Длинная Серебряная Ложка

— Вы не могли бы присмотреть за… за ним? — попросил юный вампир, когда они миновали кухню и свернули в залитый луной коридор. Но фабрикант встал в позу.

— Я хочу с вами! Еще бы, настоящий замок, полный загадок и удивительных приключений! Давайте исследовать его вместе!

Заметив, как Леонард кусает нижнюю губу, граф решительно взял Штайнберга под руку.

— У Леонарда свои дела, оставим его в покое. Не сомневаюсь, что и на нашу долю хватит приключений.

Леонард помахал им вслед, но его взгляд сразу же похолодел. Найти ее. Найти и сделать с ней то, что она сотворила с его отцом. Но это только в самом начале. Он шагнет еще дальше и уничтожит тварь, истребит ее до последнего атома. Вот только где она прячется? Не выпуская меч из рук, он подошел к ближайшим доспехам и пнул их. Чтобы позвать сторожевую собаку, нужно создать побольше шума. Как и следовало ожидать, никто из вампиров не счел нужным ответить на его зов. После вчерашнего фиаско, затмившего даже позавчерашний позор, они боялись лишний раз высунуться из спальни. Зато явилась Изабель.

Она шла на шум, готовясь отразить атаку — или напасть первой, и не важно, кто там пришел. Свои бы так шуметь не стали. Но в голове все еще крутился разговор Гизелы и Виктора, вновь и вновь проносилась одна и та же картина. Так хотелось ее прогнать, но Изабель могла лишь вытирать слезы о манжету из пожелтевшего кружева. А потом вампирша нос к носу столкнулась с Леонардом. Эта встреча привела ее в чувство. Перед ней враг, и его надо убить. Вне зависимости от того, что там про нее думает Виктор…

Изабель остановилась и окинула молодого вампира презрительным взглядом, что было весьма затруднительно: он был выше ее на полторы головы.

— Леонард? Не ожидала, — проговорила она учтиво. — Как поживает ваш отец?

На такое приветствие он не рассчитывал. Почему-то ему казалось, что она или кинется прочь, или хотя бы смутится, отведет взгляд. Понятно, что у немертвых нет души, но должна же быть хоть рудиментарная совесть? У нее же в сердце жила лишь ненависть, словно клубок крыс, сбившихся зимовать. Если тварь погибнет, мир вздохнет с облегчением.

— Мой отец в добром здравии, — процедил он, примеряясь, сможет ли отсечь ей голову с одного удара. — Вашими молитвами, Изабель.

— Я старалась, — она присела в книксене, не сводя с него глаз, — а теперь скажи честно: ты и вправду думаешь, что эта штучка, — быстрый кивок на меч, — поможет тебе?

Она продолжала смотреть на него, и в его мозг, точно в подушечку для рукоделия, вонзилась сотня иголок. Черепную коробку, казалось, разрывали на части, еще чуть-чуть, и вампирша проникнет в самые темные закоулки его сознания, вызывая одно за другим всех его чудовищ…

— Ай, больно! — обиженно вскрикнул Леонард, массируя виски. — Если хочешь попасть в мою голову, необязательно крушить замок ломом. Достаточно постучаться.

Его зрачки, маленькие и колючие, вдруг распахнулись и Изабель почувствовала, как ее затягивает внутрь. Со всех сторон вспыхнул ослепительный свет.

— По дороге из замка Уолтер рассказал про твои т-трюки, — издалека и словно бы сверху донесся голос Леонарда. — Я ждал тебя, Изабель. Мои кошмары жаждут с тобой познакомиться.

Стоило ей посмотреть себе под ноги, как ее скрутило от накатившей тошноты — она стояла на стеклянном полу, покрытом белесой, чрезвычайно густой и липкой слизью. Подняв перепачканные юбки чуть ли не выше колен, она огляделась по сторонам. И тут же пожалела об этом решении. Потом пожалела о дне своей смерти, дне рождения, а так же о той ночи, когда ее родителей потянуло на альковные утехи. Слишком реальным было происходящее. Слишком реальными были Они.

Сначала они появились вдалеке, но с удивительной для столько громоздких существ прытью начали наползать на нее. У одних были верткие жгутики, которые настойчиво щупали воздух. Другие напоминали прозрачные бурдюки с водой, только чудовищно огромные, размером с вагон. Внутри плавала-копошилась разноцветная гадость. Будь у этих чудовищ злобные красные глазища или оскаленные пасти, Изабель испугалась бы меньше, но они казались абсолютно слепыми, и тем не менее целеустремленно двигались к ней! Ртов у них тоже не было, как же тогда…

— Хочешь узнать, как они питаются?

Изабель в ужасе закрыла лицо руками и заверещала:

— Не-е-ет! Немедленно прекрати это! Как… как противно! Останови их!

— Не нравится? Пусть это послужит тебе уроком — когда вламываешься в чужой д-дом, никогда не знаешь, кто может поджидать тебя там. Или что. Жаль, этот урок станет последним в твоей никчемной жизни! — закричал Леонард, теряя самообладание.

Он уже занес меч, но в последний момент то ли промахнулся, то ли передумал, и плашмя ударил ее по плечу. Боль выдернула ее из кошмара, хотя реальность оказалась немногим лучше. Частицы серебра въедались в кожу, и тонкая ткань платья была им не помехой. Вампирша кричала, билась, и каталась по полу, но боль не проходила, а только нарастала с новой силой, и конца ей не было видно. Леонард посмотрел на нее с брезгливой жалостью, как на подраненное животное, которое рано или поздно придется добить. И добил бы, не отвлеки его голос, доносившийся из Парадной Залы. Голос, который он не слышал с позапрошлой ночи. Вот только звучал он уже иначе.

Вампир бросил прощальный взгляд на Изабель, все еще корчившуюся на полу. Само собой к нему вернулось полузабытое ощущение — кромка платья щекочет ему лицо. Он уже занес ногу, собираясь переступить через изломанное тело вампирши, но заколебался, а потом и вовсе старательно обошел вокруг нее, подняв меч чтобы ненароком ее не зацепить. С нее довольно. И так вряд ли оклемается.

* * *

Шум и крики явно свидетельствовали о том, что в замок пожаловала еда. Оставалось лишь встретить ее со всеми почестями. Виктор велел Гизеле следовать за ним, а у входа в Парадную Залу остановился и с нахальным полупоклоном пропустил девушку вперед. Хозяйка дома должна принимать гостей, как иначе. И Гизела вступила в залу. В первое мгновение она не приняла увиденное. Ну не могло это происходить и все тут! Он же умер! Умер! Гизела не сомневалась в его смерти с тех пор, как Изабель сообщила ей эту новость, но отец стоял у камина, живой настолько, насколько сама она уже никогда не станет.

Пораженная, она молча глядела на него.

Граф тоже молчал. Только увидев дочь, он едва не рванулся к ней, чтобы поцеловать и подхватить на руки, а когда она зароется лицом в его рубашку, унести ее отсюда далеко — далеко. Ведь она так настрадалась за эти дни. Под глазами залегли глубокие тени, кожа была точь-в-точь как мрамор, но не столько из-за белизны, сколько из-за синеватых прожилок. И когда Виктор приобнял ее за плечи, вынудив сделать несколько шагов вперед, в ее движениях сквозила какая-то неживая онемелость. Спутанные волосы скрывали тонкую шею, но ему не требовалось вложить персты в ее раны, чтобы понять, что же произошло с его дочерью.

— Гизи?

Дочь смотрела прямо на него, не зная что сказать. Хотелось обнять его, прижаться к нему… и нащупать яремную вену, и выпить всю кровь до капли, до последнего удара сердца.

— Уходи, — прошипела она.

— Да, конечно, — заторопился граф, не обращая внимания на ее исказившееся лицо. — Мы прямо сейчас и уйдем.

Он протянул дочери заметно дрожавшую руку, но вампирша отвернулась. Понимала, что отец хотел ей помочь… и ненавидела его так сильно, как только могла. Он должен был придти раньше! Он должен был придти вовремя! Как он смел умереть — хотя бы на словах Изабель. Ведь только узнав о его смерти, Гизела перестала сопротивляться. Ей незачем стало жить, и она рассталась с жизнью. А теперь он пытается разговаривать так, будто она по-прежнему была жива. Или продолжала быть его дочерью. Как же он ошибается!

— Убирайся отсюда. Не желаю тебя больше видеть. Поздно уже, — отрывисто проговорила она, не глядя на отца.

— Нет, не поздно! Что бы ни произошло, мы можем начать все заново, подальше от этих, — он сверкнул глазами в сторону Виктора, который приветливо ему помахал. — Мне и дела нет до… твоих метаморфоз, — неуклюже закончил граф.

— Неужели? Значит, нет никакого дела? — усмехнулась она, обнажая клыки. Их нельзя было списать на плохое освещение или игру воображения. Клыки заметно удлинились, а для пущего эффекта Гизела ими клацнула.

— Это тебе тоже безразлично… папочка? Ты, похоже, не понял главного — я не та Гизела, которую ты знал. Отныне я тебе не дочь, а ты мне не отец. Последний раз повторю: ступай прочь!

— Гизела права, уж лучше вам отойти. А то мало ли на что она сейчас сп-пособна.

Вошел Леонард, волоча за собой Штайнберга, который, судя по довольной улыбке, воспринимал происходящее как захватывающий спектакль.

— Не тебе судить мою дочь, — проронил граф, ступая вперед и обращаясь к виконтессе, которая с каждым мгновением все меньше напоминала человека. — Я не верю, что ты злой дух, угнездившийся в ее теле. Ты та же Гизи, просто страдания тебя озлобили. Странно, что твоя обида не прорвалась еще раньше, хотя я мучил тебя столько лет. Позволь мне все исправить. Хотя бы попытаться.

— Уйди! — крикнула Гизела исступленно и, уже не глядя на отца, бросилась в Виктору. — Уведи его! Прикажи, чтобы его прогнали! Я не могу так больше! Иначе… Иначе я… — не договорив, она с силой ударила его кулачком в грудь. — Я не могу терпеть!

— А зачем терпеть? — де Морьев рассеяно пошевелил пальцами, и ее рука опустилась, будто приросла к телу. В тот момент еще никто не обратил внимание на его трюк. — Мы, вампиры, не постимся. Начни со своего отца, ведь это и его стараниями ты попала в такой переплет. Будь у него деньги, не пришлось бы сдавать замок в аренду мещанам.

— Ах ты мерзавец!

Леонард, тихой сапой подобравшийся к графу, чтобы скрутить его и утащить из залы, развернулся, направляя на Виктора меч. Тут произошло нечто совсем уж неожиданное. По блестящей поверхности клинка пробежала дрожь, заскрежетав, он искривился и завязался узлом. Отшвырнув ставшее ненужным оружие, Леонард дико уставился на Виктора, который опять уделял все внимание Гизеле.

— Ты, конечно, горазда лгать себе, но хоть сейчас признайся, что просто изнываешь от желания убить родного отца. Ну так что? Мы дождемся от маленькой врушки Гизи хоть одного честного слова?

— Я тебя ненавижу! — выкрикнула она.

— Вот и умница. Вперед! — и он легонько ее подтолкнул.

Наверное, ей следовало взять себя в руки. Проявить силу воли и сказать «нет». Развернуться и уйти. Наверное — но она поняла это слишком поздно. Мир сузился, и перед ней была только одна цель — ее жертва. Ее отец.

Довольно улыбаясь, Виктор наблюдал, как новообращенная вампирша за один миг преодолела расстояние, отделявшее ее от графа.

— Стой!

Гизела замерла в полете и перевела взгляд с побледневшего отца на женщину, замершую в дверях.

Она не сразу поняла, что это Берта. Как непривычно видеть ее без огромной, будто колесо, шляпы, и шелкового платья, из-за переливов которого ее тело казалось оптической иллюзией. Теперешний наряд был куда скромнее, темный и сильно измятый. Под стать ему была и прическа. Будь Берта сытой, ее лицо, верно, полыхало бы гневом, но бледность щек изрядно компенсировал лихорадочный блеск в глазах. За ее спиной маячили Уолтер и Эвике, то ли как телохранители, то ли в качестве конвоя. Они вглядывались в окружающих, пытаясь с ходу разобраться, что здесь происходит. Увидев хозяйку, Эвике закрыла рот руками, загоняя поглубже в горло подступивший крик.

— А вот и моя невеста, — просиял Виктор и мысленно воззвал ко всем починенным. Такой момент нельзя пропустить. Уже через несколько секунд в залу ворвалась стая нетопырей, на ходу принимая антропоморфный облик. Но подходить к Мастеру они не спешили, сгрудились у высоких сводчатых окон, в любой момент готовясь улизнуть. Вампиры хоть и сказочные существа, но атмосфера в зале была перенасыщена фольклором до такой степени, что даже им стало некомфортно.

Между тем Берта перешагнула через порог, направляясь к разбушевавшейся вампирше. Поприветствовать Леонарда с отцом она тоже не забыла, но заметно было, что сейчас ей не до них.