территориальной дивизией (также слабой в части артиллерии). Французы внесли свой вклад в виде прибывшей колониальной дивизии. Предложение трех греческих дивизий (что означало вступление Греции в войну) было поспешно отклонено Россией, а именно самим царем. Русские были осведомлены об этой операции; сами они не могли ничем помочь, но по политическим причинам отклонили греческую помощь. «История с ее многими примерами близорукого эгоизма, показанного членами коалиции, обращающими общее дело в пустые слова, едва ли обнаружит пример более фатальный»[9] .
Месяц пролетел стремительно. Каждый из действующих лиц был занят своим делом. Лиман фон Сандерс собирал информацию, побуждающую его форсировать подготовку своей обороны. Его турецкие союзники поддерживали свой боевой настрой, устроив армянскую резню, в которой погибло три четверти миллиона армян, живших в Турции. Королевский флот разрабатывал детали высадки на вражеский берег без использования специального оборудования. Морская авиация прощупывала турецкую оборону. Австралийцы в перерывах трудного процесса обучения терроризировали население Каира. Ян Гамильтон разыскивал все необходимое от кораблей до подков. Все его военные силы находились в чрезвычайном воодушевлении, соответствующем чувству, выраженному словами поэта Руперта Брука: «О боже! Я думаю, что никогда еще не был так счастлив в своей жизни… Я вдруг понял, что мечтой всей моей жизни было отправиться в военную экспедицию против Константинополя». Но Руперт Брук умер от заражения крови во время плавания; а для его товарищей Высокая Порта стала отдаленным видением.
В 5.00 утра Лиман фон Сандерс был разбужен новостью, что союзники высадились. После этого сообщения посыпались одно за другим, но ни одно не обрадовало немецкого командующего. Ему следовало быстро выяснить, какие действия на берегу были наступлением, а какие – отвлекающими маневрами; это он не отгадал. Но ошибка фон Сандерса не многим помогла британским солдатам: достижение фортов было достигнуто во многом благодаря случаю и стало одной из насмешек того дня.
Галлиполийская история отделена от окружающих событий не более, чем любой другой эпизод войны. День, в который солдаты Яна Гамильтона пробивались к берегу, был также четвертым днем «второго Ипра», по названию перелома в ходе этого сражения. Положение британской армии во Франции выглядело весьма мрачно: армия страдала от отчаянной нехватки всех видов боеприпасов, забираемых Жоффром и Фошем для усиления своих участков фронта; от необходимости участия во всех французских наступлениях; теперь и от немецкой атаки с применением нового ужасного оружия. В течение трудных месяцев марта (Нев-Шапель), апреля и мая (второй Ипр и Артуа), полевые орудия Джона Френча имели всего по 8,6; 10,6 и 11 снарядов в день на одно орудие против расчетного требования по 50 снарядов в день на одно орудие. Его тяжелые, но устаревшие (переделанные морские) 4,7-дюймовые орудия времен Англо-бурской войны в те месяцы получали по 5,3; 4,2 и 4,3 снаряда в день против расчетной потребности в 25 снарядов. «Это было, – говорил один из офицеров тяжелой артиллерии, – почти как приказ в письменной форме: расстрелять патроны». И самих орудий было недостаточно. Когда 27-я и 28-я (регулярная) британские дивизии сменяли в феврале две дивизии XVI французского корпуса, они увидели, что у французов было в наличии 120 полевых 75-миллиметровых пушек и 30 тяжелых гаубиц. У британцев же – 72 18-фунтовых (83,8-мм) орудия. Устаревшие 4,7-дюймовые орудия уже упоминались. При Ипре 2-я армия могла развернуть только 8 стандартных 60-фунтовых (120-мм) и 44 4,7-дюймовых орудия. Эти 4,7-дюймовки за свою беспорядочную стрельбу уже заслужили название «строгого нейтралитета». Какие шансы имел Ян Гамильтон на то, чтобы получить хорошо экипированные войска в такой ситуации? Его первые четыре дивизии имели только 118 артиллерийских орудий вместо положенных 306; эта недостаточность сохранялась в течение всей кампании, как и нехватка боеприпасов. Эти факторы оказались решающими с самого начала.
План Гамильтона был хорошо продуман, что было естественно для офицера его ранга. Его отвлекающая атака была успешной, ложные маневры оказались удачными, но в целом его действия были обусловлены необходимостью компенсировать материальную слабость армии ресурсами флота. Из-за этого оказался невозможным план высадки в Булаире на перешейке, которая была заманчивой с точки зрения «кабинетной стратегии», но все подталкивало войска к мысу Хеллес, на самое острие полуострова, где действия флота, совместно с французами, высадившимися в Кумкале на азиатском берегу, были бы более эффективными. Именно на Хеллес Гамильтон направил удар 29-й дивизии, чтобы она высадилась в пяти пунктах (так называемых пляжах, обозначенных буквами S, V, W, X и Y). Австралийско-новозеландский армейский корпус (АНЗАК) был послан далее на западную часть побережья к Габа-Тепе, а королевская морская дивизия успешно отвлекала внимание фон Сандерса от Булаира ложными десантами.
Первыми в 4.20 утра в полутьме рассвета на берег вышли австралийцы, тогда холмы побережья еле различались. Сразу произошла опасная случайность: шлюпки, перевозящие к берегу 1500 человек, были отнесены от берега сильным течением и причалили в двух милях к северу от намеченной точки, чего в темноте не заметили. Дальше все пошло непостижимым образом: бухта, где высадились австралийцы, была очень неудобным местом, где скалы подступали прямо к морю, оставляя узкую полосу песка. Поэтому это место слабо оборонялось, и австралийцы смогли выбраться на берег без потерь и затруднений. Но вскоре после высадки они запутались в ущельях, поросших кустарниками, и скалистых распадках.
Взаимодействие было потеряно, наступательный порыв слабел. Разбуженные турки открыли ожесточенный огонь, подтянули войска. Наращивание плацдарма было сильно затруднено из-за неправильного места высадки. Перспективы дальнейшего успеха сначала все же имелись, пока не произошло вмешательство одного наблюдательного и решительного турка. Мустафа Кемаль-паша, командир 19-й турецкой дивизии, силами, не превосходящими соотношение трех к одному, предпринял контратаку и остановил продвижение энергичных, но дезорганизованных австралийцев. Он закрепил турецкие войска на преобладающей высоте Сари-Баир, о которую разбились все последующие атаки АНЗАКа. Позиция в бухте вечером 25 апреля стала казаться бесперспективной, и генерал Бирвуд, командир корпуса, даже предложил немедленный отход. Однако Гамильтон решительно отверг это предложение. Вместо этого австралийцы и новозеландцы были брошены в яростное и упорное сражение, в котором они впервые продемонстрировали свои высокие боевые качества. Генерал Джон Монеш, который потом командовал австралийской бригадой, писал: «В течение следующих трех недель турки находились в удивлении и шоке под впечатлением нашего первого дикого натиска и собирали резервы со всего полуострова, чтобы с пятикратно превышающими силами наброситься на нас и решающим усилием сбросить назад в море. Австралийцы действовали прекрасно, отважно и надежно… Из всего, что случилось, не было ничего превосходнее, чем первый безумный натиск на берегу, продолжавшийся всего несколько часов, когда каждый был сам силен и своевременно поддержан».
Было и другое изложение событий на мысе Хеллес.
Из пяти пляжей, на которые была произведена высадка, успех был достигнут там, где несчастливые случайности помогли этому успеху. На пляже-Y, самом северном, где условия были сходны с бухтой АНЗАК, атакующий батальон спокойно высадился у подножия крутых утесов, но, как и австралийцы, понес потери и замешкался при проходе вглубь. Их положение на следующее утро выглядело таким безнадежным, что ввиду столь мрачной картины батальон был эвакуирован. На пляже-Х, двумя милями южнее, неблагоприятные условия местности дали преимущества: здесь высадка прошла относительно легко и была успешной. Несмотря на контратаки, британцы были способны оборонять и расширить свои позиции; даже оказывать помощь товарищам, находившимся ниже по берегу. При продвижении по фронту к пляжу-S на другом фланге блестящая кооперация армии и флота позволила войскам захватить турецкие оборонительные сооружения и отбить контратаки без больших трудностей. Этой операции, почти соответствующей замыслу, несомненно помогла успешная высадка французов в Кумкале, отвлекшая турок с азиатской стороны, которые иначе могли бы вести огонь с тыла на войска, атакующие пляж-S.
Но это были незначительные второстепенные действия по сравнению с основными высадками десанта на пляж-W и пляж-V, первый из которых позже стал известен как «ланкаширский плацдарм» по имени занимавшего его 1-го батальона ланкаширских стрелков. Не обижая этот прекрасный батальон, можно сказать, что его успех был следствием еще одного неудачного случая. Был повторен опыт австралийцев, но в меньшем масштабе, поскольку в процессе буксировки шлюпки, переполненные солдатами, были разделены прибоем; левая «флотилия» отвернула далеко от главных сил в сторону неприступного мыса Текке. И хорошо, что это произошло, поскольку пляж-W был одним из наиболее защищенных участков на всем побережье. Проволочные заграждения спускались до воды, артиллерия и пулеметы были размещены так, чтобы вести обстрел штурмующих продольным огнем вдоль проволоки. Турки не открывали огня до
