Он промыл мои ссадины спиртом (было куда больнее, чем во время драки), потом коснулся каждой ранки камнем-кровавиком (гелиотропом), чтобы остановить кровотечение, налепил пару пластырей и удалился.
— А теперь починим брюки, — сказал Иосиф. — Ждите здесь.
И я послушно ждал. На сей раз он вернулся с седовласой женщиной.
— Карлотта. Не знает равных в своем мастерстве.
Карлотта кивнула мне, но ее больше интересовали мои штаны. Она свела вместе края прорехи и что- то тихонько пробормотала. Знаю, сейчас вы скажете, что в любой портняжной мастерской найдется умелец, который может заделывать дырки. Тут легко применить закон подобия, потому что разорванная ткань, в сущности, не отличается от неразорванной, и закон контагиона, помогающий нарастить полотно до того места, где оно недавно было.
Однако в большинстве случаев после такой починки, если присмотреться повнимательнее, можно разглядеть рубец между настоящей тканью и заплаткой. Но только не у Карлотты. Насколько я мог судить, брюки будто никогда и не были порваны. Даже складка оказалась на месте.
Все-таки на колене осталось довольно большое и заметное пятно крови, Карлотта повернулась и Иосифу.
— Закройте дверь, пожалуйста.
Когда ее просьбу исполнили, она полезла в свой кошель для рукоделия и достала маленькую шкатулочку, крышка которой была пригнана так старательно, что внутрь не мог проникнуть свет. Когда старуха открыла шкатулку, из нее выбралось маленькое бледное пушистое существо.
— Вампир-хомяк, — пояснил Иосиф. — Их прикладывают к одежде и… ну, вы и сами увидите.
Хомяку-вампу не понравился даже крошечный солнечный луч, пробивавшийся из-под двери. Он издал жалобный гнусавый писк. Карлотта не успела ничего сказать, как Иосиф подошел к двери и заткнул щель ковриком. Хомяк-вамп успокоился. Осторожно — любое сверхъестественное существо, даже грызун, требует деликатного обращения — Карлотта подняла его за загривок и посадила на мою брючину.
Я сидел очень смирно, мне не хотелось, чтобы тварь начала искать кровь, которую я еще не пролил. Но она была хорошо воспитана. Она принялась обнюхивать брюки, наткнулась на пятно, высунула бледный, очень бледный язычок и начала слизывать кровь с ткани. Наконец от пятна не осталось и следа… а язычок хомяка-вампира заметно порозовел, словно моя кровь уже влилась в его жилы.
Карлотта сняла хомячка с моей ноги. Он заметно оживился и стал шипеть и извиваться. Женщина водворила его обратно в шкатулку, захлопнула крышку и коснулась распятия на ней — теперь хомяк не сможет выбраться самостоятельно.
Мои брюки даже не увлажнились. Я решил, что у таких хомяков совсем нет слюны. Пятно исчезло, как не бывало.
— Большое спасибо, — поблагодарил я Карлотту. — Замечательная работа.
— Для друга Иосифа — со всем удовольствием. Вот только, — она глянула на стену с портретами девушек и суккубов, — друзей у него многовато.
Будь я на месте Иосифа, я бы съежился и умер (или по меньшей мере спрятался бы в шкатулке), но Иосифа это замечание совсем не смутило — наверное, он знал заклятие от стыда. Он только рассмеялся:
— О, если б так оно и было, я бы умер молодым, но счастливым. — Иосиф повернулся ко мне. — Вы в порядке?
— Все хорошо. Спасибо.
Я вышел, щурясь от яркого света, словно и сам был обитателем Тьмы. Как раз прилетел полицейский ковер. Констебль, совершенно неотличимый от Пита и Люка, снял с меня показания.
— Мы свяжемся с вами, инспектор Фишер, — пообещал он.
— Отлично. — Я посмотрел туда, где его напарник перегружал зловещее зелье с коврика Хосе и Карлоса на полицейский ковер. — Обращайтесь с этим веществом чрезвычайно осторожно. Вы ведь не хотите, чтобы оно пролилось.
— Нас предупредили. — Он кивнул в сторону Люка и Пита и коснулся края шляпы. — Да пошлет вам Бог удачу.
Он направился к своему ковру присматривать за Карлосом и Хосе. Джуди подошла ко мне. Она осмотрела повязку на моем локте, потом штанину. Даже пощупала материал. Я вздрогнул, ожидая прикосновения к ссадине под брюками, но Джуди была очень осторожна.
— Отличная заплатка.
— У Иосифа есть связи, — сказал я. — Хотел бы я, чтобы людей чинили с той же легкостью, что и одежду. — Локоть и колено опять заныли.
Примчался Люк и спросил:
— Мы ведь схватили этих парней, так почему бы не пропустить остальных торговцев без детектора заклинаний? — Он указал на ворота. Никто не входил на рынок с той минуты, как началась разборка с Хосе и Карлосом. Теперь народ выстроился в огромную очередь, словно ковры на шоссе святого Иакова в пятницу вечером.
— Угу, пропустите, — согласился я. — Мы поймали тех, кого хотели.
Толпа торговцев радостно заголосила, получив разрешение проходить. Я заглянул к Иосифу узнать, нельзя ли оставить у него детектор, — мы с Джуди хотели побродить по базару. Он согласился; я протиснулся сквозь поток входящих торговцев и прорвался обратно, волоча тяжеленный прибор. Я вдруг подумал, не отреагирует ли он на портреты суккубов, но он не обратил на них никакого внимания. Иосиф, впрочем, тоже.
— Я рада, что мы поймали этих контрабандистов, — сказала Джуди. — Зная, что они никому не продадут свою отраву, мы можем спокойно наслаждаться выходным днем. — Да уж, во всяком случае, эта парочка уже ничего не сможет сделать, — согласился я, но подумал о том, сколько же еще контрабанды будет продано прямо здесь, на этом и на всех остальных рынках Энджел-Сити. Если не ошибаюсь, очень много. Я постарался выкинуть эти мысли из головы.
Запоздавшие торговцы поспешно сооружали свои прилавки. Торопливость — не самый лучший помощник. Некоторые торговцы так потешно суетились, что смотреть без смеха было невозможно, цирк да и только. Они устанавливали шесты и навесы, которые тут же обрушивались им на голову. Вывеска одного парня падала три раза, норовя ударить его по носу. После третьего падения парень остервенело пнул подпорку. Как ни странно, это помогло, и с четвертой попытки вывеска устояла.
Через несколько минут — ровно в десять — я понял, почему была такая спешка. Точно по расписанию распахнулись ворота для покупателей. Иосиф не собирался рисковать: если бы он задержал своих клиентов, они могли бы обидеться и разойтись по домам.
А покупателей было множество: евреи, персы, хитайцы, японцы, индейцы. Никому из этих людей религиозные обряды не мешали расставаться с деньгами в воскресенье. Вместе с ними явились и те, кто не пошел на воскресную мессу; по-моему, это были христиане ацтекского происхождения. Что ж, для некоторых деньги важнее.
Можете назвать меня безумцем, но я уже который раз пожалел, что наша Конфедерация такая громадная и сытая. Во время оно люди думали только о себе, и пусть дьявол заберет все остальное. Иногда им нужно напоминать, что происходящее ныне имеет определенное отношение и к Вечности.
Это, наверное, звучит как замечание одной лисицы насчет винограда, поскольку я сам шатался по рынку вместе с толпой. Но я твердо уверен, что вы не застали бы меня здесь в субботу.
Мы с Джуди бродили по асфальтированным дорожкам. Джуди выбрала зеленый шелковый шарф, который прекрасно гармонировал с ее рыжевато-каштановыми волосами. Я обзавелся новым будильником: мне надоел тот визгливый кошмар, который жил у меня на туалетном столике, и еще больше я устал от его насмешек. Этот же был изготовлен в Сиаме, с туземным хорологическим демоном внутри. Он обошелся мне меньше чем в пять крон. Если не понравится, я его просто вышвырну и заведу новый.
Мы купили по сосиске с булочкой у лоточника-перса. Учитывая его вероисповедание, он не мог всучить нам свинину.
Кажется, я упоминал о том, что один из продавцов привез на рынок груз «целебных» снадобий. Одно дело — покупать в такого рода месте шарфик или часы, но меня никогда не перестают удивлять люди,
