Жизнь покинула не только замок, но и его хозяйку. Она ощущала себя пустой изнутри: только холод, злость да сильнейший голод. 'И это все?' — пронеслась разочарованная мысль. Вот что значит быть вампиром? Леонард никогда не рассказывал ей каково это, а уж Берта — и подавно. И виконтессе с высокой башни казалось, что быть вампиром не так уж и плохо, во всяком случае, не ужасно. Она вообще старалась не замечать изменений, произошедших со Штайнбергами, зато сейчас не могла поверить, что все это время они так жили… то-есть существовали.
С мрачным удовольствием Гизела предалась бы размышлениям о своем новом экзистенциальном статусе, но времени на это у нее не хватило. Дверь в ее комнату распахнулась и Виктор де Морьев осведомился:
— Позволите, фроляйн?
Да, именно так: сначала зашел, и лишь затем, из вежливости или забавы ради, спросил разрешения. Даже если бы Гизела сказала, что не может его впустить, потому что
1. Умерла
2. Еще не привела себя в порядок
3. Мужчине не подобает заходить в комнату к незамужней девушке
4. Если он войдет, она выцарапает ему глаза и повесит на дверную ручку
Его бы это вряд ли остановило.
Вампир уверенно прошествовал в комнату и сел в любимое гизелино кресло. 'Бывшее любимым при жизни,' — поправила себя девушка. Отныне она не должна привязываться к вещам, как простые смертные. Хотя кресло все равно хорошее. А если вот так закидывать ногу на подлокотник, через пять минут от него останется одна труха.
— А, это ты, — вздохнула Гизела, будто рассчитывала увидеть по меньшей мере Папу Римского, а появился всего-навсего Мастер Вампиров. И не такой уж и страшный, каким казалось совсем недавно. — Добить пришел?
— Если бы я хотел тебя убить, ты давно была бы мертва, — резонно заметил вампир, — но это было бы не так интересно.
— Да вы все и так мне жизнь настолько интересной сделали, что в цирк ходить не надо! Радуешься, да?
Виктор смерил ее пристальным взглядом и довольно кивнул:
— Изи была права, из тебя получится чудесный вампир. Какой взгляд, сколько злости! — вскочив с кресла, он развернул к себе. — Ну-ка, ну-ка… Хочешь убить кого-нибудь?
— Тебя!
— Само собой. Но подумай — зачем?
— Как зачем? — удивилась Гизела. — Ты наш враг номер один и мы должны тебя победить, раз ты творишь зло и убиваешь людей.
— Не без этого, — согласился Виктор. — Только правильно ли ты определила свое место? Как думаешь, на чьей ты теперь стороне? С ними, — он кивнул в сторону окна, — с теми, кто тебя бросил, или с нами?
Гизела посмотрела в окно, принимая, возможно, самое важное решение в своей новой не-жизни. Теперь-то она точно по другую сторону баррикад…
— Я ни с кем, я сама по себе, — глухо ответила девушка.
— Не забывай, что ты вампир.
— О, такое уж точно не забудешь! И я знаю, кого за это благодарить.
— Изабель?
— И ее тоже! Не мог свою сумасшедшую при себе держать? Но виновата во всем не только она.
— Может быть, я? — вампир насмешливо приподнял бровь.
— Не льсти себе, — в том ему ответила осмелевшая Гизела. — Во всем виновата Берта Штайнберг!
— Она-то тут при чем? — удивился Виктор.
— Если бы она не сбежала, вы бы меня не убили. Если бы она не овампирилась, вы бы сюда не приехали. А вот если бы она и вовсе не родилась… все было бы намного проще. И лучше, — обобщила Гизела.
— Берта оставила тебя одну, прекрасно зная, что с тобой сделают вампиры — то есть мы. Скинула свои проблемы на твои хрупкие плечики, — виконт де Морьев поймал ее мысль и решил продолжить.
Гизела опустила глаза, терзая кисею на юбке. А когда вновь подняла голову, Виктор не сдержал улыбку: новообращенная смотрела решительно и зло, отбросив все сомнения, свойственные только смертным. Смотрела на него, а видела Берту.
— Кажется, ты только что поняла, кто твой враг? Не я, отнюдь…
— Да, — решительно ответила девушка, — я никогда еще никого так сильно не ненавидела.
— Привыкнешь. Ненависть — это наша доминирующая черта характера.
— Мне не нравится быть вампиром! — капризно заявила виконтесса фон Лютценземмерн. — Не хочу всех ненавидеть. Кроме Берты, конечно.
— Тебе понравится. Стоит только попробовать кровь, войти во вкус, так сказать. Но это мы устроим, а пока ответь: хочешь ли ты отомстить Берте?
— Да! Пусть почувствует то же, что и я все это время, — сказала Гизела, немного подумав, — и пусть посмотрит, что она со мной сделала!
— Тогда присоединись ко мне. Ведь Берта и со мной поступила непорядочно: даже не явилась на свадьбу. На
— Ну уж нет, с тобой я не пойду. Стать одной из твоей своры? Спасибо, но не дурочка, вроде Изабель, и не собираюсь перед тобой пресмыкаться, — повела плечиком Гизела. — Если захочу отомстить Берте, то сама придумаю, как это сделать!
Судя по тому, как Гизела провела рукой по лбу, наступил долгожданный момент и виконт де Морьев возблагодарил преисподнюю, или кому там должны возносить хвалу немертвые. Наконец-то он сможет избавиться от Изабель. Не сам, конечно. Он не привык ничего делать своими руками. За бытность Мастером он так никого и не обратил. Даже Берту. А после ночных вылазок он любовался белоснежными перчатками, в то время как подчиненные выжимали рубашки, насквозь пропитанные кровью.
Он объяснял свое бездействие воспитанием. Его не учили работать, лишь устраивать так, чтобы работали другие. В прежние времена он не поднял бы уроненный платок, но потребовал бы от лакея подать искомый предмет на золотом подносе. И только сейчас, глядя в расширившиеся зрачки Гизелы, виконт подумал, что, скорее всего, он просто трус. В тот день на заставе его напугали раз и навсегда, так крепко напугали, что он до сих пор не пришел в себя. И если они с Изабель встанут лицом к лицу, он так и не решится ее прогнать. Другое дело, если опосредованно.
— Изабель глупа, — отчеканил Виктор, — своих мозгов у нее нет, может лишь приказы выполнять. Это полезно, но, право же, быстро приедается. Вот ты — другое дело. Ты, Гизела, можешь думать самостоятельно, что уже неплохо. В тебе хватает и злости — врожденной, судя по всему — и силы, которую передала тебе Изабель. Очень многообещающее сочетание.
— Вот значит как, — улыбнулась девушка, — совершаешь замену в штате прислуги? Нашел другую фаворитку — поумнее и посимпатичнее — а старую решил прогнать взашей?
— Можно и так выразиться, хотя уж лучше назовем это обновлением персонального состава.
— Зря ты с ней так, — серьезно сказала Гизела. — Она тебя любит. — Виктора передернуло. — Нет, правда любит. Она, конечно, на всю голову стукнутая, но преданная зато.
— Пожалуй, единственное ее качество.
— Положительное?
— Нет, вообще единственное.
— Не густо.
— Что она полезная я уже, кажется, упоминал, — Виктор попытался вспомнить другие плюсы своей помощницы, но не смог.
— А если я соглашусь? Может, я сплю и вижу как ее место занять?
— Меня бы это вполне устроило, — промурлыкал вампир, вновь усаживаясь в кресле. Пусть будет запасной вариант, если дело не выгорит. Ну а если выгорит, всегда можно ее отослать.
— А Изабель?
— Сдалась она тебе! — покачал головой виконт де Морьев. — Скажи еще, что тебе жаль бедную девочку.
— Я же вампир, у меня нет жалости, что ты! Так, женская солидарность взыграла. Она перед тем, как меня укусить, долго тебе дифирамбы пела, а ты о ней и двух слов сказать не можешь, — довольно проговорила Гизела, наслаждаясь произведенным эффектом.
Не на Виктора, конечно. Ведь у их беседы была незримая свидетельница, для которой оба вампира, в тайне друг от друга, и разыграли это представление.
— Если я соглашусь перейти на твою сторону, ты отделаешься от Изабель? Раз она передала мне свою силу, то тебе больше не нужна. Избавься от нее.
'Мне не придется,' подумал Виктор. Даже настолько зависимые особы, как Изабель, порою способны на самостоятельный поступок. Зачастую, последний в жизни.
— И тогда ты пойдешь со мной?
— И тогда я подумаю.
Изабель прислонилась к стене и тихо прошептала: 'Пожалуйста, не бросай меня.' Но стена, во-первых, не умела говорить, а, во-вторых, не была Виктором, поэтому ответила ей каменным молчанием. Между создателем и творением существует связь, и сейчас она была сильной как никогда: Гизела нарочно впустила Изабель в свою голову, так что та видела и слышала все, что происходило за закрытой дверью.
'Он не может меня бросить!' — убеждала себя вампирша, глотая слезы. — 'Он любит меня! Сам себе в этом не признается, но это так. Я у него единственная…'
Или не единственная? Как легко он согласился «заменить» ее Гизелой, которая ни капельки его не любит. Да что там не любит — не испытывает перед ним благоговения. Разве можно так с ним разговаривать! Но все же, все же — мысль опять свернула на предательскую тропку — почему он так жестоко о ней отзывался? Как будто она пустое место. Неужто так и есть? Сначала он думал о своей жене, потом о Берте, потом об Эвике, которая притворялась Бертой, потом об Эвике, которая уже никем не притворялась, потом о Гизеле… Его мысли всегда были — и будут — наполнены кем угодно, только не Изабель.
Продолжай она думать дальше, то пришла бы к самому простому ответу, но Изабель просто не успела. Услышав шум, она бросилась вниз и прибежала как раз вовремя…
— Ну вот мы и дома, — печально хмыкнул граф. Кто бы мог подумать, что однажды он войдет в свой замок через черный ход?
Все утро он помогал крестьянам укладывать вещи на телеги — почерневший остов церкви нагонял тоску, да и неизвестно, что устроят вампиры в следующую ночь. Особенно если на этот раз Мастер соблаговолит полететь вместе с ними. Большинство селян разъехалось по родственникам в ближайших деревнях, тех же, кого судьба обделила родней, Леонард великодушно пригласил в особняк. Прятаться от вампиров в доме других вампиров, конечно, противно всем законам логики, но крестьяне согласились, причем с воодушевлением. Про винный погреб герра Штайнберга ходили легенды. Когда юный вампир представил, во что толпа подгулявших пейзан превратит их гостиную, он улыбнулся до ушей. Свались на особняк метеорит и Леонард счел бы произошедшее косметическим ремонтом. Вместе со своей паствой в 'капище Мамоны' отбыл и отец Штефан, захвативший Жужи.
Покончив с делами, фон Лютценземмерн засобирался в замок еще днем, но Леонард, который переговаривался с ним из погреба трактира, упросил графа дождаться ночи, чтобы они могли пойти туда втроем. Именно втроем. Поскольку поведение Штайнберга-старшего было непредсказуемым, Леонард наотрез отказался его оставлять.
