— Мы, тетя Люда, быстрее других мужаем, а если хочешь — стареем: с какого угла смотреть. И вообще мы немного циники. Это наше профзаболевание. Зато контрасты заставляют выше ценить настоящее.
— Ты, я вижу, ничуть не раскаиваешься в своем выборе.
— Что ты! Конечно, нет, даже и говорить нечего.
— Ну, а жениться не собираешься? Не казни за любопытство: я ведь баба, а это самый первый бабий вопрос. Удивительно, что я тебя только сейчас об этом спрашиваю.
— Нет пока… Ты не беспокойся, предупрежу…
Олег вышел в чистенькую переднюю и накинул на себя пальто. Пролезая в рукава, он коснулся пальцами штукатурки. Тетя благодушно заметила:
— Англичане говорят в таком случае: «No room to swing a cat». He понимаешь? Дословно: «Нет комнаты покачать кошку», то есть «страшно тесно». У них часто такие смешные фразы… Да, подожди, пожалуйста, минутку.
Она поспешила в комнату, сгребла из вазы конфеты, нарезала куски вафельного торта и завернула все в газету:
— Захвати, ради бога, сорванцу. Ты его, верно, не больно-то балуешь сладким.
Олег не стал отказываться, сунул пакет под мышку и застучал подошвами по узкой крутой лестнице.
Глава третья
1
Утром Мигунов огорошил.
— Управление решило забрать к себе дела о квартирных кражах.
Олег возмутился:
— Вечная история. Как только что-нибудь поинтереснее, потруднее, так себе… А нам оставляется полное право заниматься карманниками, семейными склоками да мелким хулиганством.
— Ну что ты ерепенишься? Что я должен был, по-твоему, сказать: не нужна нам ваша помощь, сами сладим. Так, что ли? А кончится месяц, они посмотрят наши проценты и скажут: раскрываемость у них низкая, а предлагаем помощь — отказываются; зазнались!
— Да разве дело в процентах?
— Все! Хватит! Я всегда учитываю твои индивидуальные качества — буйный нрав и свободолюбивую душу. Мы договорились, что они пришлют оперативника. Поведете дело все вместе. И успокойся, а честолюбие запри в свой письменный стол.
Посланцем управления оказался Беклемишев, Костя Беклемишев, который блестяще заканчивал милицейскую школу в год поступления туда Олега. Беклемишев был по-настоящему талантлив, удачлив, обладал безупречной биографией и ко всему был хорош собой, то есть у него имелось все, что дает возможность человеку ходить легко и крупным шагом, не глядя под ноги и не считая пройденные километры. После школы его сразу взяли в управление. Олег встречал его там, но познакомиться не было случая.
Беклемишев вошел, безукоризненно выбритый, прекрасно, со вкусом одетый, приветливый:
— Рад вас видеть, оперы. Как работается?
Он положил на стол элегантную папку из какого-то нового, нарядного материала, переливавшегося разными цветами, и поздоровался с Гуляшкиным, с Олегом.
— Приказано присоединиться к вам, — сказал он. — Давайте взвесим наши возможности, посмотрим, что у нас есть, что сделано и чего нет. — Двумя пальцами он потянул за костяной замок «молнии», вынул из папки несколько рыжих картонных «дел» и протянул Гуляшкину. В них лежали документы сходных происшествий, взятые в других районах. — Прочитайте пока, а я займусь вашими. Мне кажется, здесь есть нечто общее. А потом обменяемся мнениями. Не возражаете?
Сняв серый пиджак, Беклемишев повесил его по-домашнему на спинку стула и остался в белой с просинью перлоновой сорочке. Закурил от большой блестящей зажигалки, отогнул тугой картон и начал читать.
Читал он сосредоточенно, ставя время от времени на полях восклицательные и вопросительные знаки своей красной шариковой ручкой и возвращаясь к прочитанным страницам. Когда звонил телефон, он брал, не глядя, трубку и называл свою фамилию. И хотя он раньше не бывал здесь, спрашивали, по- видимому, его, потому что он отдавал какие-то, распоряжения.
— Н-да, — неопределенно проговорил наконец Беклемишев, отложив в сторону бумаги и раздумывая. — С чего же вы начали?
Олег рассказал о трех версиях, разработанных ими.
— Мне нравится вторая, — заметил без колебания Беклемишев.
— Почему?
— Логически, ребята, она более точна и совершенна. Конечно, всякое бывает, возможно, преступник и живет рядом. Но в данном случае строить на этом версию — сомнительно.
— Наверное, поэтому первая и отпала очень скоро. Подозреваемый оказался в командировке. А вот вторая кое-что дала.
Беклемишев внимательно слушал все, что говорил Олег, потом, после вызова, поднялся и, накинув на плечи пиджак, медленно пошел к дежурному:
— Сейчас я кое-что принесу — может быть, пригодится.
— Хоть бы не темнил, что у него там, — проворчал Гуляшкин. Он с утра пребывал в плохом настроении, а в такие дни отличался молчаливостью.
Олег отметил про себя, что Беклемишев держится просто и с достоинством, спокойно и ненавязчиво. И Олег почувствовал себя давно знакомым с этим человеком. Как-то незаметно Беклемишев захватил в свои руки все, над чем размышляли Олег и Гуляшкин, расследуя эти квартирные кражи, все, что они придумали. Мысли же, высказанные им самим вслух, превращались в весомые слова-приказы, не выполнить которые было невозможно. Он подчинил их себе, и Олег не разобрался, как, чем он этого достиг. Но, так или иначе, его восхитило это умение.
Беклемишев возвратился с грязным, мокрым, развалившимся паспортом, приколотым к листу бумаги, и бросил его на стекло:
— Уполномоченный с завода «Искра» доставил. Какая-то дивчина за сараем нашла.
Все трое склонились над паспортом. Он был выдан Супруненко Валерию Васильевичу. Фотография отвалилась. Штампы о месте работы и жительства расползлись и выцвели — что в них было написано, могли прочитать лишь эксперты.
Олег раскрыл одну рыжую папку, бросил, взялся за другую…
— Супруненко Валерий Васильевич, работник автопарка, потерпевший. Правильно: украден пиджак с документами и деньгами. Это, Костя, тебе подарок.
— Ну и что вы намерены делать? — спросил Беклемишев.
— Что прикажет ваше сиятельство, — грубо, зло сказал Гуляшкин.
— Ты чего, старик? — произнес Беклемишев дружелюбно. — Мне хотелось узнать ваше мнение, что бы вы стали предпринимать в этой ситуации?
— Я тебе не старик, понял?
Беклемишев не показал обиды, только пожал плечами и отвернулся. Олегу стало неудобно за Гуляшкина. Он подошел к нему и сказал тихо:
— Дядя Федя… Ну зачем же так?..
