— Не я, — покачал головой Ршава. — Я не собираюсь цепляться за слабое и отжившее. — Он сосредоточил волю на магах: — Проклинаю и вас обоих.
Их лица на мгновение исказились, но маги не упали. Кубац тоже упал не сразу. Ршава собрался, чтобы преодолеть их сопротивление. Подобно Кубацу, они попытались связать его колдовством. Ршава ощутил это, но их чары помешали ему не больше, чем мешает паутина человеку, идущему через темную комнату. Теперь он управлял своей силой гораздо увереннее, чем когда сразился с чародеем из Скопенцаны.
— Проклинаю вас! — повторил он. — В лед вас обоих!
Маги закричали. Их голоса были полны мукой. Ршава обернулся в тревоге, но они отъехали уже далеко. Солдаты на заставе не смогут их услышать. Сейчас он был один против двоих — и он был сильнее и решительнее. Он проклял магов еще раз, и они, подобно Гимерию, упали с лошадей и замерли в неуклюжих позах.
Мертвого Кубаца он тогда оставил лежать в снегу. Здесь он так поступить не мог: по этой дороге поедут люди, и скоро. Спешившись, он затащил тела за кусты. Даже это скроет их ненадолго: вскоре появится запах разложения. Но к тому времени прелата уже давно здесь не будет… да и вообще, как может один священник убить доблестного офицера и двух чародеев? Если уж на то пошло, с какой стати священнику идти на такой дикий и бессмысленный поступок?
— А потому, что у него имелись на то причины, — пробормотал Ршава. — О да. И еще какие!
Он вновь поехал верхом. Остальных лошадей прелат вел в поводу еще две или три мили. По дороге ему попался идущий навстречу солдат: он взглянул на Ршаву с любопытством, но ничего не спросил. Прелат едва не убил и его, но в последнее мгновение передумал. Еще один труп на этой дороге подскажет, куда направился убийца.
Когда Ршава заметил пасущихся на лугу лошадей, он снял с ведомых им лошадей седла и уздечки, отвел животных к табуну и дал им смешаться с остальными. Вряд ли тот, кому принадлежали лошади, станет возражать, неожиданно обретя еще трех. Кто бы он ни был, ему даже не придется смотреть им в зубы.
«Все уже позади, — подумал Ршава, направившись дальше. — Я так этого боялся, но теперь все позади». Все казалось очень простым, столь чудесно простым! Но потом Ршава осознал, что не все еще позади и не все так просто. Он оставил за собой тела. Кто-нибудь вспомнит, что Гимерий уехал со священником. Кто-нибудь обязательно вспомнит, что следом за ними поехали два мага. А когда никто из них не вернется и не даст о себе знать…
Нет, от проблем он еще далеко не избавился.
Теребя бороду, Ршава ехал в столицу. Так как же ему показать империи — и всему миру — то, что показать необходимо, но не оставить при этом за собой след из мертвецов? Разумеется, эти мертвецы были частью его доказательств, но Ршава сомневался, что люди, с которыми он станет говорить, оценят такие доводы.
«Но что я могу с ними поделать?» Гимерий, и это вполне естественно, искал его из-за Ингегерд. Теперь в живых нет никого — во всяком случае, за пределами Халоги, — кто станет беспокоиться о ней. Но немало людей встревожится из-за имперского офицера. Хотя бы и сам Малеин. И эти двое чародеев… Ршава даже не узнал их имен. Он сразу подавил их и убил.
А так не поступает, так не может поступать обычный священник или даже обычный прелат. Пропавших чародеев тоже обязательно хватятся. Ршава уже пожалел, что убил их. Подобно многим сожалениям, это оказалось запоздалым и никакой пользы не принесло.
«И что я скажу, когда приеду в столицу? Не лучше ли просто взять и попытаться исчезнуть?»
Он упрямо покачал головой. Ршава и сейчас был убежден, что нашел истину. Подобно любому видессианину, убежденному в своей правоте, он не сомневался и в том, что весь мир должен познать его истину и принять ее. А добиться этого Ршава мог только через церковных иерархов.
«Я склоню их на свою сторону. Я сумею их убедить, или же они умрут».
Здесь, поблизости от столицы, беженцы толпились в каждом городе и в каждой гостинице. Некоторым из них, подобно Ршаве, хватило удачи, чтобы спастись с северо-востока. Он даже повстречал нескольких бывших скопенцанцев, хотя никто из них не приходил регулярно молиться в главный храм погибшего города.
Однако значительная часть беглецов начала свой путь южнее Заистрийских гор. Похоже, борьба между Стилианом и Малеином сорвала с места даже больше крестьян и горожан, чем нашествие варваров. Ршава постепенно осознал, что увиденное им не обязано совпадать с истинным положением дел. Многие из тех, кто бежал из северных провинций, не дожили до гостиниц поблизости от столицы.
Однако выжившие не стеснялись говорить о том, что думали.
— Ежели хотите знать мое мнение, то нынче всем заправляет Скотос, — заявил мужчина с обрубком на месте левого уха. Сплюнуть, произнеся имя темного бога, он тоже не захотел.
— Заткнись, дурак! — предупреждающе прошипел один из его приятелей. — Ты что, не видишь, что здесь священник?
— Ну и что? — пожал плечами одноухий. — Что он мне может сделать такого, чего уже не случилось?
— Думаю, ты не захочешь это узнать, — заявил его приятель. Он оказался бы прав, если бы Ршава сохранил ортодоксальную веру. — Ну вот ты и доигрался, придурок! Он уже идет!
— Ну и пускай! — Одноухий, судя по заплетавшемуся языку, уже влил в себя немало вина. — Я его не боюсь.
— Значит, ты считаешь, что Скотос сильнее владыки благого и премудрого, так? — грозно прогремел Ршава.
— Ну и что, если считаю? — Одноухий вызывающе вздернул подбородок.
— А знаешь ли ты, что в священных писаниях сказано иначе? — вопросил Ршава.
— Ну и что, если сказано? — Оппонент прелата явно не был силен по части риторики. — Может, Фос и был главным, когда это все писалось, но мне уж точно кажется, что сейчас впереди Скотос.
Несколько человек сплюнули, отвергая темного бога. Ршаву одолела нерешительность. Вот человек, который с ним согласен. Но если Ршава повторит его слова, то каждый здесь запомнит прелата до конца своих дней. И когда люди Малеина явятся сюда в поисках священника, который может иметь отношение к смерти Гимерия и двух чародеев, и услышат о священнике, извергавшем откровеннейшую ересь, им не понадобится быть гениями, чтобы понять, что тут может иметься связь.
Но если он промолчит, не станет ли это согласием с удушающей ортодоксией Фоса? Ршава и этот случайно встреченный незнакомец разделяли одну веру. Разве можно скрывать такое? И прелат медленно произнес:
— Я прошел долгий путь от самого северо-востока. Я видел множество жестокостей — как сотворенных хаморами, так и видессианами против видессиан. Мы живем воистину в печальные времена.
— И ты все равно хочешь сказать мне, что я еретик, — с горечью заметил одноухий. — Ну и пошел ты сам знаешь куда, синерясник!
Ршава покачал головой:
— Нет. Я собирался сказать, что согласен с тобой. Из двух богов Скотос сильнее. Только слепой или дурак ныне не согласится с этим, взглянув на то, что творится в мире и в империи.
Мужчина, тоже предположивший, что Скотос сильнее, уставился на Ршаву так, будто не поверил собственным ушам. Его примеру последовали и все, кто находился в таверне. Глаза распахнулись. Челюсти отвисли. Несколько человек очертили солнечный круг.
— Ересь! — воскликнул кто-то. — Ересь от священника! Значит, дела и впрямь хуже, чем я думал.
— Ну не знаю, — отозвался кто-то другой. — Когда посмотришь на все, что пошло наперекосяк в последнее время, то поймешь, что в его словах больше смысла, чем хотелось бы.
— Лжец! Ты сам еретик!
Еретик или нет, но обвиненный в ереси врезал обвинителю кулаком в нос. Это воспламенило всех в таверне, подобно факелу, поднесенному к пропитанным маслом дровам. Люди орали друг на друга, дрались,
