– Анна мне нравилась. В самом деле. Я же вам говорила. Она открылась мне. Болела, вот и открылась.
Крис прямо-таки лезла вон из халатика, но гость не проявлял никакого интереса. И это стало ее раздражать. Говорила себе, что ему явно мешает ее сексуальная ориентация. «Вы… лесбиянка!» Он слово-то это едва произнести сумел. «Анна была одной из ваших… симпатий?» Вот ведь набожный, засранец. Ну я тебе сейчас еще чуток подкину.
– Вообще-то всю эту большую враку придумала моя любовница. Она когда-то путалась с лекарственной компанией. Жутко сообразительная баба моя любовница.
– Две сообразительные бабы выгодно попользовались наивной умирающей женщиной.
Крис поднесла стакан к губам, запрокинула его, делая большой глоток, и передернулась.
– У нас были на то свои причины, и весьма веские, падре.
– Перестаньте меня так называть. – Поднявшись с края кровати, Итсм вытянулся во весь рост – холодный и жестокий.
– Ладно. – Крис подошла к окну и стала смотреть на улицу, потягивая из стакана. «„Мой покойный муж“, – думала она. – Надо начать пускать эту фразочку в ход прямо сейчас. Он этого заслуживает. Ной этого заслуживает. У нас на то были свои причины, и весьма веские».
– Бог не любит лжецов, – прошипел мужчина у нее за спиной.
Захотелось сказать ему, чтобы катился ко всем чертям, но Крис сдержалась.
– Ага, ну…
– «Никто из прибегающих к обману не будет обитать в доме моем, никто из говорящих ложь не пребудет пред лицом моим».
– Да будет вам, передохните. Бить в барабан, призывая смертную казнь, разглагольствовать о священной миссии – это ж только отговорки. Вам нравится убивать засранцев. Пар спускать. Ну и лицемер же вы, падре! – Одним глотком она прикончила виски в стакане и повернулась к гостю лицом. – Но с другой стороны, а кто из нас не лицемер, а?
– «Слова уст их суть зло и обман, они перестали действовать мудро и творить добро. Умышляют они зло еще в постелях своих, стали они на путь, на котором нет добра, не отвергают они зла».
Крис не понимала, что он такое говорит, и это напугало ее. Гость сделал шаг в ее сторону. Взгляд ее метнулся с лица Итсма на обтянутые перчатками лапищи, а потом обратно к лицу.
– Вам сейчас лучше уйти.
Он сделал еще один шаг в ее сторону.
– Почему?
Крис отпрянула.
– Синди может заявиться в любую минуту.
Еще один шаг.
– Отлично. Для нее это будет большой сюрприз. Большой сюрприз для большой лгуньи. Большой любовницы.
Крис уперлась спиной в стену.
– Я закричу.
Он все наступал.
– И поднимете по тревоге полицию? Вы этого хотите? Может, они вас и вашу лесбиянку устроят в одной камере?
Крис швырнула в него бокал. Итсм увернулся, и стекло ударилось о пол, разлетясь на куски. Он придвинулся к ней вплотную. Крис видела, как по лицу его катились слезы, и это вселило в нее такой ужас, какого она не испытывала ни от чего им содеянного или сказанного.
– Чего это вы плачете? Перестаньте нюнить. – Крис подняла обе ладони, стараясь удержать его на расстоянии. Оттолкнуть его.
Одним взмахом руки Итсм отмел ее защиту.
– Перестань болтать. – Его правая рука рванулась вперед, пальцы клещами обхватили ее горло. – Не желаю слышать твоей болтовни.
Рыдая, он потащил Крис на середину комнаты, подальше от окон.
Глава 35
Так и не сумев дозвониться до Куэйда из вестибюля, Гарсиа и Бернадетт вызвали по спикерфону смотрителя.
– Чего надо? – прохрипел мужской голос.
Бернадетт заметила фамилию около звонка.
– Мистер Лайл, мы из ФБР. Нам нужно попасть к одному из ваших жильцов.
– Предъявите-ка удостоверения, – потребовал Лайл.
Бернадетт вытащила свое и поднесла его к камере наблюдения. Гарсиа последовал ее примеру.
– Порядок? – спросила Бернадетт в микрофон.
– Да я с этой чертовой техникой разобрать ничего не могу. Приходите, когда будет светло.
– Нам нужно войти сейчас, – возразила Бернадетт.
– Да полночь же на дворе!
– Сэр, вас могут привлечь за… – начала Бернадетт.
Так и не выслушав, за какие грехи его могли бы привлечь, Лайл перебил:
– Встречаемся на палубе. – Он отключил микрофон и открыл двери, впуская их.
Бернадетт морщила носик, пока они с Гарсиа махом одолевали лестницу до третьего этажа. Внутри дома стоял запах затхлости вперемешку с духами, как внутри старушечьей сумочки. Запах этот был под стать обшарпанному виду здания. Коробка была выкрашена давно состарившимся ультрамарином, так же как стены коридоров, потолки и батареи отопления.
Расставив босые ноги, Лайл поджидал их посреди коридора, возле своей квартиры. Банный халат едва-едва сходился на его похожей на бочку талии. Седые волосы свисали двумя косицами, голову по лбу облегала красная бандана, в мочку левого уха будто вбили по самую шляпку золотой гвоздь. Смотритель сильно смахивал на растолстевшего Вилли Нельсона.[29] В левом кулаке у него была зажата бейсбольная бита. Конец ее смотрел вниз, но чувствовалось: малый готов немедля пустить ее в ход. Бернадетт и Гарсиа остановились на безопасном расстоянии и снова выставили удостоверения. Лайл внимательно рассмотрел их значки и фото, скребя свободной рукой по щетинистому подбородку.
– Годится, – наконец заявил он, разжал кулак и уложил верхний конец биты поверх ноги. – Ну и чьи ж это сиськи затянуло к Дяде Сэму в отжим?
– Нам необходимо произвести проверку у Дамиана Куэйда, – ответил Гарсиа.
– Зачем? – полюбопытствовал Лайл.
– Не имею права говорить, – отрезал Гарсиа.
У смотрителя глаза полезли на лоб.
– Что, дела так плохи, что мне поутру придется его выкидывать на улицу?
– Ничего не могу сказать на этот счет, – уклончиво отозвался Гарсиа.
Толстяк произнес, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Я знал, что этот подонок добром не кончит.
– Сэр, мы бы хотели попасть в квартиру, – прервала его Бернадетт.
Лайл завел выбившуюся прядку волос за ухо.
– Полагаю, мне следовало бы попросить у вас ордер на обыск или еще там чего. Вы ж федералы, и, я уверен, все у вас шито-крыто со всякой такой белибердой.
Агенты ничего не ответили.
– Да и с этой личностью снизу мы не кореша. Не возражал бы избавиться от него и поселить сюда кого понормальней, – продолжил Лайл.
Гарсиа поднял руку, взглянув на часы.
– Вы, ребята, так мне не скажете, что он натворил, а? – не унимался Лайл.
Бернадетт покачала головой.
– Не двигайтесь, – предупредил смотритель. И скрылся у себя в квартире, закрыв за собой дверь. Минуту спустя он открыл дверь и вручил Бернадетт ключ. – Подвальное помещение, по коридору от прачечной.
– Там еще кто-нибудь живет? – спросила она.
Лайл мотнул головой:
– Один этот отшельник, да еще валяется всякая техника. На его двери обозначен крест. Я поймал его, когда он пытался налепить такой же на дверь прачечной, и велел его убрать. Мои стиральные машины вероисповедания не имеют.
– Полагаю, вам не известно, дома ли он? – на всякий случай поинтересовался Гарсиа.
Лайл пожал плечами.
– Я видел, как он уходил пораньше. Когда возвратился – не заметил, но кто знает? Я ж говорил, мы с этим отшельником не очень-то запанибрата.
– Потребуется время. Что делать с ключом, когда мы закончим? – спросила Бернадетт.
Смотритель зевнул, прикрывшись ладонью.
– Заприте и суньте его мне под дверь.
– Кстати… о нашем посещении не распространяйтесь, – велел Гарсиа. – Это дело… национальной безопасности.
– А то как же! – сухо отозвался Лайл и чиркнул сложенными большим и указательным пальцами по губам, будто застегнул молнию. – Ни словечка.
Лайл закрыл дверь. Агенты слышали, как он задвинул засов и еще в придачу навесил цепочку.
Когда они спускались по лестнице, Бернадетт взглянула на босса:
– По-моему, люди по горло сыты такими вот объяснениями, их от них мутит.
– Национальная безопасность?
– Ага, – кивнула она. – Затаскано.
– Предложите другое, если хотите.
