— Нет, — ответил Йерлоф.
Он пошел к каменоломне. Где же Джулия?
— Езжай домой и пиши статью, Бенгт, — сказал Йон из-за спины Йерлофа.
— Так я и сделаю, — ответил Нюберг, — завтра утром все прочитаете в газете.
С этими словами Бенгт забрался в свой новый автомобиль и завел двигатель.
Йерлоф медленно пошел вдоль края каменоломни мимо дома Эрнста и дальше, мимо мастерской. Когда он был в нескольких метрах от края, снизу показалась голова полицейского. Он подтянулся, оперся коленом о край и вылез наружу, потом обернулся, протянул руку и с усилием помог выбраться другому полицейскому. Полицейский пыхтел, переводя дух, и посматривал на Йерлофа. Йерлоф его не знал, как, впрочем, и коллегу. Должно быть, они приехали из Боргхольма, а может быть, даже с материка.
— Вы его близкие? — спросил полицейский, что был постарше.
— Старинные друзья, — ответил Йерлоф. — Его близкие живут в Смоланде.
Полицейский кивнул.
— Здесь вообще-то смотреть особенно не на что, — сказал он.
— Это несчастный случай?
— Трагическое происшествие на работе.
— Он, наверное, двигал скульптуру здесь, на краю, — пояснил полицейский помоложе, показывая рукой на землю. — Вот здесь осталась вмятина, так что он стоял на этом месте и, должно быть, ворочал эту штуковину, а потом…
— Да, он оступился или равновесие потерял и упал вниз, а статую потянул за собой. Вот она и упала на него сверху, — добавил полицейский постарше.
— Все это, наверное, произошло очень быстро, — заметил молодой.
Йерлоф сделал еще шаг и остановился на самом краю. Теперь он увидел все сам.
Колокольня — самая большая из скульптур Эрнста — лежала внизу, на дне каменоломни. Ясно было видно то место, куда она упала изначально. Там чернела глубокая отметина.
Все, что осталось от Эрнста. Йерлоф быстро отвел взгляд от места гибели друга и принялся старательно рассматривать каменоломню. Но это не очень помогло, потому что ему в голову полезли мысли о том, сколько плит и надгробий было сделано из этого камня за долгие годы. Он посмотрел дальше — на берег и море за каменоломней, и ему стало чуть легче.
Затем Йерлоф повернул голову и начал рассматривать скульптуры Эрнста, ровненько выстроившиеся в ряд вдоль края каменоломни. Эрнст расставил их с промежутками примерно в два метра, и поэтому Йерлоф сразу же обратил внимание на то, что, похоже, одной скульптуры не хватало… Йерлоф подошел поближе.
Вниз, на дно каменоломни, упала еще одна скульптура, поменьше. Йерлоф пригляделся: округлая яйцеобразная штуковина — может, действительно яйцо, а может, голова тролля. В отличие от упавшей колокольни она раскололась на две части.
Йерлоф медленно повернулся и осторожно, чтобы не потерять равновесие на неровных камнях, пошел к дому Эрнста.
— А Джулия Давидссон здесь? — спросил он, обращаясь к обоим полицейским, которые осматривали мастерскую Эрнста: кувалды, тачки, тележки, резцы, зубила вперемежку со скульптурами всех видов и размеров.
— Она там, внутри, с Хенрикссоном, — ответил старший и махнул рукой, указывая на дом.
— Спасибо.
Входная дверь была приоткрыта. Похоже, Йон был уже там. Йерлоф с трудом забрался на низкое деревянное крыльцо. Он попытался вытереть ботинки о дверной коврик, но безуспешно. Он открыл дверь и вошел.
Прямо за порогом стояло несколько пар обуви. Йерлофу пришлось потревожить их тростью, чтобы пройти. О том, чтобы наклониться и снять ботинки, ему приходилось только мечтать, поэтому Йерлоф просто прошел дальше, в маленькую прихожую. Со стены на него смотрели фотографии старого каменотеса с ломом и заступом в руках.
Из глубины дома он услышал тихие голоса.
Йон стоял в гостиной и смотрел в окно. На диване сидела Джулия и еще один полицейский, не очень молодой. Он вежливо снял фуражку и держал ее на коленях. Йерлоф приветственно кивнул ему.
— Привет, Леннарт.
Из всех прибывших полицейских Йерлоф знал только его. Леннарт Хенрикссон проработал в полиции тридцать пять лет, он занимался всем Северным Эландом, но жил на вилле к Северу от Марнесса. У него возле гавани был офис. Он собирался в ближайшее время выходить на пенсию. Леннарт имел обыкновение неторопливо посматривать на окружающий его мир из-под полуопущенных век и сильно горбился, что было особенно заметно из-за формы. Но сейчас он сидел на диване возле Джулии, вытянувшись в струнку.
— Привет, капитан, — ответил Хенрикссон Йерлофу.
— Привет, папа, — сказала Джулия тихонько.
В первый раз за много-много лет Джулия назвала его папой. Йерлоф тут же понял, что она с трудом держит себя в руках. Он медленно подошел поближе и остановился у стола.
— Ты присесть не хочешь? — спросил Леннарт.
— Да нет, все в порядке, Леннарт. Мне иногда постоять только на пользу.
— Да ты прямо как огурчик, Йерлоф.
— Спасибо.
Они помолчали. Йон отошел от окна и вышел из комнаты, не произнеся ни слова.
— Джулия мне сказала, что она твоя дочь.
Йерлоф кивнул, и они опять помолчали.
— «Скорая» уже уехала? — спросила Джулия и посмотрела на Йерлофа.
— Да… Мы с Йоном ее как раз встретили по дороге сюда.
Джулия кивнула:
— Значит, его уже увезли.
— Да. — Йерлоф посмотрел на Хенрикссона. — А врач-то здесь был?
— Да, молодой практикант из Боргхольма. Я его раньше никогда не видел, но у него особой работы не было, он просто констатировал смерть.
— А что он сказал? Несчастный случай? — поинтересовался Йерлоф.
— Да, а потом уехал.
— Он, значит, всю ночь пролежал там, под дождем, — сказал Йерлоф.
— Да, — согласился Леннарт, — должно быть, все случилось вчера вечером.
— Поэтому крови немного, — продолжил Йерлоф, — и если и были какие-то следы, то все смыло дождем?
Он и сам до конца не понимал, почему задает эти вопросы и к чему они могут привести. Даже если это и могло показаться кому-то странным, в конце концов, странности — все, что остается у человека на склоне лет.
— У него была кровь на лице, — сказала Джулия, — немного, но была.
Йерлоф кивнул.
В коридоре послышался звук шагов, и в комнату заглянул молодой полицейский.
— Мы уже закончили, Леннарт, — произнес он, — уезжаем.
— Хорошо, но я здесь еще немного побуду.
— Тебе виднее.
В голосе молодого полицейского прозвучало уважение. Может быть, Леннарт заслужил его многими годами работы на страже закона, а может быть, немаловажное значение имел и тот факт, что и отец Леннарта тоже был полицейским, и его убили на службе.
— Вы особенно не гоните, — сказал Хенрикссон.
Полицейский кивнул и вышел.
В дверях показался Йон. Он держал в руке большой коричневый кожаный бумажник. Он потряс его и сказал:
