– Насколько вы уверены в том, что видели, агент Сент-Клэр? В том, где прячется Куэйд?
– О чем вы говорите? – Бернадетт изучающе смотрела ему в лицо. Рот босса был твердо сжат. Плюс это обращение: «агент Сент-Клэр». Куда делось «Кэт»? Что, черт возьми, с ним творится?
– Поговорим, когда выйдем отсюда. – Гарсиа выбрался из ряда и пошел по проходу.
Бернадетт встала и пошла за ним. Он ждал ее у двойных дверей, открыл одну половинку и пропустил ее. Она на ходу бросила:
– У него револьвер.
– Мы тоже вооружены. – Гарсиа вслед за ней вышел из церкви. Вместе они спустились по ступеням, каждый дернул молнию, наглухо застегиваясь, чтобы укрыться от холодного утреннего воздуха. Из-за туч просвечивала бледная ксерокопия луны.
Встав возле двери «понтиака» со стороны пассажира, Бернадетт глянула через крышу на Гарсиа.
– Надо вызвать подмогу.
– Пока рано. – Он отпер дверцу со стороны водителя, сел и завел машину.
Бернадетт прыгнула на сиденье и с силой захлопнула дверцу.
– Почему нет? Мы же знаем, что он это сделал. У нас всего достаточно, чтобы взять его.
– В самом деле? – Гарсиа тронул машину и резко, скрежеща шинами, развернулся возле церкви. – Давайте убедимся, что он дома, прежде чем вызывать кавалерию и ставить себя в неловкое положение. Идет?
– Идет, – произнесла она негромко.
Униженная и измотанная, она неотрывно всматривалась через лобовое стекло в темень раннего утра. Гарсиа проявил интерес к ее дару, как ни один из прежних ее начальников. Сам захотел посмотреть. А теперь вот говорит с ней резко, устанавливает между ними дистанцию, ведет себя как парень, который гонит из постели случайную воскресную подружку, собираясь в понедельник отправиться на работу. Что изменилось?
Гарсиа нажал на тормоз перед светофором.
– Если вас что-то не устраивает, агент Сент-Клэр, давайте вернемся в контору и вновь оценим, чем мы располагаем. Возможно, нам нужно действовать более традиционным способом.
Отвернувшись от него, она тоже перешла на официальный тон:
– Слушаюсь, сэр.
Глядя в боковое окошко машины, Бернадетт уловила свое отражение на зеркальной поверхности витрины соседнего хозяйственного магазина. У нее вид измотанной маленькой женщины… Совершенно ничего особенного. Увиденное подсказало ей причину перемены в Гарсиа – и это болезненным тупым ударом ударило ей в живот. Он следил за тем, как она использовала видение, и чем-то его это расстроило, разочаровало. Может, для примерного католического паиньки в сеансе оказалось мало мистики или духовного начала. Он-то надеялся, что у нее воссияет нимб над головой или хор небесный запоет. Хотел услышать, как она заговорит разными голосами. Забил всем этим себе голову, а теперь разочарован. Что он увидел? Всего-навсего маленькую, усталую женщину на церковной скамье, тонкую руку, зажавшую кусок драгметалла. Бернадетт убеждала себя, что сама виновата: утратила осторожность, доверилась… Большая ошибка. Еще хуже, что этому существу она дала представление о том, как пользуется своим даром.
– Не надо было мне позволять вам смотреть, – пробурчала она больше себе самой, чем ему.
– Смотреть на что? – спросил он сухо.
– Вы не этого ожидали, – произнесла она, глядя в стекло. – А теперь беситесь.
– Я не бешусь.
– Ну тогда не верите.
Затаив дыхание, она ждала, что он опровергнет, будто сомневается в ней. Гарсиа промолчал.
Загорелся зеленый, и он нажал на газ. Они не разговаривали все время, пока выбирались из города и выезжали на межштатное шоссе номер 94, ведущее на запад. Движение было разрозненным, и Гарсиа мог свободно маневрировать, почти без препятствий, держа педаль газа вжатой в пол. После десятимильного прыжка по МШ-94, они съехали на межштатное шоссе номер 394. «Понтиак» мчался на запад, они миновали пару окраин Миннеаполиса, после чего шоссе вышло на федеральную магистраль номер 12. Отсюда до дома Куэйда оставалось меньше часа езды.
Въехав в городок с названием Длинное Озеро и миновав узенькую полоску воды с тем же названием, Гарсиа включил радио. Какая-то рок-станция для старичья уже наполовину отдала долг памяти «Аэросмиту». Салон машины заполонила мелодия «Сладкого чувства».
Бернадетт смотрела в боковое окошко и чувствовала, как снова начинает болеть голова. Слишком много времени у нее уже ушло на выслушивание Стивена Тайлера через потолок. Впрочем, она ничего не сказала. Музыка – это все-таки лучше, чем гнетущее молчание.
Они проехали мимо еще трех озерков и через четыре городка, прежде чем Гарсиа убавил громкость приемника и заговорил.
– Вы хотели обсудить детали того, что увидели в доме Куэйда?
– Я видела кровать с кровавыми пятнами в спальне и всякие религиозные причиндалы. Еще две спальни, кухню и какой-то хитрожопый салон на веранде, а потом…
Он оборвал ее:
– Все это вы могли увидеть в папке. Уверены, что не заглядывали туда, даже мельком?
– Нет, не заглядывала. – Бернадетт помолчала, силясь унять свой норов и не выдать чувств, которые ее обуревали. – Не имеет значения, сэр. Бюро будет заботить только одно: то, что он там и что мы возьмем его.
– Будем надеяться, что он действительно там, агент Сент-Клэр. – Гарсиа вытянул руку и прибавил громкость – зазвучали «Крысы в подвале».
Еще одной гитарной импровизации ей не вынести.
– Не могли бы вы переключиться на другую станцию, сэр? Авги мне этим грохотом все ночи спать не дает.
Гарсиа резко кинул машину к обочине и ударил по тормозам. Остановил ее и выключил радио.
– Что вы сказали?
Бернадетт замерла. Она что-то сделала или что-то сказала, что его взбесило. Или это выплеснулся остаток гнева после посещения церкви? Она не понимала, за что ей извиняться, так что ухватилась за самое очевидное:
– Извините. Станция – отличная. И музыка. Это ваша машина, сэр.
– Бросьте эту вашу долбежку – «сэр» да «сэр»!
– Тогда и вы бросьте долбить ваше «агент Сент-Клэр».
– Что вы сказали про Августа Маррика?
Она насупилась, сконфуженная направлением его вопросов. Он что, взъярился из-за того, что она опять упомянула Авги? Гарсиа явно одолевает какая-то странная злоба к гладиатору. Ей захотелось сменить тему разговора.
– Ничего. Поехали дальше.
– Ответьте на мой вопрос.
Отвернувшись от окошка, Бернадетт посмотрела на босса. Даже в тусклом свете приборной панели разглядела выражение его лица. Гарсиа был по-настоящему обеспокоен.
– Авги и его глупая шавка. Они врубают «Аэросмит» до поздней ночи.
– В вашем доме кто-нибудь рассказывал вам всякие гадости про Августа Маррика, так? Такое, о чем должно быть известно только полиции?
– О чем это? Вы о чем толкуете? Я ж говорила вам: я с ним случайно столкнулась. Он живет наверху.
У Гарсиа широко раскрылись глаза.
– Он когда-то жил наверху.
– И до сих пор живет. Со своей таксой-сосиской Оскаром. Они у меня над головой вечеринки устраивали. Пришлось мне попросить его убавить звук.
– Раньше вы ничего не говорили ни про собаку, ни про музыку. Это навело бы меня на мысль, что вы видели не другого Маррика. Что на самом деле вы… – Слова замерли у него на губах.
Ей не понравилось выражение ужаса на его лице, да и дрожь в голосе – тоже. Сосулька врезалась Бернадетт в позвоночник и опоясала ее по талии.
– Что на самом деле я… что? Что происходит? Вы пугаете меня, Тони.
Отвернув голову от нее, он произнес, глядя в окно водителя:
– Август Маррик мертв. И его пес тоже.
Глава 42
Удары сердца молотом отдавались у нее голове. В первую их встречу она оставалась наедине с Авги и Оскаром в холле. Никого другого, кто мог бы слышать или видеть их, не было. А как же на запруженном народом фермерском рынке? Кто-нибудь, помимо нее, как-то общался с этим мужчиной и его псом? Заметил их присутствие? Вспомнилась дама в очереди за пирожками, странно смотревшая на Бернадетт, а потом поспешившая прочь, толкая перед собой коляску. Мамаша не желала оставаться рядом с женщиной, которая вела разговор с воздухом. Предупреждение Авги насчет поминок оказалось пророческим, как будто он обладал каким-то сверхъестественным провидением. И понятно, почему в его жилище оказалось так мало мебели и так много пыли: никто в нем не жил!
«Я спала с…»
Даже мысленно она не смогла окончить фразу, не говоря уж о том, чтобы произнести ее вслух.
Все оказалось правдой. Те байки про нее в Луизиане. Сплетни, расползшиеся по Новому Орлеану, про то, что она разговаривает с мертвыми. Предупреждение от францисканца.
«Демоны выкручивают вам руки и сердце».
Она непроизвольно шевельнулась и положила руку на грудь, на то место, где под одеждой висело обручальное кольцо ее мужа, на одной цепочке с ее собственным.
– Этого не может быть!
Резко повернувшись в ее сторону, Гарсиа рявкнул:
– Это вы мне расскажите!
Она сжала в руке свой талисман. По видимости, отвергая мертвых, Бернадетт молча обращалась к ним с молитвой. Молила своего мужа, свою сестру, родителей, чтобы у нее все получилось.
