26 июля.

Я уже заметил: когда сильно готовишься к чему-нибудь, думаешь, мечтаешь, наяву получается все проще и прозаичнее. Короче говоря, мне мерещилась какая-то сногсшибательная встреча. Какая именно, я не представлял, но только сногсшибательная, не меньше.

Но встречи не было. Поздоровались, обменялись приветствиями, рукопожатиями, как главы разных дипломатических миссий. Ничего того, что было 1 июля, («А что было? — спрашиваю сам себя и отвечаю: — Что-то».) Что-то, чего-то… Или я идиот круглый, или я чего-то не понимаю. Впрочем, идиот и должен чего-то не понимать.

Поздравил ее с наградой.

«А вы откуда знаете?» — спросила она. «Я все про тебя знаю. Что ты делаешь, куда ты уехала…» Она моментально поняла, и рассмеялась: «Ишь, какой ты прыткий! А как твои дела?»

На сей раз я не выглядел дураком (о каких делах идет речь?!) и сказал, что блестяще (если считать блестящим унылое шатание по пустым коридорам). Хорошо еще, она не углубилась в расспросы и уточнения.

Хотел побродить с ней по улицам, но она отбоярилась: устала с дороги. И завтра не сможет. Много работы на заводе. Встретимся послезавтра.

Шел домой не то грустный, не то усталый, не то обиженный. Разбирался сам в себе. Что, собственно, меня обидело? Разве должна она была броситься мне на шею? Конечно, нет. Говорить комплименты? Тоже нет. Что же тогда?

В общем, я запутался окончательно. Но понял одно: я хочу, чтобы она меня полюбила. Я бросил все и приехал ради нее, чтобы видеть ее, быть с ней. А у нее дела. Вывод: она меня не любит.

Уже в кровати думал: что так красит Марину? Ведь она очень хорошенькая. Вспомнил. Родинка на щеке. Женщины часто приклеивают такие родинки. Может быть, у нее тоже ненастоящая? Настоящая или нет?

10 августа.

У нас был интересный разговор. Я смеялся: впервые вижу живого стахановца рядом, не на трибуне. А потом спросил, как она стала стахановкой, и вообще о передовиках, действительно ли они намного обгоняют других рабочих.

Она окинула меня смешливым взглядом, точно я прикатил откуда-то с другой планеты, и сказала: «А как же? Конечно. В институте один хорошо учится, другой — плохо. И на заводе точно так же. А зависит успех от многого».

И стала рассказывать о станке, какой-то подаче, резцах. Я делал вид, что здо?рово все понял, а на самом деле — ни бум-бум. Но Маринка разошлась, стала на земле чертить какую-то схему. И через каждые два слова повторяла: «Понятно? Это все очень просто!»

«Ну, а ты что делаешь?» — спросил я, чтобы приблизить разговор к чему-то осязаемому.

«Разные вещи, смотря какой заказ поступает. Вот завтра, например, заканчиваем партию кулачковых муфт для машин. Кончим — что-нибудь еще дадут».

«И сколько этих муфт ты делаешь?»

«Вчера семнадцать, а сегодня — восемнадцать».

«И только-то?»

Я всегда считал, что за смену токарь вытачивает горы металлических штуковин — так обычно показывают в киножурнале.

«Вообще, ты прав, немного. — Марина с серьезным видом взглянула на меня и добавила: — Но эти детали сложные, возни с ними пропасть. Хотя я уверена, можно было бы давать в смену около пятидесяти».

«А что же мешает?»

Марина звонко засмеялась, озорно и задиристо:

«Я же тебе битый час объясняла! Голова садовая!»

И вдруг, рванувшись, побежала по аллее. Затопали каблучки, мелькнули крепенькие ноги. Я бросился вдогонку и метров через 150 настиг ее.

«А ты здо?рово бегаешь», — проговорила она, запыхавшись.

«Уж как-нибудь, — гордо ответил я и, схватив ее под руку, стал пытать: — Но все-таки, Марина, сколько нужно таких муфт делать за день? По норме?»

«Четыре».

«А ты делаешь восемнадцать? Вот теперь я понял, что это действительно трудно. Цифры — хорошая вещь».

«Вот если нам удастся увеличить скорость, тогда эти цифры отойдут в область предания».

«Кому это нам?» — ревниво спросил я.

«Вообще токарям, а в частности мне и Коле Никандрову».

«Какому Коле?»

«Нашему механику. Мы с ним работаем вместе».

Это замечание мне, разумеется, не понравилось, и, чтобы скрыть от нее свое неудовольствие, я сказал:

«Комитет комсомола, наверное, на тебя не нарадуется, на руках носит».

Она повернулась ко мне и проговорила:

«Нет, не носит. Я ведь не комсомолка…»

«Как?»

У меня, по всей вероятности, были вытаращены глаза, как у филина, потому что она поспешила сказать:

«Так уж получилось».

Больше я ничего не смог добиться от нее. Но для меня это стало еще одной загадкой. Я видел ее всегда среди девчат. Она общительна, любознательна, она ведь хорошая работница! Неужели ей не нашлось места в комсомоле? Может быть, ее исключили? Тогда за что?

Все-таки в ней много непонятного.

Родинка — самая что ни на есть настоящая.

11 августа.

Задумался над такой проблемой: хорошо ли иметь жену-стахановку? Смешно, но только сегодня почему-то подумал о такой вещи, как женитьба. Интересно представить себя в роли мужа. Конечно, Марининого. И что, если сделать предложение, как в старых романах? Нет, наверняка рано. Я никогда не говорил ей, что люблю. А она? Она, по-моему, вообще даже не предполагает таких моих мыслей.

Стахановка. Это — почет. Речи, конференции. Слава. От славы человек пухнет. Пока что Марина очень простая девушка. А что будет потом? Быть мужем известного человека? Противно.

Нет, я, наверное, недостоин ее.

Что-то на душе кошки скребут.

15 августа.

Не видел ее четыре дня. У меня создается впечатление, что она избегает меня. То у нее много работы, то просто не может пойти вечером гулять. Почему женщины умеют так терзать? Кто их этому учит? В конце концов сказала бы просто: «Я не хочу тебя видеть».

Как говорят люди, я извелся, от меня осталась одна тень.

16 августа.

Прямо спросил ее: «Тебе не нравится, когда я прихожу или прошу провести со мной вечер?»

Марина ответила: «Что ты, Слава, откуда ты взял?»

Я повеселел и не стал продолжать разговор. Мало ли откуда!

Вы читаете Напряжение
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату