— Может, и так, но все же почерпнули недостаточно.

Нет, ничто не могло обратить Аристокла в германофила. И не только его одного.

— На это просто требуется время, вот и все.

И снова Вар старался убедить не только раба, но и себя самого.

— Когда я родился, галлы, живущие по эту сторону реки, тоже были шайкой одетых в штаны варваров, лишь чуточку присмиревших после того, как Цезарь навел на них страху. Но ты не можешь отрицать, что из них получились хорошие подданные империи.

— Сносные подданные, — проворчал грек, скептически относившийся ко всему, что находилось к северу от Альп. — По крайней мере, теперь они в основном пользуются оливковым маслом, а не сливочным.

Наморщив нос, Аристокл добавил:

— О германцах этого никак не скажешь.

— Оливки в Германии не растут и расти не будут, такой уж там климат, — указал Вар. — Кстати, даже в Галлии оливки растут только в южных областях. Но наши купцы уже давно снабжают маслом всю провинцию. И Германию тоже снабдят, нужно только обустроить там все как следует.

— Этот день не скоро наступит.

Аристокл снова сморщил длинный нос.

— Сливочное масло, намазанное на хлеб, — уже само по себе плохо, даже если оно свежее. Но ведь германцы еще жгут его в лампах, отчего оно воняет так… Оно липнет к волосам, липнет к коже, просто спасу нет. И каждый германец провонял этим маслом!

— Ну уж не каждый!

Вар покачал головой, в то время как раб, будучи греком, в такой ситуации непременно бы кивнул.

— Например, от Арминия, да и его отца, пахнет так же, как и от нас.

— Да, конечно, когда они являются к нам попрошайничать и едят с нами за одним столом, от них и пахнет по-нашему, — хмыкнул Аристокл. — Но если бы ты встретился с ними в их деревне, от них воняло бы так же, как от всех прочих германских дикарей.

— Довольно! — рявкнул Вар неожиданно для самого себя. — Арминий — прекрасный молодой человек. У нас в Риме уже есть сенаторы из Испании. В скором времени, возможно, появятся и сенаторы из Галлии. А если Арминий проживет достаточно долго, он, может, станет первым человеком германской крови, который облачится в тогу с пурпурной каймой. И если такое случится, не думаю, что другие Призванные Отцы станут жаловаться на его запах. Германцы ведут себя вполне мирно. Арминий…

Несмотря на огни и жаровни, в резиденции Вара было прохладно, но Аристокл ежился вовсе не поэтому.

— Он смотрит на меня, как лис на курицу, а его отец — и того хуже.

— Да, вид у Зигимера грозный, — согласился Вар. Отец Арминия напоминал ему крепкого старого волка. — Но если мы приручим этого молодого человека, он приручит старого хищника.

— Да, господин. «Если».

В споре с господином за рабом не должно оставаться последнее слово. Однако Аристокл ушел, оставив Вара сидеть с разинутым ртом.

Римлянин произнес что-то, что заставило бы покраснеть Аристофана, но произнес тихонько, про себя, а после расхохотался. Он имел дело с рабами всю жизнь, и порой ему приходилось напоминать себе, что они люди, а не просто пыль под ногами.

Впрочем, сейчас ему было не до рабов: начинался совет. Наместник провинции, в которой еще не вполне утвердилась власть Рима, собрал всех своих высших командиров, чтобы утвердить план действий на предстоящий сезон.

— Я хочу повидать большую часть Германии, чем могу увидеть с убогой дороги, по которой мы добираемся до Минденума, — заявил Вар.

— Ну, путь до Минденума не так уж убог, командир, — заметил Люций Эггий. — Во всяком случае, та его часть, которую можно проделать по воде. Так и быстрее, и безопаснее.

— Да, конечно, пешие воины могут воспользоваться лодками, — вступил в разговор Вала Нумоний. — Зато для кавалерии это не так-то легко, клянусь богами! И для лошадей вечно не хватает лодок…

— Не хватает их и для мулов, ослов и быков, — подхватил начальник обоза.

— Верно, — кивнул Нумоний. — Каждый локоть пути мы тащились по непролазной грязи, и если бы из леса вдруг выскочили вопящие дикари, нам пришлось бы худо.

— Я понимаю. — Эггий тоже кивнул.

Квинтилий Вар решил, что после этого все пойдет гладко, но Эггий все же не удержался и язвительно поддел начальника конницы:

— Тебе так нравится маршировать по грязи, что ты хочешь выбрать для возвращения из Минденума еще более длинный путь.

Вала Нумоний покраснел.

— Нет, проклятье! Я хочу выбрать путь, который не пролегает по грязи.

— Удачи, приятель. Это Германия, — рассмеялся Эггий. — Здесь, где не болота, там лес, а иногда, просто для разнообразия, попадается заболоченный лес или лесистое болото. Вот что представляет собой эта страна.

Это соответствовало тому, что видел Вар. Но еще он кое-что слышал. Слышал кое-что другое.

— Арминий рассказал мне, — заявил наместник, — что к северу от холмов, что тянутся севернее Люпии, земля суше. Он говорит, что тем путем можно добраться до самого Рейна, не замочив ног.

Если бы художник захотел изобразить олицетворение пренебрежения субординацией, он мог бы использовать в качестве модели Люция Эггия.

— Не сочти за обиду, командир, но без крайней надобности я не стал бы доверять германцу, — заявил Эггий.

«Не сочти за обиду» говорят каждый раз, когда хотят проявить неуважение. Наместник усвоил это с младых ногтей, и вся жизнь Вара доказывала, что исключений из данного правила нет.

— На мой взгляд, Арминий — человек надежный, — уверенно заявил Вар. — Даже если не принимать во внимание его былую службу Риму, разве стал бы враг проводить столько времени в Минденуме? Практически все прошлое лето он провел с нами, предпочитая наше общество компании своих диких соплеменников.

— Не хочешь же ты сказать, командир, что его отец тоже любит нас больше своей варварской родни? — не унимался Люций Эггий. — А между тем старый ублюдок провел в Минденуме не меньше времени, чем Арминий.

Вар открыл было рот, но снова его закрыл. Он был бы рад возразить, но никто из видевших Зигимера не поверил бы, будто старый вождь подвержен римскому влиянию, даже если такому влиянию подвержен его сын.

— Он пришел с Арминием, чтобы посмотреть на римские порядки. И похоже, ему понравилось спать на мягкой постели и пить вино.

Выложив это, Вар понял, что исчерпал все имеющиеся у него доводы.

Эггий криво усмехнулся.

— Позволю себе заметить, командир, что я тоже люблю спать на мягкой постели и пить вино. Но мне почему-то кажется, что это не повлияло бы на то, что сотворил бы со мной старый варвар, подвернись ему удобный случай.

— Судя по всему, Арминий больше известен среди германцев, чем Зигимер. А уж Арминий-то наш, в полном смысле этого слова.

Еще один командир — из младших, Вар вечно забывал его имя — тоже подал голос:

— А как насчет того, что все время рассказывает нам Сегест? Если хотя бы четверть рассказанного им — правда, Арминий не такой уж большой друг Рима, каким себя выставляет.

Судя по кивкам, у этой точки зрения имелось немало сторонников. Вару пришлось приложить усилия, чтобы скрыть свое раздражение.

— Клянусь богами… э-э… Кэлий! — сказал он, обрадовавшись, что все-таки вспомнил имя молодого командира. — Если ты будешь уделять такое большое внимание сплетням, не станешь ли ты похож на

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату