— Датировано с помощью радиоуглеродного анализа?
Джейк кивнул:
— Подтверждено лабораториями в Тусоне, Оксфорде, Цюрихе. И тело было покрыто целым куском. А у нас — два отрезка ткани.
Дорога в университет заняла меньше времени, чем поиск парковки. В итоге Джейк втиснул прокатную «хонду» на место для скутера, и мы направились в восточное крыло кампуса.
Солнце ползло вниз по безукоризненно чистому и ясному небу. В воздухе пахло свежескошенной травой.
Мы прошли мимо классов, кабинетов, общежитий и лабораторий. Студенты пили кофе на открытых площадках или прогуливались. Банданы, рюкзаки, учебники. Как обычно.
Все кампусы мира выглядят одинаково. Возвышавшийся на холме Израильский университет был островком спокойствия в море городской суеты, пробок, смога и каменных зданий.
Но на этой земле нет абсолютно безопасного места. Когда я проходила мимо доски объявлений, мое внимание привлек черно-белый плакат.
31 июля 2001 года. Обычный день. Студенты сдавали экзамены или записывались на летние курсы. В кафе прогремел взрыв. Семь человек погибли, восемьдесят получили ранения. Ответственность на себя взяла палестинская террористическая организация «Хамас». Отомстили израильтянам за убийство четырнадцати палестинцев в секторе Газа.
Такое может случиться в любой момент.
У ворот Института археологии нас встретила женщина по имени Ирена Порат. Она была старше меня лет на десять, одевалась со вкусом и вообще выглядела менее угрожающе, чем Эсфирь Гетц.
Мы поздоровались. Порат заговорила с Джейком на иврите. Он ответил — наверное, напомнил о своем звонке. Драм объяснял цель нашего визита, Порат вежливо кивала. Я разобрала слова «Масада» и «Ядин».
Когда Джейк закончил, Ирена о чем-то спросила. Он ответил. Порат произнесла что-то еще и повернулась ко мне. Джейк, видимо, представил меня.
Женщина что-то прошептала Джейку. Тот кивнул с серьезным видом. Порат улыбнулась мне весьма дружелюбно. Я ответила тем же.
Ирена проводила нас в какую-то мрачную комнату без окон. Серые стены и пол, обветшалые столы, складные стулья и бесконечные ряды полок. В одном из углов стояли две большие коробки.
Порат указала на стул:
— Прошу вас.
Я села.
Ирена и Джейк скрылись за полками. Когда они вернулись, Джейк нес три огромные коричневые картонные папки. Порат тащила еще одну.
Опустив ее на стол, Ирена дала последние инструкции, мило улыбнулась и ушла.
— Приятная женщина, — сказала я.
— Особенно в свитере из ангорской шерсти, — добавил Джейк.
Папки были подписаны — на иврите, черным маркером. Драм пододвинул их, взял одну и раскрыл ее. Я стала изучать вторую папку. Стандартные бумажные листы, текст на иврите, с одной стороны. Я пролистала несколько страниц. Ничего не смогла разобрать.
Ускоренный курс языка: Джейк набросал мне список слов, которые могли послужить маячком. «Иорам Цафрир», «Нику Хаас», «пещера-2001», «скелет», «кость». Еще он объяснил, как на иврите пишутся даты.
Джейк начал с более ранних записей. Я взяла следующие. Используя образцы, искала совпадения. Как в детском саду: найди десять отличий.
Я часто ошибалась, но через час кое-что нашла.
— Что здесь написано? — спросила я, подвинув папку к Джейку.
Он просмотрел текст и выпрямился.
— Совещание двадцатого октября шестьдесят третьего года. Они разговаривали о «пещере-2001».
— Что они обсуждали?
— Цафрир докладывал о находках в другой пещере, под номером 2004. Слушай.
— Давай.
— Цафрир говорит: «Артефакты более впечатляющие, чем в пещерах 2001 и 2002».
— Значит, «пещеру-2001» обнаружили раньше двадцатого.
— Да.
— Раскопки начались в самом начале октября?
Джейк кивнул.
— Следовательно, «пещеру-2001» могли найти в течение первых двух недель.
— Да. Но до этого момента мне ничего не попалось, — сказал Джейк и нахмурился. — Продолжай. Я еще раз просмотрю свою папку.
Следующий раз о «пещере-2001» заговорили 26 ноября 3963 года, почти месяцем позже.
— Хаас докладывает о трех скелетах из дворца и костях из «пещеры-2001», — произнес Джейк, водя пальцем по тексту. — Он упоминает о двадцати четырех или двадцати шести субъектах и одном шестимесячном плоде. Четырнадцать мужчин, шесть женщин, четверо детей и несколько человек, чей пол не удалось определить.
— Мы и так знаем, что количество определено неточно, — сказала я.
— Да, — кивнул Джейк. — Но где же предыдущее упоминание о «пещере-2001» и ее содержимом?
— Возможно, мы что-то пропустили? — сказала я.
— Не исключено.
— Давай еще раз перечитаем все до двадцатого октября, — предложила я.
Так мы и сделали, однако все равно не нашли ни единого упоминания о пещере и раскопках.
Зато я подметила вот что. Страницы были пронумерованы. Цифры арабские. Их-то я могла разобрать. Я пролистала записи за интересующий нас период. Страницы, содержащие протоколы первой недели октября, отсутствовали.
С нарастающим чувством страха мы еще раз проверили каждый лист в каждой папке. Нумерация не совпадала. Некоторые страницы исчезли.
30
— А если материалы кто-то просто взял домой на время? — спросила я.
— Нет. Порат уверила меня, что все протоколы находятся здесь.
— Ядин объявил о находке скелетов в северном дворце на пресс-конференции в ноябре шестьдесят третьего, — сказала я. — Понятно, что его очень интересовали человеческие останки.
— Черт, да! А как еще подтвердить массовое самоубийство в Масаде?
— Итак, Ядин говорит об останках трех храбрецов, найденных на вершине, которую штурмовали римские войска. Маленькая отважная семейка зелотов. Но он проигнорировал двадцать с лишним человек, захороненных в пещере чуть ниже стены с южной стороны вершины. Никакой пресс-конференции или даже простого собрания в честь этих ребят.
— Ну да.
— А что Ядин сказал журналистам?
Джейк сжал виски пальцами. Синие вены пульсировали сквозь белую кожу.
— Не знаю.
— Может быть, он сомневался по поводу возраста костей?
— В отчете по первому сезону раскопок Ядин утверждал, что все вещи в пещере датированы периодом не позднее первой Иудейской войны. И оказался прав. Радиоуглеродный анализ подтвердил его предположение. Кости и остальное соответствуют периоду между сороковым и сто пятнадцатым годами нашей эры.
Пропавшие страницы. Украденный скелет. Убитый торговец. Мертвый священник. Как комната с миллионом зеркал. Не поймешь, где реальность, а где отражение.
Неожиданно я поняла одну вещь. Какая-то невидимая нить связывает все происходящее с костями из пещеры.
Я заметила, что Джейк смотрит на часы.
— Не пора ли тебе отдохнуть? — сказала я, складывая бумаги в папку.
— Я в порядке.
Судя по его виду, он лгал.
— Ты разлагаешься на глазах.
— Эти кретины не выходят у меня из головы. Ты не будешь возражать, если я попрошу тебя довезти меня до дома, а в гостиницу поехать самой на моей машине?
— Нет проблем.
Я отвезла Джейка. Он объяснил дорогу до отеля, дал карту, ключи от «хонды» и заснул еще до того, как я успела покинуть его квартиру.
Я хорошо ориентируюсь на местности, дружу с картами. Но терпеть не могу дорожные указатели на иностранных языках.
Поездка от дома Джейка до «Американ колони» обычно занимала двадцать минут. Через час я безнадежно потерялась.
Уточнив название улиц, вытащила карту, развернула ее прямо на руле и попыталась определить, где нахожусь.
В зеркале заднего вида я заметила машину, припаркованную у обочины в десяти ярдах от меня. Темно-синий седан. В нем — два человека.
Судя по указателю, рядом была дорога на Тель-Авив. Но какая из них? На карте нарисовано две.
Седан продолжал стоять. Тут у меня появился план.
Я отъехала, решив зайти в первое же заведение, встретившееся на моем пути. Седан последовал за мной. Меня охватило нехорошее предчувствие. Сегодня пятница, и уже начинало темнеть. Улицы опустели. Шаббат. Я повернула направо. Незнакомцы свернули туда же. Меня преследовали дважды в жизни. И оба раза не без намерения подорвать мое крепкое здоровье.
Я опять свернула направо, а через квартал — налево. Седан проделал то же самое. Интересно. Вцепившись в руль, я увеличила скорость. Преследователи не отставали. Повернула
