась такой серой, как в Гётеборге. Резкий эландский ветер уже умудрился подкрасить ее щеки.
Чем бы ей теперь заняться? Есть Джулии не хотелось, потому что в небольшом киоске рядом с домом престарелых она немного перекусила.
Может, почитать? Да нет, не хочется.
Выпить вина — благо, оно у нее с собой? Нет, пока нет.
Пожалуй, надо посмотреть, что творится вокруг.
Джулия вышла из дома, медленно спустилась к берегу и пошла вдоль воды. Сейчас это стало для нее намного легче, потому что к ней вернулась часть того внутреннего баланса, который она обретала здесь, в Стэнвике. Когда она была девчонкой, когда носилась вдоль моря дни напролет, совершенно ни о чем не заботясь. Тогда она была счастлива.
Недалеко от прибрежного дома по-прежнему лежал Серый глаз, но казалось, что он медленно сползает ближе к морю, что волны и ветер затягивают его туда. Серый глаз — это был длинный округлый камень примерно в метр высотой, который больше всего походил на лошадиную спину. Когда-то давным- давно Джулия считала, что это ее собственный камень, и сейчас, когда она проходила мимо, она дружески хлопнула по нему ладонью. За прошедшие годы он еще глубже врос в землю и, наверное, оттого казался меньше.
Ветряная мельница тоже стала ниже, хотя это была самая высокая постройка в Стэнвике. Старая ветряная мельница находилась на самом краю обрыва, метрах в двухстах от прибрежного домика. Но когда Джулия подошла поближе, она поняла, что обрыв слишком крутой и здесь она подняться наверх не сможет.
Южнее мельницы стояло несколько прибрежных домиков — внутренняя часть бухты Стэнвика. Летом она превращалась в самый длинный на острове пляж. А сейчас там было совершенно пусто, не наблюдалось ни малейшего движения.
Джулия поднялась наверх к дороге в деревню и пошла дальше, мимо прибрежного дома Йерлофа. Она остановилась и посмотрела сверху на воду, туда вдаль, в сторону материка. Смоланд было видно, но он казался всего лишь маленькой серой полоской вдоль линии горизонта. В море ни одного корабля.
Джулия неторопливо огляделась вокруг, как будто бы береговой пейзаж был ключом, способным раскрыть любую загадку, если только она найдет и не упустит нужные детали.
Если то, чего все так боялись, все же случилось, если Йенс смог спуститься вниз к воде, то тогда он шел здесь, в тумане, тем вечером. Конечно, она и сейчас могла бы попытаться найти его следы, но это уже проделывали много раз. Она, полиция, да и, пожалуй, весь Стэнвик.
Джулия пошла дальше, через несколько сотен метров она подошла к каменоломне. Она была закрыта: камень здесь больше не добывали. Хотя по-прежнему на покосившейся деревянной табличке возле дороги виднелись выцветшие буквы: «Компания по добыче камня». В глубь острова на пустошь от дороги отходило ответвление. Но и дорогу, и пустошь, казалось, поглотила каменоломня. Джулия подошла ближе к краю обрыва, который почти под прямым углом устремлялся вниз, к самому дну.
Сама каменоломня была не особенно глубокой: четыре, может быть, пять метров, — пожалуй, не больше. Но очень широкая. Шире, чем несколько футбольных полей. Эландцы добывали здесь камень столетиями, вгрызаясь в береговые скалы. Но для Джулии здесь сейчас все выглядело так, как будто бы однажды все вдруг решили бросить работу и пойти домой, и оказалось, что навсегда. Готовые каменные блоки по-прежнему рядами лежали на дне.
На другой стороне каменоломни вдоль пустоши виднелись светлые фигуры. Было слишком темно и слишком далеко, чтобы Джулия могла рассмотреть какие-нибудь детали, но через пару секунд Джулия поняла, что это статуи всевозможных размеров. У самого края каменоломни стояло что-то остроконечное, высотой в человеческий рост. Больше всего это походило на средневековую церковь. Ну да, наверное, копия колокольни Марнесской церкви. Джулия поняла, что она смотрит на творение Эрнста Адольфссона.
Позади фигур стоял деревянный темно-красный прямоугольный дом, окруженный низкими деревьями и можжевеловыми кустами. Рядом с домом примостился массивный округлый «вольво» Эрнста. В домах горел свет.
Джулия решила, что следующим утром, пока она не уехала из Стэнвика, обязательно посмотрит на работы Эрнста.
Отсюда она также видела Синюю деву, которая на фоне горизонта выглядела как маленький серо- голубой бугор. У этого острова было и другое название — Блокула.[27] На том острове, согласно поверьям, собирались ведьмы и на их праздниках появляется Сатана. Остров был необитаем, он являлся национальным парком, куда днем на катерах возили туристов. Джулия тоже бывала там. Одним на редкость солнечным днем Лена, Йерлоф и Элла возили ее на остров.
Там имелась масса на редкость красивых круглых камешков, но Йерлоф заранее предупредил Джулию, что ничего оттуда брать нельзя. Есть поверье: если взять хоть что-нибудь с Блокулы, то это принесет несчастье. Джулия так и сделала, но почему-то с неудачами в жизни у нее тем не менее все оказалось в полном порядке.
Джулия повернулась спиной к острову ведьм и пошла обратно к прибрежному домику.
Через двадцать минут она уже сидела на кровати, не чувствуя ни малейшей усталости, и слушала ветер. В очередной раз она безуспешно пыталась начать один из прихваченных с собой любовных романов, но дальше заголовка «Тайна поместья» дело не пошло. Джулия закрыла книгу и уставилась на старый компас.
Сейчас она могла бы сидеть в Гётеборге за кухонным столом с бокалом красного вина и смотреть в окно, на освещенную пустую улицу.
А в Стэнвике было темно. Джулия выбралась наружу, в туалет. Спотыкаясь, она помыкалась между камнями и едва не заблудилась всего лишь в нескольких метрах от дома. Сейчас она даже не видела воды там, внизу, и лишь слышала, как шумят волны, наталкиваясь на берег. В небе тоже что-то творилось: черные жирные дождевые облака надвигались на остров, как стая злобных призраков.
Когда Джулия наконец нашла место, она против своей воли начала вспоминать о привидении, которое появилось здесь, на берегу, однажды ночью в начале века. Одна из ее бабушек, Сара, рассказывала как-то раз в сумерках о том, как ее муж со своими братьями ветреным вечером спустились к морю, повыше затащить свои лодки, чтобы их не унесло волной. И вот когда они стояли возле бурлящей воды и тянули лодки на берег, внезапно из темноты появился призрак, одетый в штормовку, и начал утаскивать одну из лодок в другую сторону, прочь от берега, в море. Дедушка стал кричать на него, призрак ответил ему на ломаном шведском, все время повторяя одно слово, которое можно было разобрать.
— Эзель, — повторял призрак, — Эзель.
Дедушка с братьями крепко держали лодку, и также внезапно, как и появился, призрак развернулся,
