Нильсе был только тонкий свитер, черная кожаная куртка и джинсы. Он замерз.
— Ты идешь, Нильс?
Гуннар остановился и обернулся. Он смутно вырисовывался впереди. Серая неясная фигура, как будто небрежный карандашный набросок. У него непроницаемый, ничего не выражающий взгляд, о чем он думает, понять было невозможно.
— Мы не хотим потерять тебя, — сказал Гуннар. Он ждал, пока — Нильс догонит его. Потом повернул и зашагал по шуршащей траве дальше.
На пустошь медленно опускались сумерки. Наверное, Нильс вернется домой к матери только поздно вечером. Интересно, она знает, что он сегодня придет?
Нильс прошел мимо плоского камня в траве с неровными краями — они чем-то похожи на кору дерева — и внезапно узнал место. Нильс понял, где они сейчас.
— Нам надо держаться левее, — произнес он.
Гуннар молча сменил направление.
Нильсу казалось, что он слышит какой-то приглушенный звук в тумане. Он настороженно остановился и начал крутить головой. Что там? Какая-то машина едет в поселок? Но все вроде тихо, ни звука. Они уже находились близко. Но когда Гуннар и Мартин в конце концов замерли возле едва заметного полускрытого травой холмика, Нильс решил, что они еще не добрались до места. Он не видел привычной груды камней.
— Это здесь, — коротко бросил Гуннар.
— Нет, — возразил Нильс.
— Не нет, а да.
Гуннар в нескольких местах раздвинул ногой траву. Показались края камней.
Только сейчас Нильс понял, что больше никакого жертвенного камня нет. Это забытое и заброшенное место. Больше никто сюда не приходил, чтобы положить свой камень в пирамиду в знак памяти и уважения.
Нильс вспомнил о том, как был здесь последний раз, когда прятал клад. Он тогда был такой молодой и так собой гордился, когда застрелил солдат на пустоши. И именно после этого все пошло не так.
Нильс вытянул руку:
— Здесь… где-то здесь. Вот тут копайте.
Он посмотрел на Мартина. В одной руке он держал лопату, а другой зажигал новую сигарету от окурка предыдущей. Он явно нервничал.
— Давайте копайте, — сказал Нильс, — если вам клад нужен.
Он пошел на другую сторону жертвенного камня. Он слышал, как у него за спиной раздавались удары лопаты. Раскопки начались.
Нильс пристально вглядывался в туман: ни малейшего движения, все тихо. Мартин копался в глубокой яме. Он уже все осмотрел и откинул в сторону камни, на которые наткнулся Гуннар. Лицо у Мартина покраснело, он тяжело дышал и мрачно смотрел на Нильса.
— Тут ничего нет, — произнес он, — только камни.
— Странно, — сказал Нильс и посмотрел на дыру в земле. — Я их здесь спрятал.
Но он видел, что в яме пусто. Мартин оказался прав.
— Дайте-ка я попробую, — раздраженно бросил Нильс и взял лопату. Потом он начал копать сам, быстрыми толчками глубоко вонзая в землю лопату.
Наверное, примерно через минуту он заметил плоские известняковые плитки, которые взял с жертвенного камня, чтобы прикрыть сверху шкатулку.
Они были на месте и сильно потемнели от долгого пребывания в земле. Но клад пропал.
Нильс снизу, из ямы, посмотрел на Мартина.
— Это ты взял камни, — прошептал Нильс и шагнул вперед. — Где они?
32
— Ну вот, мы приехали, — сказал Леннарт и выключил мотор. — Как тебе моя берлога?
— Очень красиво, — проговорила Джулия.
Они отъехали от Марнесса километров на пять, с шоссе свернули на небольшую частную дорогу, по сторонам которой росли сосны и вязы. Дорога заканчивалась открытыми воротами. Здесь начинались владения Леннарта. Красно-коричневый кирпичный дом, небольшой сад и — самое главное — серо-синее море.
Как Леннарт и говорил, все здесь было довольно скромно, но вид — просто фантастический. Прямо за домом до самого горизонта — море. Трава была аккуратно подстрижена, она спускалась вниз и незаметно переходила в широкий песчаный пляж. С трех других сторон, не закрывая моря, вокруг дома росли высокие ухоженные сосны. Они затеняли двор и приглушали звуки, как стены в церкви.
Здесь оказалось удивительно тихо. И когда Леннарт выключил мотор, слышался только шелест ветра в кронах деревьев.
— Сосны здесь, конечно, не сами собой появились, — объяснил Леннарт. — Их специально посадили. Но очень давно, меня тогда еще и в помине не было.
Они вышли из машины. Джулия прикрыла глаза, с удовольствием вдыхая запах леса.
— Сколько ты здесь живешь?
— Давно… почти двадцать лет. Но мне здесь очень хорошо. — Он огляделся, как будто бы что-то искал, и спросил: — Слушай, а у тебя, случайно, нет аллергии на кошек? У меня кошка есть персидская, ее зовут Мисси. Но, кажется, у нее сейчас променад.
— Да нет, все в порядке, — сказала Джулия и заковыляла за Леннартом к дому.
Дом выглядел очень крепким и надежным. Казалось, ему совершенно наплевать на зимние балтийские штормы, как будто бы он решил для себя, что будет стоять здесь всегда. Леннарт открыл замок на кухонной двери и придержал ее, чтобы Джулии было проще войти.
— Ты еще не проголодалась? — спросил он.
— Нет, с этим можно подождать, — ответила Джулия и вошла в маленькую прихожую перед кухней.
Леннарт не был педантом. Скорее аккуратистом. У него во всем доме было больше порядка, чем в маленькой квартирке Джулии в Гётеборге. Стопка «Эландс-постен» тщательно сложена в деревянной газетнице на стене, и только несколько экземпляров газеты «Шведская полиция» говорили о профессии Леннарта. В прихожей еще стояло несколько спиннингов, на подоконниках — горшки с растениями, над плитой в кухне висела полка с кулинарными книгами.
Джулия нигде не заметила банок из-под пива или бутылок. Это ее тоже порадовало.
Леннарт зажег лампы в окнах большой комнаты рядом с кухней.
— Если хочешь, спустимся на берег, — крикнул он ей оттуда, — пока еще не стемнело. Не возражаешь, если мы зонтик захватим?
— С удовольствием! А если ты не возражаешь, то я прихвачу с собой костыли.
Леннарт рассмеялся.
— Мы осторожненько. Если выйти на мыс, оттуда в ясную погоду видно Бёда, — сказал он и добавил: — Ты знаешь большой пляж, там еще бутик рядом?
Джулия улыбнулась:
— Ну да, где Бёда, я знаю.
— Ну конечно. — Леннарт заглянул в кухню. — Я все время забываю, что ты отсюда. Ну что, пошли?
Джулия кивнула и бросила взгляд на часы: четверть шестого.
— А можно я сначала позвоню? — спросила она.
— Разумеется.
— Только скажу Астрид, где я, — объяснила Джулия.
