при этом два раза не терял сознание? Трудно поверить, что сильного, здорового юношу можно довести до подобного, а? — он вновь улыбнулся, по-мальчишески хвастливой улыбкой.
Сейчас в нем не было ничего безумного, кроме… Элари взглянул на серебряный браслет, украшавший левое запястье Ньярлата. Браслет был массивный, толстый, украшенный хитроумным геометрическим узором, и, несомненно, очень дорогой, но сначала юноша просто не обратил на него внимания — настолько его поразил сам Ньярлат. Сейчас он присмотрелся повнимательней.
Браслет опоясывала узкая полоска зеркально полированного серебра. Она нестерпимо блестела, но в ней было ещё кое-что — слабые радужные разводы, какие бывают на мыльной пленке. Они переливались, словно живые, независимо от того, под каким углом падал свет. Вдруг переливы начали разгораться, становиться всё ярче, пока не превратились в фантасмагорическое сияние, перетекавшее от одного режущего глаз оттенка до другого. Элари замутило — словно он увидел протез на голом изуродованном теле. Но это чужеродное сияние на красивой мускулистой руке выглядело гораздо хуже…
Он с усилием оторвал взгляд от диких переливов. Ньярлат стоял с таким задумчивым видом, словно всё это его вовсе не касалось. Лишь устремленные на юношу большие глаза блестели любопытством.
— Ты часто видишь радугу, а? — мило улыбаясь спросил он. — А ты знаешь, чей это символ? Нет? Ну и хорошо — я и сам не рад, что знаю, — он весело подмигнул ему и вдруг вышел.
Элари вышел вслед за ним в просторный, совершенно пустой коридор. Ньярлат, не обращая на него внимания, шел впереди — бесшумной, энергичной походкой охотника… или хищника. Элари, впрочем, она показалась слишком пружинистой — в ней было что-то фальшивое. Он вздрогнул и невольно перевел взгляд на стены.
Ньярлат не глядя ткнул в кнопку и с вежливым полупоклоном пропустил юношу в лифт. Почти бесшумно они поехали вниз, вышли в простор нижнего круглого зала. Их усердно старались не замечать. Это очень не понравилось Элари, как и сами прохожие — несколько мрачноватых солдат в темном, сонная девушка в полупрозрачном платье на голое тело, пара босых смазливых подростков почти в такой же одежде…
Они обогнули бассейн, углубились в длинный коридор с низким сводом, почти темный — единственная зарешеченная лампа свисала с потолка в самом его конце. Скоро они оказались в полумраке. Затем глаза Элари расширились, и он увидел…
Увидел, что браслет Ньярлата светится собственным бледно-радужным светом. Он разгорелся, стал ярче, бросая едва заметный отблеск на стены…
7.
Скоро они вновь вышли на тусклый красноватый свет. Темные, поблескивающие стены здесь были словно отлиты из обсидиана. Из зиявшего в них ряда арок тянуло ледяным сквозняком, а под облезлой белой эмалью открытых настежь дверей виднелась ржавчина. В торце коридора, под лампой, тоже была такая дверь — запертая.
Здесь было холодно, но не сыро и не душно: слышался едва различимый гул машин, нагнетающих в подземелье воздух. Ньярлат направился к торцевой двери. Казалось, ему совершенно наплевать, идет ли юноша за ним, что он о нем думает и что собирается делать. В подобном бесстрашии было что-то презрительное. Элари чувствовал, что Ньярлат гораздо сильнее его, высокого, широкогрудого, и что в этом гибком теле заключена неимоверная мощь, не очень заметная на первый взгляд. К тому же, из оттянутого тяжестью кармана шубы файа виднелась рубчатая рукоять пистолета.
В едва освещенных боковых комнатах Элари заметил беспорядочные груды книг, статуэток, картин, покрытых толстым слоем пыли. Похоже, уже очень долго никто из обитателей крепости не заглядывал в них.
— Предки оставили нам мало полезных вещей, — не оборачиваясь сказал Ньярлат. — Они были слишком… мягкими. То, что им нравилось, увы, полно соплей. Мы снесли весь этот хлам сюда. Надо бы его весь сжечь, да мне стало жалко — там девушки очень красиво нарисованы. А другие сюда и не ходят — здесь холодно, а коридор темный, — он вытянул из глубокого кармана шубы связку причудливых ключей с четырьмя затейливыми гребнями из уже знакомого Элари красноватого кобальта. Одним из них Ньярлат отпер замок и, повернув ручку, открыл дверь из толстой — не меньше дюйма — листовой стали.
Вежливо пропустив гостя, он вновь запер дверь с тщательностью опытного тюремщика. Она вела на небольшой перрон — но вместо вагона был огражденный только перилами лифт, а туннель вертикальной шахтой уходил вниз. Встав на его краю, Элари увидел редкий пунктир тускнеющих в глубине мертвенных огней и ощутил слабое движение уходящего вниз воздуха — бездна словно манила его…
— Сюда, — Ньярлат открыл дверцу подъемника и вошел внутрь. Под весом Элари платформа ощутимо просела. Файа тут же захлопнул дверцу перил и повернул единственный рубильник.
С коротким гудящим лязгом лифт стремительно полетел вниз. Желудок Элари кулаком нажал на солнечное сплетение, дыхание перехватило, ноги на миг оторвались от пола. Он подсознательно ожидал подъема и на секунду его уколол страх.
Спуск был быстрым и длился недолго. Лампы стремительно проносились мимо них в мгновенной игре теней и отблесков, воздух вокруг взвихрился. Вдруг Элари с силой прижало к полу. Он судорожно схватился за ограждение, однако устоял.
Они вышли на такой же перрон, только теперь он вел в ущелье — пятиметровой ширины провал между плоскостями двух громадных стен, блестевших монолитным черным стеклом. Редкие, мертвенно- синие лампы тлели очень далеко вверху и внизу, под ногами юноши.
У Элари заложило уши: они спустились очень глубоко и прежний страх перед подземельями вновь пробудился в нем, хотя воздух здесь был без малейших признаков подземной затхлости и сухой — насколько может быть сухим ледяной сквозняк.
— Здесь нет облицовки, — пояснил Ньярлат. — На самом деле вся крепость отлита из этого… стекла.
— Но она создана тысячу лет назад! Тогда не умели так строить! Или… это построили недавно?
— Весь Унхорг строился по одному проекту, — Ньярлат усмехнулся. — А когда — знает один только Бог. Тысяча лет, две, десять — какая разница?
— Десять тысяч? — удивленно спросил Элари. — Но ведь… — от его слов, сказанных слишком громко, по ущелью разнеслось эхо и звук рассыпался на неразборчивый шепот множества голосов. Юноша замолчал. Его взгляд испуганно метался. Монолитные стены были полупрозрачными и в их глубине слабо просвечивали какие-то очертания… очертания, которые вроде бы двигались…
Элари зажмурился и яростно потряс головой. Потом вновь осмотрелся.
Они стояли на изломе ущелья, — оно, как понял юноша, составляло правильный восьмиугольник, окаймлявший основание крепости. Каждый его отрезок был длиной метров в сто. Напротив шахты лифта чернел огромный стальной квадрат, почти втрое выше человеческого роста, так плотно пригнанный к стене, что казался нарисованным. Здесь было очень тихо, но на самой грани слуха ему ещё мерещились эти шепчущие голоса…
Элари поёжился. Несмотря на теплую куртку, штаны и башмаки ледяной холод подземелья пронизывал его до костей. Он представил, каково приходится Ньярлату в его распахнутой шубе и сандалиях на босу ногу.
Но файа, казалось, не замечал холода.
8.
Ньярлат достал ключи и отпер стальной люк в стене, тяжелый и толстый, как дверца сейфа. В глубине ниши Элари увидел сплетение светящихся, сиявших мертвенной синевой стержней, казавшихся раскаленными.
