чтобы его книжки изучали трудовыми коллективами, как «Вопросы языкознания» другого кавказского человека. Хотелось выйти из тени (как раз в надежде на то, что это в конце концов произойдет, он запрещал писать о своем чеченском отце: второго кавказца Россия может и не стерпеть).
У него появилась навязчивая идея – сменить Хозяина. Он подозревал, что и у Хозяина с некоторых пор есть такая же мысль – сменить Шуркова. Вот сказал же недавно Хозяин: «А что, 2012 год – это ваш год, вы же Дракон? У вас поди на этот год разные далеко идущие планы?». И улыбался так, что Шуркову, при всей его выдержке и чеченском нутре, сделалось нехорошо.
Наступающий год и правда был годом Дракона, под знаком которого Шурков родился в 1964 году. Шурков много гороскопов прочитал по этому поводу, и все они предсказывали в основном хорошее. Вопрос был только в том, читал ли эти же гороскопы Хозяин?
«Да если и читал, теперь все равно – кто первый встал, того и тапки…» – подумал Шурков: сомневаться не приходилось – ситуация вышла на финишную прямую по всем пунктам: и во взаимоотношениях народа и государства, и во взаимоотношениях его, Шуркова, и Хозяина. Жонглирование словами исчерпало себя – для Шуркова это было очевидно. Шурков знал, что выход только один: как можно быстрее довести ситуацию до точки кипения, пока ОМОН и армия еще слушаются приказов. «Настучать народу по голове, и этим продержаться еще десять лет на чистом страхе… – думал Шурков. – Не в этом ли план Хозяина? Но если в этом, так для этого плана я ему не нужен»…
Шурков помотал головой, отгоняя от себя эти мысли. «Ничего, ничего…» – подумал он, нажал на кнопку коммутатора и велел секретарше пригласить одного из референтов. Когда тот пришел, Шурков велел ему срочно подготовить подборку обо всех необычных предметах, фактах и явлениях на земле, в первую очередь в России. У референта в глазах блеснуло что-то вроде «Совсем крыша поехала, дописался вампирских стишков», но он, естественно, ничего не сказал. Отпустив референта, Шурков посмотрел на часы – было два ночи. Он подумал, что его окно, наверное, сейчас единственное, которое светится во всем Кремле – как было и при том кавказском человеке. Вот и аппарат весь не спит, если он не спит. Он осмотрел взглядом стол, но так и не нашел себе заделья. Тогда он вздохнул, позвонил секретарше и велел вызвать машину – ехать домой.
12
На вечер субботы у Филиппа была назначена встреча с тем человеком, который спрашивал о нем Каменева. Человека, как выяснилось, звали Назар Плотников. Филипп специально занял этой встречей вечер – так было легче, не было соблазна звонить Жанне. Жанна и сама не звонила. Это и огорчало Филиппа, и радовало: ко всем проблемам его запутанной семейной жизни этот роман был бы уже чересчур, думал он, но тут же сомневался – а может, и не чересчур?
«Вот чертова баба со своими поцелуйчиками!» – думал он о ней с восхищением. Он знал, Жанна еще в городе – Громовы с четверга так и жили у Каменевых.
Филипп пришел в пивной ресторан, сел за столик у окна и в ожидании Плотникова принялся смотреть в окно, по причине скорого Нового года затянутое мерцающей сетью цветных гирлянд. В углу ресторанного зала стояла елка, на головах официанток были санта-клаусовские колпаки. Одна из них, выждав, пока Филипп устроится за столиком, подошла к нему с меню. Он сказал, что закажет после, пока же спросил только кружку пива.
Встреча была назначена на шесть, и ровно в шесть у Филиппа запиликал телефон – это был Плотников, он не мог найти Филиппа в темном зале. Встав и помахав рукой, Филипп увидел на входе в зал высокого плечистого человека с небольшой бородой.
Они пожали друг другу руки, сели, заказали. Плотников поглядывал на Филиппа ясными глазами.
– Извините, что отнимаю у вас субботний вечер… – проговорил Плотников приятным голосом. – У вас наверное были на него планы.
– Да никаких особых… – отмахнулся Филипп. – Тем более – встреча с читателем, мне это в новинку, приятно…
Оба засмеялись.
– Вот как читатель тогда и скажу…
– начал Плотников. – На книжку вашу случайно налетел и – захватила. Что-то такое же крутилось в голове, но вы так подобрали факты и так их выстроили, так подвели, что не возразишь.
Филипп кивнул – ну да, не возразишь.
– А скажите… – проговорил Плотников. – Вы написали все, что знаете, или что-то отложили до следующего раза?
– То есть? – удивился Филипп.
– Ну… – Плотников подыскивал слова. – Может, вы знаете, в каком виде древние хранили информацию? Может, эта самая флешка, о которой вы пишете, есть у вас?
– Ого!.. – сказал Филипп. – Если бы она была, я бы, наверно, иначе жил.
– Лучше? – быстро спросил Плотников.
– Хороший вопрос… – кивнул Филипп. – Не знаю, лучше, но уж точно беспокойнее. Еще в начале этой недели я думал, что книжка моя пропала среди прочих незамеченной и нечитанной. Грустил по этому поводу. А тут смотрю – и заметили, и прочитали.
– Прочитали? Значит, я не первый, кто к вам по поводу книжки обратился? – уточнил Плотников.
– Не первый… – ответил Филипп, не пускаясь в подробности.
Плотников понял намек. Оба замолчали. Плотников вертел в руках зажигалку. Заметившая это официантка принесла пепельницу. Плотников поблагодарил ее кивком головы, но курить все равно не стал, а зажигалку положил перед собой на стол. Филипп разглядел на ней странный рисунок – самолет и какую-то надпись.
– Извиняюсь… – смущенно начал Филипп. – А вы, собственно, кто? В смысле – чем живете, кем работаете?
– Ну да, ну да… – проговорил Плотников. – В самом деле, надо же рассказать о себе. Назар Плотников, 36 лет. Учился, в армии служил, по складу ума технарь и одновременно философ. Три года назад погиб.
Филипп уставился на него, вытаращив глаза.
– Как это? – выдавил он из себя.
– Ну, это я так считаю… – улыбаясь, ответил Плотников. – Купил билет на самолет, и опоздал. А самолет разбился. Из-за пьяного пилота упал при посадке. Восемьдесят восемь человек погибло. А нас, опоздавших, было пятеро. Не знаю, как остальные четверо, но я решил, что это все неспроста. Никогда ведь я никуда не опаздываю.
– И теперь вы ищете смысл жизни? – уточнил Филипп.
– В общем, да… – улыбнулся в ответ Плотников. – Я до этого, до смерти своей, как-то не задумывался над этим – для чего мне жизнь дана? Жил себе и жил. А тут решил понять. Вот для начала курить бросил… – он кивнул на зажигалку.
– Новая жизнь – не каждому ведь второй шанс дается.
– А что тут особо понимать? – пожал плечами Филипп. – Ешь, спи, делай детей, воспитывай их по мере сил хотя бы не сволочами. Посади дерево, построй дом.
– И все? – спросил Плотников, явно ожидавший чего-то еще.
– Ну, думаю, и все… – с некоторым вызовом ответил Филипп, немного огорченный тем, что разговор пошел не о книге.
– А не мало ли? – спросил Плотников.
– А почему – мало? – удивился Филипп. – В самый раз.
– Вот это все – ешь, спи, делай детей, посади дерево и построй дом – не кажется вам минимумом? – спросил Плотников. – Это все обустройство вашего небольшого мира. Раковина, скорлупа, моя хата с краю – ничего не знаю. Но большой-то мир, с его проблемами, никуда не денется. Однажды летчик из большого мира напьется и угробит ваш, маленький.
– А что тогда вы считаете правильной жизнью? – не очень довольно спросил Филипп (он не ожидал разговора о смысле жизни, да и слова «моя хата с краю» его раздражили). – Вмешиваться во все? Перевоспитывать летчиков?
– По мере сил – обязательно! – твердо сказал Плотников. – Как только человек замыкается в этой скорлупе, все становится возможно – Гитлер, Сталин.
