Рубин долго смотрел ему вслед. Потом растянулся на полу, движением руки снес половину свода и стал любоваться открывшимся небом в окружении зеленых деревьев. А от его тела, наполненного разрушительным огнем, по земле во все стороны бежали тонкие трещины…
Вот и конец. Я прикрыл на мгновение глаза, представляя. Мне больше не нужно ничего спрашивать про будущее. Его, действительно, не было. Как там говорил Энджи? Пустота. Темнота. Безмолвие…
— И этого ты хотела, Хул?! Ты этого добивалась?! Хозяйка! — заорал я на давно умершую, а в этом времени даже еще не родившуюся подземную кошку. — Ты стала владелицей, но чего?! Рушащегося мира?! Стоило ради этого так напрягаться?!! Столько убивать, стольких предать…
На какое-то мгновение я почувствовал… нет, не жалость. Сожаление. Неплохой был мирок. Уютный. Я привык к нему, а глупая, безродная демоница все разрушила и погибла сама.
Как жаль, что Буллфер никогда не увидит этого. Он был бы отомщен.
ГЛАВА 17
Карающее Пламя
Энджи видел то же, что и Гэл. Будущего не существовало. В этом колдун не солгал.
«Рубин нельзя приносить на землю, — думал ангел, чувствуя, как дрожит вокруг него Зеркало времени. — Я должен найти его первым. Прежде, чем он попадет в срединный мир. И уничтожить».
— Гэл! — позвал он. — Слышишь меня?
Оборотень не откликался. Был погружен в видения и собственные переживания слишком глубоко.
Энджи попытался шевельнуться, но плотная серебряная субстанция держала крепко. Тогда он закрыл глаза, сделал глубокий вдох, погружая сознание в другой мир — личное, закрытое пространство каждого ангела, которое всегда рядом и откуда можно попасть в любую вселенную…
…Он стоял на поляне, освещенной солнцем. Густая зеленая трава доставала до колен, между сочных стеблей виднелись цветы луговых васильков. Из рощи доносилось пение малиновки.
Ровное гудение пчел. Запах земляники. Покой. Как всегда во время посещения своего мира, Энджи испытал страстное желание остаться здесь навсегда. Не возвращаться к безумию реальности.
Но, в который уже раз, поборол это чувство.
Медленно повернувшись в сторону запада, он прищурился. Там, на горизонте, клубились багровые тучи. В их клубах сверкали молнии. Мир ангела всегда отражает то, что происходит в его душе. И эта гроза началась уже давно.
Энджи отвернулся. Раскрыв крылья, полетел вверх, сквозь синеву летнего неба. Он знал, кого разыскивать, и был уверен, что сумеет почувствовать даже самый слабый отголосок огня Рубина. Пространство, где тот обитает, должно быть скрытым, чтобы сила Карашэхра не могла выплеснуться и уничтожить все, чего сможет коснуться.
…Он искал долго… Летел из одного пространства в другое. Из слоя, где время несется с бешеной скоростью, туда, где оно застывает. Перелистывал похожие реальности, словно страницы книги. Продирался через тяжелые эманации нижних пределов. Шагал сквозь тонкие светлые нити, пронизывающие сферы, населенные самыми разными существами…
В этом мире шел холодный дождь, и резкий ветер бросал на мокрую землю желтые резные листья. Значит, осень…
Энджи остановился, привыкая к новой реальности. Она была не похожа ни на одну из тех, что он видел прежде. Прошло несколько минут, прежде чем все вокруг перестало казаться ангелу диким, и он принял его так же, как многое иное. Счастливая особенность высшего светлого существа — мгновенно познавать любой вторичный мир, в который оно попадает.
Дорога здесь была абсолютно гладкой, с твердой серой поверхностью. Обрамляя ее, по обочинам стояли гладкие бледные столбы. От одного столба к другому бежали ручейки света. Ангел прислушался к себе, выбирая правильное направление пути, и пошел вдоль ровной, уводящей вдаль ленты.
Энджи позволил этому пространству полностью завладеть своим сознанием, и одежда на нем стала меняться. С каждым шагом рэймский гиматий становился все короче пока, наконец, не превратился в кожаную куртку, напоминающую ту, что носил Гэл. Туника сменилась плотными брюками и рубашкой. Сандалии — тяжелой закрытой обувью на толстой подошве.
Холодные капли дождя оставляли на куртке бесцветные кляксы. В мокром полотне дороги отражались световые дорожки. Из темноты впереди вырос город, и ангел оказался на просторной улице.
Огненные колеса светящихся букв чертили длинные следы на фоне ночного неба. Во многих окнах ярко горел свет — теплые квадратные пятна золотились на черных прямоугольниках высоких домов. Никто не обращал внимания на одинокого пешехода. Для людей, живущих здесь, он, ведущий себя по правилам этого мира, стал одним из них.
«Интересно, — спросил себя Энджи, — кто придумал эти правила? Кто сделал все вокруг таким унылым, холодным, безрадостным?» Ангел поежился. Не от холода. От серых человеческих чувств. В горожанах, спешащих по проспекту, он чувствовал только равнодушие и усталость. Даже красочные пятна оживления лишь прикрывали все то же уныние.
Шагая по улице, он пытался уловить в сутолоке чужих эмоций единственный нужный след. Знал, что это должно быть нечто яркое, острое, обжигающее. Может быть, даже агрессивное…
Затаившееся. Ждущее.
Утомленное от долгого ожидания…
Он почувствовал и одновременно увидел то, что искал. Над одним из приземистых пятиэтажных зданий, сжатом другими домами, в небо бил алый столб пламени. Люди не видели его. Их органы чувств не воспринимали эманации Огненного мира. Они даже представить не могли, что рядом может существовать такое…
«Ночной клуб», — прочитал ангел. Несколько мгновений смотрел на пылающую колонну, а потом решительно толкнул дверь, подсвеченную разноцветными лампочками.
Внутри оказалась маленькая прихожая, а за ней — просторное помещение, наполненное музыкой, мерцающим светом и сигаретным дымом. Где-то здесь, среди людей, был тот, кого он искал… И, похоже, объект поисков уже понял, что его разыскивают. Ауру Огня не затушить, но Энджи почему то вдруг перестал чувствовать ее.
За ярко освещенной стойкой, отражаясь сразу в нескольких зеркалах, стоял бармен, меланхолично протирая бокалы. Ангел подошел к нему, встретился с профессионально вопросительным взглядом и сказал:
— Я ищу одного… человека. Не знаю, как его зовут. Но если вы его видели, даже мельком, то, наверняка, запомнили. Он очень… необычен. Возможно, бывает здесь часто… и сейчас тоже здесь.
Только светлое существо может подойти к занятому, усталому мужчине, задать бессмысленный вопрос, ждать ответа и добиться полной искренности.
Бармен даже не улыбнулся, рассматривая любопытного посетителя.
— Есть здесь один такой. Необычный. Приходит каждый вечер и сидит до закрытия. Не псих, но со странностями, носит красные контактные линзы и всегда при деньгах. Подходит?
— Может быть.
— Эй, Руби. Тебя спрашивают! — крикнул бармен зычным голосом, перекрывая шум голосов и музыку.
Энджи стремительно обернулся.
Он сидел за третьим столиком слева, и на его коленях удобно устроилась девушка.
Человек. Молодой. В черной кожаной куртке. Серебряная, в палец толщиной, цепь на шее, кожаный браслет на запястье. Из-под прядей взлохмаченных, немытых, серых волос смотрят глаза цвета очень темного рубина. Глядят внимательно. Настороженно. Выжидающе…
Ангел подошел ближе… Тонкие губы, чуть искривленный нос, как будто сломанный в драке, широкие скулы, острый подбородок. Странное лицо. Холодное, умное, лишенное всякого выражения. И даже взгляд скрывает чувства.
С девушкой проще. Лиловое платье на тонких бретельках. Красиво раскрашенная симпатичная мордашка с капризными губами, прическа, напоминающая полураскрывшуюся хризантему.
Энджи сел напротив странной парочки. Отодвинул подальше от себя пепельницу, полную окурков.
— Я ищу Рубин Карашэхра.
Парень щелчком сбил пепел с сигареты и ответил хрипловатым, низким голосом:
— Что дальше?
Девица у него на коленях неожиданно захохотала и, едва не потеряв равновесие, ухватилась за плечо приятеля.
— Чего?! Как он сказал?! Кар… кто?
— Ошибочка, малыш, — ответил тот, не обращая внимания на подружку. — Руб ин Ка-р’а-Шэхр. Для друзей — просто Руби. Если хочешь общаться со мной, научись произносить это имя правильно.
— Это что…? — Снова влезла девица, хлопая накрашенными ресницами и хихикая. — Твое настоящее имя, это вот… ну, то, что ты сказал?
— Нет. Прозвище. Ка-р’а-Шэхр — означает «карающее пламя».
Девчонка снова прыснула, парень улыбнулся сквозь сигаретный дым.
— Ты выглядишь как человек, — сказал Энджи.
— Ты тоже.
Ангел оценил шутку, хотя и не подал вида.
— Мне нужна твоя помощь.
— Всем нужна моя помощь. Иначе я не сидел бы здесь.
Руб затушил окурок сигареты в пепельнице и зажег новую. Девушка недовольно надула губы.
— Вы оба ведете себя, как идиоты. И ты, и твой дружок. Мне скучно.
Парень вытащил из кармана денежную купюру и засунул ее в вырез лилового платья.
— Иди, детка, поиграй.
Она слезла с колен, вынула деньги и недовольно повела плечами.
— На это много не наиграешь.
